Безупречный шпион (сборник) - Данил Корецкий

Скотина! Мне нет дела до его денег. Вот десять «МИГов» – другое дело. Точнее, один, с которого оборотень Лазарев снял прибор «свой-чужой» – ключ от российского неба… Поэтому я в любом случае найду гада и вырву стратегический ключ у него из глотки!

Я достаю коммуникатор Вацлава, устраиваюсь в глубоком кресле, открываю фотоальбом. Внимательно рассматриваю снимки, пытаюсь их классифицировать и анализировать. Три фото разных мужчин, еще шесть – одного и того же. Последние сделаны более тщательно, если не любовно, то явно заинтересованно… Вот крупный план: добродушное лицо грушевидной формы, крупный нос, внимательный взгляд человека, не подозревающего, что его фотографируют. Вот ростовой снимок: чуть полноватая фигура, на голове котелок, в руках трость. Еще один, со спины: он отпирает дверь то ли кафешки, то ли ресторанчика, видна вывеска: «У Петра». Вот он идет по улице, вот разговаривает с какой-то женщиной, она стоит вполоборота, и лица не видно… Но мне уже ясно: просто так Вацлав не уделил бы этому человеку столько внимания!

Составив план работы на завтра, я включил телевизор, послушал «Евроньюс» – новости Европейщины, чем-то напоминающие программу «Время» советских времён, и чуть не задремал под монотонный голос диктора. Но криминальная хроника меня неожиданно взбодрила.

– В восьми километрах от Карловых Вар, в заброшенном карьере, обнаружены трупы двух жестоко убитых мужчин, вооруженных бейсбольными битами. По сообщению полиции, они были забиты тяжелыми дубинами и исколоты ножами странной формы. Один из экспертов-криминалистов высказал мнение, что орудием преступления были булава или палица, снабженные короткими острыми шипами для усиления поражающего действия. Есть основания полагать, что убитые являются членами русской организованной преступности, пострадавшими при криминальной разборке…

Я с изумлением рассматривал совершенно незнакомую местность на экране: песчаные склоны, заброшенный экскаватор, проржавевший транспортер. Но именно здесь стоял знакомый черный «гелендваген», возле которого лежали искореженные тела Циклопа и его напарника. Судя по их виду, они никак не могли самостоятельно добраться сюда со страусиной фермы… Тогда как они здесь оказались?

А‑а‑а… Я вспомнил Вадима с Иваном: трудолюбивые русские мужики с природной хитринкой и смекалистостью. Им не нужны неприятности с полицией. Тем более, они ни в чем не виноваты…

Камера крупным планом показала лежащего на спине блондина. Теперь он был без очков. Открытые глаза его действительно были бесцветны и водянисты.

Звоню Лере. Она берет трубку после третьего гудка.

– Что за дела, приятель? – довольно раздраженно говорит она. – Куда ты исчез, как ночной вор? И зачем ты засрал мне зеркало? Какая Теплица, какой доклад, какой суслик? У тебя что, крыша поехала?!

– Извини, зайка, меня вызвали по срочному делу, я не успел протрезветь и не помню, что сделал с твоим зеркалом. Но я исправлюсь! За мной букет хороших цветов!

Лера фыркает.

– Цветов? Засунь их знаешь куда?!

– Конечно, знаю, мы же интеллигентные люди – в хрустальную вазу! А что тебе привезти кроме красивого букета?

Такой оборот оказывает благотворное влияние на ее настроение.

– Что, что, – все еще недовольно, по инерции, говорит она. Но недовольство постепенно исчезает. – Бриллиантовые сережки – вот что! Не меньше, чем в четверть карата!

Ничего себе аппетит! Она проглотит не только всю сумму с карточки Будницкого, но и меня целиком, в придачу! То ли дело скромная Галочка, которая счастлива от гранатов…

– Хорошо, привезу! – уверенно обещает щедрый богач Поленов, чем окончательно приводит Леру в хорошее настроение. – Как у тебя дела?

– У меня-то нормально. А тебя, слышала, опять пацаны искали…

– На «гелендвагене»?

– Ну… Наверное… Они тебя нашли?

– Догнали на трассе, прижали к обочине. Видно, к тебе приревновали. А тут подкатили люди Томаша и увезли их с собой.

Лера насторожилась.

– Куда увезли?

– Откуда я знаю? Взяли под стволы и увезли по проселку…

– А где это было?

– На восьмом километре пражской трассы. Как проводишь время?

– Да подожди ты! С чего ты взял, что это были люди Томаша?

– Может, конечно, и не Томаша, но на черном «BMW» с номером «666» – ты мне его как-то показывала. И говорила, что это братки Томаша.

