Семь корон зверя - Алла Дымовская

Остановились они, как ни странно, у трансформаторной, встроенной в стену дома, будки. Обычная, крашенная суриком, металлическая дверь, с традиционным «Веселым Роджером», заботливо предупреждающим о том, что «Не влезай, убьет!». У двери Ирена отпустила наконец Машенькину руку, толкнула локтем в бок, мол, не дрейфь, то ли еще будет. И, судя по шороху ткани, полезла зачем-то в карман. Маша послушно стояла рядом, уже отказываясь хоть что-нибудь понимать. Туфельки ее, пусть и на кожаной подошве, безнадежно промокли в траве, соответственно намочив и босые ноги, коса, небрежно и нетуго заплетенная перед сном, растрепалась и теперь свисала космами. Сам облик Машеньки со стороны был довольно комичен: шелковая, до пят, кремово-белая рубашка, подол которой безбожно мокр и грязен и липнет к лодыжкам, а поверх рубахи – необъятный, синий до черноты, халат, с длиннющими, как у Пьеро, рукавами, нелепо волочащийся по земле неподвязанным своим краем.

Что могло им понадобиться в безлунной темноте у трансформаторной будки? Разумного ответа на этот вопрос у Машеньки не было. Кажется, Фома как-то мимоходом, знакомя Машу на первых порах с ее новым домом, обмолвился, что за дверью, кроме трансформаторов, находится спуск в подвал, где стоят запасные дизельные генераторы, столь мощные, что способны обеспечить в экстренном случае электричеством все семейное поместье. Но Машу ни тогда, ни потом особенно не заинтересовали подвалы и расположенные в них генераторы. Янека же она хоть и считала достаточно исключительным и необычным мужчиной, но все же не настолько, чтобы таскаться с любовницами по трансформаторным будкам. Тем более что в действительности ее любимый ни разу не дал ей повода усомниться в своей верности, скорее наоборот. Только одно лишь Машенькино буйное воображение, рисовавшее ей, как водится, самый страшный, но и самый невозможный вариант развития событий, натолкнуло девушку на мысли о тайной измене жениха. Однако все же и она, и Ирена зачем-то сейчас стояли у этой дурацкой будки!

Тем временем Ирена извлекла из кармана полотняных бриджей нечто, оказавшееся ключом. И тут же легко, словно дело происходило средь бела дня, вставила его в замочную скважину.

– Теперь иди за мной след в след. И ни единого звука, – едва слышно прошептала Машенькина провожатая и приказала: – Возьмись за мой пояс и держись крепче.

За открывшейся бесшумно дверью никаких трансформаторов не оказалось, не было даже намека на их существование. Только пустота, настолько черная, что побивала ночную темноту, оставшуюся у них за спиной. Ирена уверенно двинулась в эту черноту, вовсе не закупоренно-затхлую, а приятно-прохладную, словно наполненную кондиционированным, освежающим воздухом. Маша семенила следом за Иреной куда-то вниз, ухватившись за предложенный пояс, и, однако же, чувствовала себя собачкой на поводке, зависимой в выборе маршрута и продолжительности прогулки от своей капризной хозяйки. Но вскоре впереди показался тусклый, сильно рассеянный свет, и вслед за ним Машу настиг неясный шум, выдававший присутствие в подвале других людей.

Свет шел из-за полуоткрытой двери, тоже железной, но куда более тяжелой на вид, чем наружная ее товарка. Перед тем как войти, Ирена, обернувшись на ходу, мертвой хваткой вцепилась в Машенькину руку, словно пресекая любую попытку побега. Машенька оказалась уже не за спиной, а идущей рядом со своей спутницей. Так, парой, они и вступили внутрь ярко освещенного подземного бункера.

Из-за резкого перехода от почти полного мрака к дневному электрическому свету Маша на короткий миг будто ослепла, но тут же заставила себя сосредоточиться и смотреть. И увидела, и услышала.

В подвальной, эстетично отделанной бетоном, комнате собралось все семейство. В дальнем углу на алюминиевых стульчиках восседали Фома с Лерой и Татка, державшая на коленях керамическую расписную миску, всю в отвратительных бурых потеках. Макс и Сашок стояли рядом у стены, а у их ног лежал грудой длинный, объемистый куль, завернутый в непрозрачный черный полиэтилен. В самом же центре бункера, совсем даже немаленького размерами, а в добрых двадцать квадратов величиной, как непроизвольно прикинула про себя Маша, находилась ошеломляющая скульптурная группа. Добрый и заботливый «архангел» Миша одной рукой обнимал сзади за талию неизвестного задрипанного мужичка в разорванной на груди футболке, а другой удерживал голову незнакомца в запрокинутом состоянии, крепко ухватившись за растрепанные и грязные волосы последнего. Из-за спины «архангела» выглядывал Стас, с развернутым черным же пластиковым мешком наготове. А Ритка, веселая и сильная Ритка, которую еще минуту назад Машенька была готова заподозрить в непростительном легкомыслии по отношению к супружескому долгу, являла собой самую жуткую часть композиции. Пристроившись сбоку от мужичонки, Мишина жена, словно пиявка, присосалась к его шее как раз у разорванного ворота майки, издавая при этом звуки, схожие с довольным поросячьим хрюканьем.

Любимый и единственный ее Янек восседал в удобном полукресле, поставленном спинкой к выходу, и обернулся только когда Тата, первой заметившая Машенькино появление, испуганно вскрикнула и уронила на пол миску. Ритка тоже оторвалась от своего мужичка, уставилась безумными глазами на Машу. Изо рта ее, полуоткрытого и ощерившегося, торчали два безобразных, совсем нечеловеческих клыка, подбородок был густо залит кровью. А из разорванной шеи незнакомца, как из неисправного душа, хлестала залпами кровавая пыль, взмывая к потолку и опадая проливным дождем на Риткину голову.

Маша не лишилась чувств и не закричала. Не успела, потому как дальнейшие события стали развиваться с захватывающей быстротой. Ян взмыл со своего места как ужаленный. Полукресло от страшного удара ноги отлетело к стене и разлетелось вдребезги. Ирена истошно взвизгнула, выпустила руку Машеньки и бросилась бежать прочь, но была немедленно настигнута. Орущий благим матом, накрашенный ее ротик украшали точно такие же клыки, какими только что щеголяла жена «архангела». Янек, бешено ругаясь не по-русски, протащил отчаянно упиравшуюся женщину за шиворот через весь бункер, потом рывком повернул к себе лицом и отвесил оглушающую плюху такой силы, что Ирена, перелетев вверх тормашками к противоположной стене, снесла на пол Фому вместе с его стульчиком. Никто из присутствующих даже не попытался прийти им на помощь. Однако Ян не стал продолжать расправу. Очнувшись от необъятного гнева, он обнаружил вдруг перед собой изумленное и испуганное Машенькино личико и только теперь до конца осознал происходящее. И, более ни на что и ни на кого не обращая внимания, как на второстепенное и неважное, подхватил на руки Машу и бросился из подвала вон.