Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн

— Врешь! Как зовут ту блондинку?

— Какую блондинку?

Только что придумала, как передать с Пикселем весточку. Прошу меня извинить — сейчас я ее приготовлю, чтобы Пиксель не застал меня врасплох, когда придет.

9

ДОЛЛАРЫ И ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Где этот проклятый кот?

Нет-нет, Пиксель, мама Морин не хотела так говорить. Она просто волнуется и расстраивается. Пиксель хороший мальчик, чудный мальчик — все это знают. Только где же тебя черти носят как раз тогда, когда ты нужен?

Обосновавшись на новом месте, мы с Брайни сразу приобрели котенка, но не в зоомагазине. Не думаю, чтобы в Канзас-Сити 1906 года зоомагазины вообще существовали — не припомню что-то, слишком давно это было. Но помню, что золотых рыбок мы покупали у Вулворта или у Кресга, не в особом магазине. Разные кошачьи снадобья, вроде порошка от блох, покупались в лечебнице для кошек и собак на углу Тридцать первой и Мэйн. А чтобы найти котенка, нужно было поспрашивать.

Для начала я попросила разрешения повесить объявление у Нэнси в школе. Потом сообщила нашему бакалейщику, что мы ищем котенка, и то же самое сказала зеленщику, который по будням с утра торговал в нашем квартале фруктами и овощами из своего фургона.

Фургон «Атлантической и Тихоокеанской чайной компании» тоже приезжал к нам, но только раз в неделю — они торговали только чаем, кофе, сахаром и специями. Зато их фургон объезжал более обширный участок, где жило больше покупателей и, следовательно, было больше шансов найти котенка. Поэтому я дала водителю свой телефон — Линвуд 446 нашей местной линии — и попросила позвонить, если услышит, что где-то родились котята. В благодарность за будущую услугу я купила у него фирменный пакет сахара весом в двадцать пять фунтов, стоивший один доллар.

И допустила оплошность: он настоял, что сам занесет пакет в дом — двадцать пять фунтов, мол, слишком тяжело для леди.

Выяснилось, что он просто хотел оказаться со мной наедине. Я спаслась, взяв на руки Брайана-младшего — этой тактике обучила меня миссис Ольшлягер, когда еще Нэнси было крошкой. Лучше всего, если ребенок совсем маленький и очень мокрый, но подойдет любой, которого можно взять на руки, — это сбивает воспламененного самца с толку и охлаждает его пыл. Маньяка-насильника это, конечно, не остановит, но ведь доставщики (и водопроводчики, и газовщики, и так далее) — не насильники; они просто вечно озабоченные мужики, всегда готовые — только предложи. Их надо вежливо, но твердо поставить на место, не заставляя терять лицо. Берешь на руки ребенка — и вопрос решен.

Не надо было мне покупать этот сахар еще и потому, что мой бюджет не позволял тратить целый доллар на сахар, а главное — у меня не было достаточно большой емкости, чтобы уберечь его от муравьев. Еще шестьдесят центов ушло на жестянку такого же размера, как та, в которой хранилась мука, — и это нанесло такой ущерб моим финансам, что неделю спустя пришлось подавать на ужин жареный маис вместо запланированных пирожков с мясом. Был почти что конец месяца, так что оставалось или готовить маис, или просить денег у Брайни раньше времени, чего мне не хотелось.

К маису я добавила два кусочка бекона для Брайни и один для себя, а еще один, поджаренный до хруста, поделила между Кэрол и Нэнси.

Брайан-младший пока еще вполне довольствовался пшеничной кашей со сливками, а вдобавок получал молоко, которое еще оставалось у меня в груди. Меню дополнили зеленые стебли одуванчика, а желтые его цветочки плавали в плоском блюде посреди стола. И почему только такие красивые цветы считаются сорняками?

Легкий ужин я возместила солидным десертом: запекла в тесте мелкие яблоки, дешево купленные утром у зеленщика, и полила их густой сладкой подливкой.

Для подливки требовался сахарный песок — но тетя Кароль научила меня, как толочь кусковой сахар большой ложкой в миске, чтобы получилась настоящая сахарная пудра. Масло и ваниль у меня были, а еще я подлила туда чайную ложку бренди, который тетя Кароль подарила мне на свадьбу и от которого еще оставалась половина. Я раз попробовала — жуть! Но если добавить капельку куда нужно, вкус безусловно обогащается.

Брайан ничего не сказал насчет маиса, но яблоки похвалил. Первого числа следующего месяца он сказал мне:

— Мо, в газетах пишут, что продукты дорожают, несмотря на протесты фермеров. И, конечно, раз дом у нас теперь больше, он и обходится дороже — взять хотя бы электричество, газ и мыло «Саполио». Сколько тебе еще нужно в месяц сверх того, что я даю?

