"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

Фабрикант вздрогнул и едва не воткнул нож себе в ладонь. Алисия прикрыла ладонью глаза. То-то же! Пусть видит, к чему приводят методы обольщения в неумелых руках.

Когда вся компания перешла в следующее помещение, где стояли огромные чаны для отстаивания и очищения маревого сока, я улучила момент и втихаря вышла во двор. Сделать это оказалось несложно: чаны были большие и круглые, а фабрикант с недавних пор старался держаться от меня подальше.

Во двор как раз подвезли новую партию мари. Дородный мужик с полуседой бородой при помощи рабочих сгружал вязанки с трех телег. Каждая вязанка тут же взвешивалась въедливого вида служащим фабрики и записывалась в пухлую тетрадь. Привезший марь бородач был явно неместным и поэтому, когда он на секунду показался мне незанятым, я отважилась подойти:

— Добрый день! Извините, если помешала. Но скажите, пожалуйста, вы давно выращиваете марь для господина Клауса? — вид мой сделался очень кротким и милым, я старалась, чтобы у собеседника не возникло желания послать меня пешком до Сабакской пустыни.

— Да уже почти четыре года, еще с того момента как фабрика в Земске стояла, — благодушно начал объяснять мужик, но потом вдруг насторожился. — А ты, сестричка, почему интересуешься?

Сестричка так сестричка. Все время забываю про фартук.

— Мои родители тоже хотят выращивать марь. Только вот не знаю, можно ли доверять господину Клаусу — он здесь не так давно.

— Ну меня, по крайней мере, он ни в чем не обманывал. Все честно, но строго. Правда, если встанешь у него на пути — переедет, даже не оглянется. Железной хватки человек.

— Спасибо.

Судя по характеристике, этот «железной хватки человек» уже должен был положить меня на одну ладонь, а другой прихлопнуть — так я его достала. И прихлопнет ведь, если не поспешу вернуться к нашему маленькому обществу. Я уже собралась припустить через двор обратно, но остановилась, не в силах пройти мимо одной сцены. Двое рабочих убирали открытую часть склада: один стоял на втором уровне здания, широкой лопатой спихивая вниз по железному желобу, предназначенному для спуска материалов, накопившиеся труху и грязь, второй на земле с помощью совка собирал этот мусор в мешок. О целесообразности такой системы уборки можно было поспорить, но не в этом суть. Главное состояло в том, что уборку свою они закончили.

— Савва, отойди! Я сейчас лопату в желоб сброшу, а потом сам спущусь! — крикнул тот, который был наверху.

— Может, не надо? — ответил благоразумный Савва.

— Да что ей станет-то, она ж железная?

Лопата и впрямь была из тонкого гнущегося листового железа.

— Не надо бросать лопату! — не могла не вмешаться я.

— Не надо командовать моими людьми, — раздался вкрадчивый голос над ухом. Мурашки пошли по всему телу.

Я обернулась и наткнулась на непроницаемое лицо господина Клауса. От этой непроницаемости стало не по себе.

— Но…

— Убедились, что я не шарлатан? Или, может быть, вы решили еще и рабочим устроить допрос на предмет доверия ко мне? — Фабрикант цедил слова сквозь зубы.

— Но…

— Первый пошел! — В этот самый момент рабочий все же решил запустить лопату в свободный полет. Как я и предполагала, инструмент оказался превосходным снарядом: прогрохотав по желобу, он с завидным ускорением выскочил на каменную кладку двора и, не встретив препятствий, полетел дальше — прямо под копыта лошади, запряженной в коляску господина Клауса. Животное было явно испугано и возмущено таким неуважением к своей персоне. Сначала двор огласился ржанием, затем по лопате с силой прошлись подкованные копыта. К счастью, лошадь не пострадала, чего не скажешь об инструменте.

Фабрикант тут же кинулся к месту трагедии и, поймав скакуна под уздцы, попытался его успокоить.

— Вашим людям просто необходимо, чтобы ими кто-то командовал. — Мне наконец удалось вставить слово.

