Скуки не было. Первая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов

Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача в Москве Шемилиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие участники террористической группы (Виноградов, Коган М.Б., Егоров) оказались давними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время.

(ТАСС)

Второе сообщение (4-го апреля) было гораздо короче. В нем уже не было ни «извергов человеческого рода», ни каких-либо патетических, эмоциональных восклицаний иного, противоположного толка. Оно было выдержано в совершенно другом, спокойно-деловом тоне. И не только по тону, но и по самой сути своей было целиком содержательно. Поэтому я привожу его тут полностью, без всяких сокращений:

Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу группы врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей советского государства.

В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский Н.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований.

Проверка показала, что обвинения, выдвинутые против перечисленных лиц, являются ложными, а документальные данные, на которые опирались работники следствия, несостоятельными. Установлено, что показания арестованных, якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены работниками следственной части бывшего Министерства государственной безопасности путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия.

На основании заключения следственной комиссии, специально выделенной Министерством внутренних дел СССР для проверки этого дела, арестованные Вовси М.С., Виноградов В.Н., Коган Б.Б., Егоров П.И., Фельдман А.И., Василенко В.Х., Гринштейн А.М., Зеленин В.Ф., Преображенский Б.С., Попова Н.А., Закусов В.В., Шерешевский Н.А., Майоров Г.И. и другие привлеченные по этому делу полностью реабилитированы в предъявленных им обвинениях во вредительской, террористической и шпионской деятельности и, в соответствии со ст. 4 п. 5 Уголовно-Процессуального Кодекса РСФСР, из-под стражи освобождены.

Виновные в неправильном ведении следствия арестованы и привлечены к уголовной ответственности.

Вот что сразу бросилось мне в глаза, когда я прочел это — второе — сообщение и мысленно сопоставил его с первым: в нем совершенно отсутствовала еврейская тема.

Ни слова — про «международную еврейскую буржуазно-националистическую» организацию «Джойнт». Ни слова про связанного с этой террористической организацией врача Шемилиовича и «известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса».

Мало того!

В первом сообщении список обвиняемых почти сплошь состоял из еврейских фамилий. Упоминавшиеся там профессора Виноградов и Егоров да врач Майоров, как говорится, погоды не делали. Создавалось отчетливое впечатление, что они были включены в этот еврейский проскрипционный список исключительно для маскировки. (Вот так же за несколько лет до того, в 49-м, в такой же сплошь еврейский список критиков-антипатриотов, как кур в ощип, попал русский Леонид Малюгин.)

Во втором сообщении картина была уже совершенно другая.

Из перечня обвиняемых, как я уже сказал, исчезли «еврейские националисты» Шемилиович и Михоэлс, но зато в нем — «откуда ни возьмись» — вдруг появились ранее в нем не упоминавшиеся профессора Василенко, Зеленин, Преображенский, Попова, Закусов. В сочетании с фигурировавшими и в первом сообщении Виноградовым, Егоровым и Майоровым это давало уже довольно внушительный список русских фамилий, количественно даже превосходящий перечень еврейских.

Внимательно изучая это — второе — сообщение (я не мог от него оторваться, чуть ли не разглядывал на свет), я несколько раз — чтобы не ошибиться — пересчитал все еврейские, а потом все русские фамилии, чтобы вывести правильный баланс.

И тут мне вспомнилось, как — еще во время войны — каждый год, когда в газетах появлялся очередной список новых лауреатов Сталинских премий, мой отец занимался именно вот такими подсчетами. Еврейских фамилий в этих списках всегда было много. Но от года к году все меньше и меньше, что давало отцу некоторые основания сделать вывод, что для евреев установлен некий фильтр, а стало быть, слухи о набирающем силу государственном антисемитизме не так уж безосновательны.

Я над этими отцовскими подсчетами всегда посмеивался. И вот — они меня достали! Довели до того, что и я — с таким же рвением, как, бывало, отец, — углубился в точно такие же подсчеты. Не с тем, правда, чтобы убедиться в существовании государственного антисемитизма (на этот счет какие уж теперь могли быть сомнения!), а лишь с одной-единственной целью: поймать их на жульничестве.

Ведь знали же, бляди, что среди арестованных врачей евреи вовсе не составляли большинства. Но — нарочно подтасовывали факты, чтобы создать видимость именно еврейского заговора.

Это я все к тому, что Юлий, точка зрения которого тогда так меня поразила, в каком-то смысле был прав: второе сообщение, открывшее нам правду, тоже было фальшивым, жульническим.

Не мешает тут еще подчеркнуть, что, в отличие от первого, это было не «Сообщение ТАСС», а — «Сообщение Министерства внутренних дел СССР». А министром этого — только что созданного посредством слияния бывшего МВД с бывшим МГБ нового государственного монстра был не кто иной, как Лаврентий Павлович Берия, ко времени тех наших бесед уже разоблаченный как агент и наймит вражеской разведки.

У Юлия вполне могло возникнуть предположение, что в свете этих новых событий «дело врачей» может получить совсем иное — то ли прежнее, то ли еще какое-нибудь, новое, совсем неожиданное истолкование.

Что говорить! Основания не верить нашим властям, что бы они там в очередной раз ни заявляли, у него были. И немалые.

Но разве в этом было дело?!

Скупое, деловитое «Сообщение Министерства внутренних дел СССР» было — как ослепительная вспышка молнии в беспроглядной тьме сталинской «полярной преисподней». Это был не какой-нибудь там жалкий «луч света в темном царстве». У всех у нас было такое чувство, словно долгая, десятилетиями длившаяся полярная ночь вдруг кончилась и наконец-то забрезжило утро…

Нет, все эти жалкие сравнения бессильны. Они не могут передать и слабого эха того «термоядерного взрыва», который произвело в душах людей это сообщение.

Признавая свое словесное бессилие, попытаюсь передать это другим способом — кратким изложением правдивой истории, услышанной мною от моего покойного друга Иосифа Шкловского.

Иосиф прославился своим сенсационным предположением, что спутники Марса — Фобос и Деймос — искусственные. Эта гипотеза сделала его знаменитым. Но как только американцам удалось сфотографировать Фобос и Деймос с близкого расстояния, версия об их искусственном происхождении рухнула.

Научный авторитет Шкловского эта история не поколебала, поскольку в узких ученых кругах его ценили совсем не за это.

Ценили, между прочим, весьма высоко.

Однажды Иосиф притащил и показал мне том какой-то американской энциклопедии, в которой его имя и маленький портрет красовались в ряду шести самых выдающихся астрофизиков XX века. Этой чести, как он мне объяснил, он удостоился из-за Крабовидной туманности. Раньше — до его открытия — считалось, что излучение далеких звезд может быть только тепловым. Но излучение Крабовидной туманности в эти параметры не укладывалось. Оно было каким-то аномальным. И никто не мог объяснить, почему. (Прошу прощения, если что-то перевираю, — на смысле истории, которую я собираюсь рассказать, это не отразится.)

И вот однажды, а именно 4 апреля 1953 года, молодой Иосиф Шкловский вышел из дому, чтобы отправиться в свой родной университет, где он был на птичьих правах: вот-вот его должны были уволить, поскольку соплеменнику «убийц в белых халатах» в советском учреждении, а тем более таком престижном, как Московский государственный университет, было не место.