– Точно? Не путаешь? За базар отвечаешь?

– Конечно, отвечаю! Да чего ты так к этому прицепилась? Оно тебя колышет?

– Колышет, не колышет… Ты что, новостей не смотришь? Тут братва Старого на ушах стоит…

– Только смотри, никому не рассказывай, и на меня не ссылайся, я ничего не видел! Мне неприятности не нужны…

– Ладно, пока, мне некогда!

Про бриллиантовые сережки она не напомнила – значит, действительно очень заспешила поделиться с кем-то свежей информацией. Что, собственно, и требовалось…

Нужное мне место находилось в районе Андел. По-русски это значит «Ангел», и я не удивлюсь, если узнаю, что заботливый крылатый парень действительно родом отсюда. Район старый, но, как все европейские старички, элегантен, доброжелателен и вполне прилично выглядит. Я иду прогулочным шагом по ровной булыжной мостовой, любуюсь отреставрированными фасадами, крохотными балкончиками с обязательной геранью, ставнями, напоминающими жалюзи. Все чисто, аккуратно, пристойно. Ну почему, почему они это могут, а мы нет?

Частая смена погоды характерна для Чехии: и вот уже тучи набежали на фригидное в эту пору солнце, сквозанул куда-то опаздывающий порыв ветра, и вальяжно набрал силу осенне-зимний короткометражный европейский дождь. Без всяких там понтов в виде громов и молний. Они редки в этом регионе, хотя и случаются, в смысле, бывают.

Промокнуть здесь невозможно, ибо всегда на расстоянии мысли о какой-нибудь кафешке она и окажется, но я все же промок, нарочно слоняясь под плотными ливневыми потоками, и уже в таком жалком и требующем участия виде оказался у входных дверей маленькой, будто не желающей никого зазывать таблички: «У Петра».

По другую сторону стойки должен с газетой в руках сидеть на высоком табурете немолодой усатый хозяин заведения, тот самый Петр. Умные ироничные глаза, маленькие очки на крупном носу, лёгкая полнота – спортсмены с годами набирают вес… Хорошо бы ему помнить обязательный когда-то для чехов русский язык в объёме школы, но можно и не помнить, – разберёмся. Кстати, «разберёмся» – это лучшее определение лингвистических познаний большинства моих соотечественников. Но я имею врожденную склонность к языкам, к тому же прошел специальную языковую подготовку.

Я толкаю дверь и вхожу. Уютный полумрак, дрожащее пламя свечи. В глаза бросается парадный контраст белой побелки стен и тёмного дерева мебели. И барная стойка темная, и стены обшиты такими же панелями, а толстенные балки по углам и в центре поддерживают не только поперечные потолочные, но и вашу уверенность в правильности сделанного выбора: «Вот сюда-то мне и было нужно!»

Хозяин действительно тут. Именно такой, как я представлял. И в том, что зовут его Пётр, есть что-то ностальгическое и доброе. Не Питер или Петрович, а именно Пётр.

– Добри день!

– Добри день, – отвечает он и улыбается – приветливо, но немного напряженно. Впрочем, мой жалкий вид как раз и призван усыпить его настороженность. Конечно, профессионала на столь простой крючок не поймаешь, но Петр явно не профессионал.

– Вы сильно промокли, надо чего-нибудь выпить, – он говорит по-чешски, причем с акцентом.

– Честно говоря, это хорошая мысль!

Я оказался единственным посетителем. Зато говорящим по-чешски. Приоткрытая дверь ведет, судя по просматривающемуся углу отделанной старыми изразцами плиты, в кухню, но оттуда не доносится ни голосов, ни звяканья посуды, ни запахов приготавливаемой еды.

Из скрытых под потолком динамиков льются рождественские колядки – подготовка к зимним праздникам в Чехии начинается за два-три месяца.

– Ваноце? – Я поднимаю палец и кручу им, охватывая и мелодию, и всю эту праздничную атмосферу.

– Нет, – Петр качает головой. – Ваноце.

Название чешского рождества в его устах звучит очень торжественно, по-домашнему празднично, с легким цоканьем колокольчика в последнем слоге.

– И еще дни святой Барбары, святого Микулаша, святой Люции и святого Стефана, а тридцать первого декабря – день святого Сильвестра, – добавляет Петр, демонстрируя хорошее знание местных праздников.

Я киваю и тоже блистаю своей подготовкой:

– Приятно, когда много праздников. И мне нравится, что тут нет этой чехарды с рабочим календарем. У нас постоянно меняют местами красные и будние даты. А ведь праздник – он и есть праздник, его невозможно перенести!