Алый лев - Элизабет Чедвик

Отворилась дверь, и в комнату вошел Вильгельм в сопровождении своего племянника Джека, Жана Дэрли и Ральфа Музара, старшего рыцаря войска. У последнего были пышные красновато-каштановые усы, которые выглядели так, будто Музар до смерти напугал кота, стащил его хвост и прицепил к своей верхней губе. Вильгельм пребывал в глубокой задумчивости. Он знаком пригласил мужчин сесть на скамьи, расставленные у очага и помахал Изабель, чтобы она присоединилась к ним. Она бросила в его сторону испуганный вопрошающий взгляд, но он покачал головой и указал на скамью. Заинтригованная и встревоженная, она села на край скамьи рядом с Жаном.

Вильгельм взглянул на своих слушателей и произнес:

— Дерби, Обиньи и Ворвик подтвердили свое намерение поддержать меня в управлении страной от имени молодого короля.

Изабель выдохнула сквозь зубы. Жан, Джек и Музар обменялись быстрыми взглядами, а затем посмотрели на Вильгельма. Джек нагнулся вперед, зажав руки между колен. Его взгляд был напряжен и внимателен.

— И что вы ответили?

— Ничего, — сказал Вильгельм. — Я сказал им, что мне нужно время, чтобы обсудить это с моими советниками и женой.

Джек заговорил с горящими глазами:

— Вы человек известный и глубоко уважаемый. Все знают, что вы будете беспристрастны и справедливы. Возможно, это именно то, что предначертано вам Богом. Мое мнение: соглашайтесь и доверьтесь Всевышнему.

Вильгельм бесстрастно кивнул. Он ожидал, что Джек будет подталкивать его к регентству.

— Ральф?

Музар погладил свои блестящие кустистые усы с нежностью, присущей любителям домашних животных.

— Я согласен с Джеком, милорд. Это укрепит ваше положение среди лордов и даст большие преимущества дому Маршалов и всех, кто служит вам. Всем это будет только на пользу.

— Важное замечание, — сказал Вильгельм. Музар всегда высказывался просто и ясно, поэтому Маршал и пригласил его на совет. Став регентом, он действительно мог принести больше пользы своим слугам. Было бы естественно раздать ответственные должности людям, которых он знал и уважал. — Что ты скажешь, Жан?

Дэрби взглянул на Изабель, потом выпрямился и прочистил горло:

— Милорд, мне кажется, вам стоит позволить графу Честерскому и епископу Винчестерскому нести это бремя. Вы уже достаточно сделали. Это верно, что вы сможете способствовать повышению в должностях и обогащению ваших людей, но другим это тоже придет в голову. Вас начнут осаждать люди, жаждущие покровительства и привилегий, и это ударит по вашему собственному кошельку, потому что мы все знаем, что королевская сокровищница и казна почти пусты.

Слова Жана подтвердили собственные сомнения и тревогу Вильгельма.

— Как я и ожидал, вы показали мне обе стороны медали, и за это я вам благодарен. Мне нужно о многом подумать. Мне нужно поговорить с женой, которая тоже слышала ваши советы, и хорошенько обмозговать проблему. Когда прибудет граф Честер и мы услышим, что он скажет, мы больше узнаем об истинном положении дел.

Как только рыцари ушли, Вильгельм повернулся к Изабель, все еще сидевшей перед очагом, глядя на языки пламени; ее щеки зарделись от тепла.

— Жан прав, — сказала она. — Если ты решишь вести этот корабль, тебе предстоит очень трудный путь, а полученная от этого выгода будет невелика.

Вильгельм вздохнул и вытянул вперед руки ладонями вниз. Его пальцы были длинными и крепкими, они ничуть не дрожали, хотя кожа на руках была тонкой и в пигментных пятнах. Средний палец левой руки украшал перстень с печаткой графства, а на правой руке было кольцо с сапфиром, подаренное ему королем Генрихом.

— Сколько у меня осталось сил? — спросил он. — Правление королевством — это задача для человека помоложе, такого как Честер.

Изабель с тревогой взглянула на него:

— У Честера, может, и хватит сил, для выполнения этой задачи. Но люди полагаются на тебя. Они с большей охотой выполнят то, о чем их попросишь ты, чем то, о чем их попросит он.

Вильгельм сел рядом с ней.

— Значит, ты тоже думаешь, что мне нужно согласиться?

Изабель отрицательно покачала головой.

— Я согласна с Жаном. Ты достаточно сделал. Джек и Ральф хотят выдвинуть тебя вперед, потому что видят в этом перспективу их собственного обогащения и роста, а Жан думает о тебе как о человеке, и я тоже, — она проникновенно взглянула на него. — Я не хочу быть женой регента Англии, если это сулит мне скорое вдовство. Мне наплевать на все богатства и власть мира. Без тебя они мне ни к чему.

Он притянул ее к себе.

— Помнишь нашу свадьбу? — прошептал он. — До этого ты видела меня всего лишь раз, как и я тебя. Ты была стройной девушкой с огромными синими глазами, с волосами цвета спелой пшеницы и с губами, которые приводили меня в оцепенение, потому что мне ничего не хотелось делать, кроме как целовать их снова и снова.

Изабель рассмеялась, несмотря на свое беспокойство, и легонько толкнула его:

— А я думала, ты изо всех сил старался быть тактичным, чтобы справиться с наивной девочкой-подростком.

— Невинной — да, наивной — нет. Я знал, что ты остра, как шило, с того мгновения, когда ты бросила в мою сторону этот твой взгляд.

— Какой еще взгляд?

Вильгельм усмехнулся:

— Строптивый и оценивающий, как у торговца шерстью. Твой взгляд говорил: «Пойти ли с ним по доброй воле? Могу ли я ему доверять? Скоро ли мне удастся от него избавиться, если он мне не понравится?».

Изабель покраснела, потому что именно так она в то время и думала.

Он посерьезнел:

— Я надеялся, что ты не легкомысленная, не пустая и не стояла в очереди за красотой, когда раздавали мозги. Я волновался, не зная, как ты отнесешься к браку с мужчиной, изрядно потрепанным жизнью да еще вдвое старше тебя.

Изабель прикусила губу.

— Сейчас ты не вдвое старше меня, — сказала она.

Теперь в нем совсем не осталось веселости.

— Чего бы я только ни отдал, чтобы заново прожить годы, что мы провели вместе!

— Они прошли не впустую, — Изабель удалось совладать со своим голосом. Она сказала себе, что больше не заплачет. — Для меня каждый год, проведенный с тобой, на вес золота.

— Но золото остается, а время ускользает, как песок сквозь пальцы. Если бы только можно было замедлить его бег… — у него перехватило дыхание. — А, довольно! — сказал он резко. — Мне нужно поспать. К какому бы решению мы ни пришли, завтра меня ждет долгий день.

Изабель встала перед мужем на колени, чтобы снять с него сапоги.

— В начале нашего брака я была честолюбива, — пробормотала она, — а теперь, когда мы крепко сидим в седле, я вдруг поняла, что не очень-то хочу ехать на этой лошади.