Рассечение Стоуна (Cutting for Stone) - Абрахам Вергезе

Придя к себе, я сел, трясущимися руками разложил письмо на коленях и набрал номер Томаса Стоуна. Отцу было уже далеко за восемьдесят, почетный профессор. По словам Дипака, глаза старика подводили, но движения были настолько точны, что он мог оперировать в темноте. Тем не менее сам он проводил операции редко, предпочитал ассистировать. Некогда Томаса Стоуна прославила книга «Практикующий хирург. Краткие очерки тропической хирургии». Теперь он был знаменит как пионер, осуществивший прорыв в деле пересадки органов. Моя судьба послужила доказательством, что такая операция возможна, а смерть Шивы показала, какому риску подвергается донор. Многие дети с непроходимостью желчных протоков были спасены благодаря пересадке части печени от родителей.

В трубке я слышал тишину вакуума, окружающего Землю, затем из невероятной дали раздались высокие сдвоенные тоны телефона, живые и энергичные, столь отличающиеся от хрипения вялых аналоговых сигналов местных абонентов. Я представил себе телефонную трель и эхо в квартире, которую когда-то вскрыл, словно банку сардин, лишь бы только Томас Стоун узнал о сыне.

Я подумал о маме. В нескольких словах она изложила всю свою жизнь. Наверное, она написала письмо ближе к вечеру того дня, когда начались боли. Ночью ей стало хуже, потом наступил шок, и на следующий день она умерла. Но она дождалась Томаса Стоуна. Он поступил правильно, хотя целых полвека не подозревал об этом.

Томас Стоун ответил после первого звонка. Неужели он еще не спал, ведь в Бостоне уже миновала полночь?

– Да?

Голос у отца был четкий и настороженный, будто он ждал этого звонка. (Травма, обширное кровоизлияние в мозг или ребенок, умирающий от билиарной атрезии?) Этот голос принадлежал человеку, отдавшему все свое искусство и опыт, заключенные в девяти пальцах, делу спасения людей и передавшему их следующему поколению врачей, он был рожден для этого и больше ничего не умел.

– Стоун слушает, – повторил он, и голос его звучал совсем близко, словно он находился со мной в одной комнате и ничто не разделяло два наших мира.