Пророки - Либба Брэй

– Сюда! – позвал их Джерихо. Уилл подошел к нему и посветил лампой на могилу, обозначенную простым деревянным крестом с мелкими талисманами. У его основания лежал череп какого-то мелкого животного.

– Вы думаете, это здесь? – спросила Эви.

Уилл стер с креста грязные следы, и на древесине проступили инициалы: ЙХО.

– Йоханан Хоббесон Олгуди, – сказал Уилл. – Давайте копать.

Уилл поставил лампу у креста. Они с Джерихо сняли пиджаки, закатили рукава и начали работать лопатами. Эви светила им фонариком и прислушивалась к подозрительным звукам. Она подскакивала по любому, даже малейшему поводу, и свет фонарика бешено метался в разные стороны.

– Постарайся все-таки светить на яму, пожалуйста, – попросил ее Уилл.

Эви нужно было на что-то отвлечься, и поэтому она стала смотреть на руки Джерихо, сжимающие лопату, обращая внимание на силу мускулов и его уверенную хватку. Она вспомнила то чувство защищенности, которое появилось, когда он накрыл ее руку своей. Джерихо во многом оставался для нее загадкой, и тут Эви осознала, что хочет узнать его секреты – и не украсть их через бумажник или любимую ручку, а получить их добровольно, как подарок. Она хотела доказать, что заслуживает доверия. Что она особенная. Что-то в нем заставляло ее излишне беспокоиться. Он оказался опасным, таким же, как и она. У нее никогда не сложится отношений с мужчиной, который не понимает и не принимает ее темного внутреннего мира, спрятанного за легкомысленным внешним видом, – который станет флиртовать с ней, но испуганно убежит при первых же признаках надвигающегося шторма. Эви смотрела на руки Джерихо, занятого работой, и представляла себе, каково это будет – если эти руки погладят ее кожу, если он прижмется к ней губами, если она ощутит тяжесть его тела на себе.

И тут она спохватилась и выкинула все эти мыслишки из головы. Джерихо был парнем для Мэйбел. Эви вспомнила о многочисленных письмах подруги, посвященных ему. Но все это были романтические бредни школьницы. Очевидно, что они с Мэйбел не подходили друг другу. Если бы было наоборот, все бы уже случилось само собой, разве нет? Эви не могла забрать у Мэйбел того, что ей не принадлежит.

Она одернула сама себя за такие мысли. Джерихо наверняка был нужен кто-нибудь вроде Мэйбел: хорошей, верной, трезвомыслящей. Она не забудет выключить свет и забрать молоко с порога, потому что она – девушка, которая умеет заботиться и отвечать. Эви с горечью поняла, что сама она относится к типу беззаботных пустышек: вещи разбросаны по незастеленной кровати, книги забрызганы пятнами кофе, счета не оплачиваются до самого последнего срока. Даже некогда поцелованные парни забываются через неделю. Она четко осознала все это, но осознание не принесло ей успокоения.

Раздался глухой стук: лопата Джерихо уперлась в дерево. Несмотря на холод, они с Уиллом были мокры от пота. Джерихо спрыгнул в разрытую могилу, просунул лезвие лопаты в зазор между крышкой гроба и сколол защелку. Что-то проворчав, он поднатужился и сорвал крышку, под которой показалось истлевшее тело Джона Гоббса.

Когда погиб Джеймс, у них на руках не осталось тела. Ничем нельзя было отметить точку на его жизненном пути. Была могила, которую они навещали каждый год на его день рождения, но в ней не было ничего, имевшего отношение к ее брату, – ни костей, ни вещей, ни униформы.

Тело Джона Гоббса лежало в деревянном гробу в простом шерстяном костюме, вокруг его шеи поблескивал амулет – пентаграмма Зверя. Его обескровленные губы были сшиты вместе, но в углах нитка разошлась, и были видны длинные пожелтевшие зубы. Его тело было так же безжизненно и пусто, как и руины Бретрина. Он был вещью. Пустой, инертной – как камень. Как воспоминание. Вот как выглядит настоящая смерть. Неопровержимо. Эви почувствовала странное облегчение от того, что она так и не видела тела Джеймса – она словно могла делать вид, что он никогда не умирал.

Джерихо снял амулет и передал его Эви. Она брезгливо взяла его, как дохлую ящерицу за хвост. Он вылез из ямы, отряхнулся и вытер испачканные руки о штаны – это был совершенно бесполезный жест, потому что его штаны были такие же грязные, как руки.

Эви испуганно смотрела на вещь, лежавшую в ее руках. Ей хотелось выбросить ее или сжечь прямо сейчас, на месте.

– Я не уверена, что должна держать его голыми руками, – призналась она. – Можно мне взять твой платок, дядя?

Она осторожно обернула амулет платком и только собиралась вручить его Уиллу, как справа от них в лесу раздался звонкий свист. Эви посветила фонарем в ту сторону: только свет задрожал на покачивающихся ветвях деревьев. Сухие листья кружились между надгробиями. Тут снова раздался свист, уже с левой стороны. В этот раз Эви быстро перевела свет фонарика и успела захватить какое-то движение в чаще. У нее начали трястись руки. Еще одна птичья трель раздалась прямо перед ними и затем – сзади. Опираясь о надгробие, Эви лихорадочно светила фонарем во все стороны.

В полосе света показались мужчины с ярмарки. Эви насчитала пять человек, плюс с ними был мальчик, испортивший ей пальто. У них в руках болтались веревки и тускло поблескивали охотничьи ножи. Мальчик неуверенно держал в руках винтовку – она была слишком большой и тяжелой для него, и это выглядело комично, будто они пришли на маскарад.

– Это частная собственность. Святая земля, – сказал мальчик.

Эви сжала кулак поплотнее, скрывая их драгоценную находку, и спрятала руку за спиной.

– Да-да, конечно, – сказал Уилл. Он был напуган и обескуражен, и это смутило Эви куда сильнее ножей и веревок в руках фанатиков.

– Что вы собирались здесь делать? – спросил один из мужчин.

– Мы слышали, что здесь спрятано золото, – вдруг сказал Джерихо. – Это было нашей большой ошибкой, теперь мы это понимаем. Мы уже уходим. Извините, что побеспокоили всех вас. – Он спокойно наклонился, чтобы поднять лопату. Тишину кладбища разорвал звук выстрела, Джерихо подскочил от неожиданности и выронил лопату.

Из леса вышел Джейкоб Колл с еще дымящейся винтовкой в руках.

– И враги наши обманут нас. Господь сказал, во времена испытаний перед Судным днем враги ваши будут хуже, чем все грехи человеческие. Они обманут вас, – начал он проповедовать. – Это слово посланника Божьего на нашей земле, святого пастора Олгуди. Аминь.

– Аминь, – хором повторили остальные.

– Посвященные хранили его заветы. Мы ждем свершения воли Бога и выполнения священного предназначения. И комета все подтверждает. «Когда в небе загорится пламя, похожее на драконий хвост, Зверь восстанет».

– Он восстанет! Аллилуйя! – стали восклицать мужчины.

– Судный день настает. Да благословит нас Бог. Аллилуйя!