Не знаю, чем больше был раздосадован господин Клаус — порчей имущества, самим происшествием или тем, что я оказалась права, — но он ясно и аргументированно, не использовав при этом ни одного непечатного слова, изложил мужикам, откуда у них растут руки и чем набита голова, которая этими руками управляет. Не знаю, сыграло ли в сей виртуозности свою роль мое присутствие как дамы, или просто фабрикант был хорошо воспитан, но рабочие все равно прониклись речью. Тот, который стоял внизу, от переизбытка впечатлений бросился подбирать и выправлять погнутую лопату и тут же порезался об ее зазубрившийся край. Мужик взвыл и беспомощно посмотрел на нас, держа окровавленную ладонь на расстоянии от себя.

— Савва, ты живой? — спросил невпопад виновник трагедии, не спешивший спускаться на землю к жаждущему расправы хозяину.

Савва промычал в ответ нечто мучительное.

Через минуту кто-то принес медицинский ящичек для оказания первой помощи и стал доставать бинты. Но фабрикант властно остановил процесс:

— К счастью, среди нас есть сестра милосердия, — сказал он с явным удовлетворением в голосе. — Доверим дело профессионалу.

Наверное, он надеялся, что у меня закружится голова или как минимум будут трястись руки и я запятнаю честь незаслуженно надетого фартука. Но не тут-то было. Как я уже говорила, долгое пребывание в моем семействе закаляло волю и заставляло приобретать самые неожиданные навыки. В общем, ладонь я перебинтовала, но вот на просьбу «Сестричка, поцелуй, чтобы не болело!» — высказанную из дальних рядов собравшихся зрителей, пришлось ответить отказом. Если бы мой поцелуй обладал хоть каким-нибудь мало-мальски целебным действием, сейчас бы к нашему дому аж до самого Катона строились очереди страждущих.

К основной компании мы возвращались через жаркое помещение, наполненное мерным гулом механизмов. Воздух был тяжелым, глаза будто застилала какая-то дымка. Несколько женщин в передниках колдовали над железными резервуарами: их согнутые фигуры казались неповоротливыми и усталыми. Они что-то помешивали, добавляли, удаляли мусор, поминутно утирали пот, крупными каплями собиравшийся на лбу. Господин Клаус черной прямой фигурой прорезал это затуманенное пространство, уверенно огибал машины, перебрасывался ничего не значащими фразами с работницами и отдавал распоряжения служащим. Наконец мы вышли в следующее помещение, где было не так влажно, но зато повсюду витали маревые волокна.

— Это правда, что вы некоторое время были управляющей во дворце? — неожиданно спросил фабрикант, будто до сегодняшнего дня воспринимал эту информацию как неудачный местный анекдот.

Я пожала плечами. Пусть понимает, как хочет.

— Может, тогда выскажете пару наблюдений о моей фабрике? — неожиданно предложил он.

Опять какой-то подвох? Я с подозрением посмотрела на господина Клауса, но тот снова нацепил на лицо непроницаемую маску.

— Я же ничего так и не видела. — В этот момент какая-то травинка залетела мне в нос, так что пришлось прервать свою речь громким чихом. — Ужас какой-то! Если ваши работники постоянно находятся в таких нечеловеческих условиях, то мусор, который летает в воздухе, скоро забьет им легкие и начнутся хронические болезни. Откуда вообще все эти пыль и волокна?

— Мы используем отходы для производства шпагата и мешковины, — мрачно ответил фабрикант.

— Так вот, если начнутся болезни, — я продолжила свою мысль, — вы потеряете рабочую силу. У нас местность не бедная, заработать на жизнь можно, и не подвергая ее опасности.

— И что же вы предлагаете? — В голосе собеседника мне почудилась насмешка, но я не остановилась.

— Можно, наверное, придумать какое-то техническое решение. Соорудить систему вентиляции. Ну или самое простое: почаще проводить уборку и проконсультироваться с врачом — может, работникам стоит носить повязки для защиты дыхательных путей.

На этот раз выражения лица фабриканта я не поняла.

— А как же затраты?

— Вы подозреваете, что за краткое время отсутствия я успела заглянуть в ваши бухгалтерские книги? — Брови приподнялись сами собой. — Ну же!