— Я не просила у вас прибавки, сэр. Перебьемся и так.

— Безусловно, перебьемся, но скоро наступит жара, а я не хочу, чтобы ты платила доставщику льда так, как некоторые хозяйки. Давай увеличим твой бюджет на пять долларов.

— Но мне не нужно столько!

— Остановимся на этой цифре, миледи, и посмотрим, что получится.

Если у тебя к концу месяца будут оставаться деньги, прячь их в чулок. В конце года купишь мне яхту.

— Да, сэр. Какого цвета?

— Сделаешь мне сюрприз.

И я откладывала пенни, пятаки и десятицентовики, копила «яичные деньги» и при этом ни разу никому не задолжала, даже бакалейщику. И хорошо — ведь Брайан завел свое дело раньше, чем предполагал.

Его хозяин, мистер Фоне, после двух лет работы сделал Брайана младшим компаньоном, а в 1904 году — помощником управляющего. Полгода спустя после нашего переезда в чудный новый дом мистер Фоне решил удалиться от дел и предложил Брайану выкупить у него его долю.

Это был один из немногих случаев, когда я видела своего мужа в замешательстве. Обычно он принимал решения быстро, с хладнокровием пароходного шулера, но на сей раз впал в рассеянность: дважды положил сахар в кофе, а потом забыл его выпить. Наконец он сказал:

— Мо, мне надо посоветоваться с тобой об одном деле.

— Но я ничего не понимаю в делах, Брайни.

— Слушай, любовь моя. Я бы не стал забивать тебе голову. Deus volent[104], больше мне этого делать не придется. Но вопрос касается тебя, наших троих ребят и того, который заставил тебя снова надеть свободное платье, — и Брайан подробно рассказал мне о предложении мистера Фонса.

Я обдумала вопрос как следует и спросила:

— Значит, ты должен будешь каждый месяц выплачивать мистеру Фонсу «ренту», как ты говоришь?

— Да, если доход фирмы превысит среднюю цифру за последние годы, сумма выплаты увеличивается.

— А если доход будет ниже? Сумма уменьшается?

— Она не должна быть ниже назначенной ренты.

— Даже если фирма будет терпеть убытки?

— Даже и тогда. Это входит в договор.

— Брайни, что он, собственно, тебе продает? Ты обязуешься содержать его до бесконечности…

— Нет, только двенадцать лет — столько он рассчитывает прожить.

— А если он умрет, все кончится? Хмм… А известно ли ему, что фамилия моей двоюродной бабушки — Борджиа?

— Нет, его смертью дело не кончится, так что не сверкай так глазами. В случае смерти рента выплачивается его наследникам.

— Ну хорошо. Ты будешь содержать его двенадцать лет. Что ты будешь иметь сам?

— Ну… я получаю живое дело. С картотеками, с досье, а главное — с именем. Получаю право пользоваться вывеской «Фоне и Смит, консультации по горному делу».

— А еще? — поторопила я.

— Контору с мебелью и аренду. Контору ты видела.

Да, видела. Она находилась в западной, низменной части города, напротив «Интернешнл Харвестер». Во время весеннего паводка, когда Миссури снова повернула вспять и попыталась подняться вверх по Кау до Лоуренса, Брайни пришлось переправляться в свою контору на лодке. Я спрашивала себя, почему горная фирма помещается именно там — никаких шахт в западной котловине не было, одна непролазная грязь. Да тяжелый смрад от скотопригонных дворов.

— Брайни, а почему она у вас помещается именно там?

— Аренда дешевая. Такая же контора у Уолнат или Мэйн, даже на пятнадцатой, обошлась бы нам вчетверо дороже. Договор об аренде, разумеется, переходит ко мне.

Я подумала еще немного.

— А часто ли мистер Фоне ездил по делам фирмы?

— Раньше или в последнее время? Когда я поступил к нему на службу, и он, и мистер Дэвис ездили на полевые изыскания, а я оставался в конторе. Потом он и меня научил делать обследования — перед тем как мистер Дэвис ушел на покой. Потом…

— Прошу прощения. Я хотела узнать, много ли ездил мистер Фоне за последний год.

— Да он уж года два не ездит на обследования. Пару раз выезжал по финансовым делам. Два раза в Сент-Луи и один в Чикаго.

— А туда, где нужны болотные сапоги, выезжаешь ты?

— Можно и так сказать.

— Ты сам так говоришь. Дорогой, тебе очень хочется завести свое дело, да?

— Ты же знаешь, что да. Просто возможность подвернулась раньше, чем я рассчитывал.