Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Сергей Козлов

Организовать ведение снайперского огня, который должен подавить имеющиеся огневые точки противника в первом эшелоне, а если повезет, то сможет выявить и уничтожить командиров боевиков. Огонь снайперов в значительной степени может снизить моральный дух партизан.

Организовав и распределив огонь таким образом, вы сможете сковать действия партизан в первом эшелоне и не позволите выполнить задачу по их прикрытию второму.

Создать маневренную группу, действующую в зависимости от местности на «броне» или пешком, силами которой постараться обойти противника с фланга и уничтожить его, либо воспрепятствовать его отходу. Эти действия должны быть прикрыты огнем своих сил. Расположение противника в засаде может не позволить ему нанести огневое поражение одновременно и колонне и передовому охранению. Тогда, поскольку целью засады является колонна, боевики могут пропустить охранение и зажать колонну. В этом случае командир передового охранения должен во взаимодействии с силами, попавшими в засаду, а при отсутствии связи с ними — самостоятельно, совершить обходной маневр, выйти во фланг засаде и уничтожить ее. Очень важно, выполняя обходной маневр на технике, подавить огневые средства второго эшелона засады, особенно противотанковые. В случае, если противник, находящийся в первом эшелоне, оказывает ожесточенное сопротивление, подавить его имеющимся тяжелым вооружением и огнем боевых вертолетов.

Одновременно с этими действиями организовать вынос убитых и раненых, а также эвакуацию поврежденной техники, находившихся до этого под огнем противника.

Вероятность попасть в засаду в ходе локальных конфликтов последних лет, где противником являются повстанцы разных мастей, очень велика. В связи с этим жаль, что противозасадные действия не являются темой программы боевой подготовки частей Российской армии и не преподаются в военно-учебных заведениях. Надеюсь, что изложенный мной опыт поможет российским военным успешно противостоять вражеским засадам.

Часть VI. От Хасавюрта до новой войны

Российский спецназ — задачи специальные, но не свойственные

Интервью С. Козлова с полковником Манченко:

— Владимир Андреевич, до недавнего времени Вы возглавляли российский спецназ ГРУ и, безусловно, по сей день находитесь в курсе всех событий, имеющих к нему отношение. Как Вы оцениваете на настоящее время уровень боеготовности войск, состояние боевого духа разведчиков специального назначения?

— Да, действительно, я продолжаю оставаться в курсе событий, происходящих в спецназе ГРУ, потому что вся моя офицерская служба прошла в этих войсках. Но, естественно, обстановкой, складывающейся в соединениях специального назначения, в полном объеме не владею. Поэтому давать оценку боеготовности войск с моей стороны было бы некорректно. Сведения, которыми я располагаю, говорят о том, что в спецназе так же нелегко, как и во всех Вооруженных Силах России, — безденежье, бесквартирье, угроза сокращений и тому подобное. Что касается боевого духа, то в спецназе он всегда был очень высок. Гордость за принадлежность к военной разведке, сознание сложности задач, которые нужно решать и к выполнению которых очень серьезно готовиться, высокие требования к интеллектуальному, физическому и нравственному уровню каждого спецназовца — все это работало и продолжает работать на укрепление боевого духа. То, что раньше декларировалось «боевым братством» и ВС, — в спецназе было и остается законом. По-другому нельзя. Разведывательные группы специального назначения, действуя в глубоком тылу противника, могут надеяться только на собственные силы. Спецназовцы в группе должны понимать друг друга с полуслова, действовать дерзко и решительно. Такое понимание, такие способности приобретаются только в ходе напряженной боевой учебы. Нет учебы — нет уверенности в собственных силах, нет уверенности в собственных силах — отсутствует боевой дух. И это, на мой взгляд, самое страшное, что может произойти со спецназом в ходе сегодняшнего реформирования ВС РФ.

— Недавно закончилась чеченская кампания. Как Вы оцениваете действия своих подопечных на этой войне? Что мешало и что следует отметить как положительный опыт, извлеченный из чеченской кампании?

— По-разному величают события, которые произошли в Чечне, — и «кампания», и «война», и «вооруженный конфликт», по моему убеждению — это позор России. С первых часов этой кампании (будем пользоваться Вашим определением) я заявил на совещании в Главном управлении о том, что ни доблести, ни чести она Вооруженным Силам не принесет. Так и случилось. Спецназовцы в Чечне были нацелены на выполнение очень многих задач, как правило, не свойственных им. При этом свято соблюдался принцип — «лишний раз не стрелять!». Боевые действия требовали от командиров и рядовых огромного напряжения физических и духовных сил, были и потери.

Жизни этих молодых людей навсегда останутся укором для российских политиков, которые принимали решение на развертывание и проведение кампании. Говорить о положительном опыте не приходится, так как, я уже сказал, спецназ выполнял не свойственные ему задачи и не обогатил теорию и практику применения подразделении специального назначения положительным опытом. Но в индивидуальном плане были подтверждены высокие способности спецназовцев при выполнении любых задач, возможности офицерского состава спокойно и уверенно управлять подразделениями в самых сложных и непредсказуемых условиях обстановки. Очень много примеров проявления личного мужества, героизма, самоотверженности и благородства.

— Контрпартизанская война — война, предполагающая использование тактики, имеющей, по большому счету, мало общего с тактикой общевойскового боя. Мировой опыт доказывает особую эффективность в таких войнах подразделении специального назначения. Как бы Вы построили борьбу с повстанцами в Чечне, имея всю полноту власти?

— Я уже высказал свое отношение к этой кампании, тем более не хотел бы уподобляться герою классического изречения «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Вся полнота власти означает в первую очередь высочайшую ответственность и предполагает такой уровень готовности взять ее на себя, что требует от человека глубокого убеждения в правоте целей и задач, которые перед ним поставлены, сосредоточение всех сил и средств для их выполнения и достижения поставленных целей. Я отношусь к понятию «вся полнота власти» не как к вседозволенности, безнаказанности, а как к категории в первую очередь нравственной. Не знаю, как распорядился бы этой «полнотой власти». Но вот контрпартизанская война, повстанцы — это интересно. Чеченские повстанцы (пользуюсь Вашей терминологией) вели боевые действия, во многом применяя приемы и способы спецназовской тактики. Засады, налеты, диверсии, хорошая разведка — вот арсенал повстанцев. Федеральные же войска овладевали кварталами городов, брали дворец Дудаева, здание Совета Министров, МВД и тому подобное, наносили артиллерийские и авиационные удары непонятно по каким объектам, тогда как боевики осуществляли тщательно подготовленные короткие и эффективные улары по объектам, блокпостам, колоннам боевой техники, не ввязываясь в затяжные бои, и быстро и организованно отходили.

Я полагаю, что если бы мы не «сражались» за овладение и удержание таких объектов, а вели маневренные боевые действия, выявляли места базирования повстанцев, маршруты их выдвижения, пути получения оружия и боеприпасов, наносили упреждающие удары, сковывали действия подразделении повстанцев, то боевые действия федеральных войск, если бы и не принесли полной победы в этой кампании, то, по крайней мере, значительно сократили потери в живой силе.

— С момента создания первых подразделений специального назначения прошло без малого полвека. За это время в мире несколько раз менялись концепции ведения глобальной войны. Но войны, прошедшие за данный промежуток времени, были в основном локальными. Изменилась международная ситуация. Одной из актуальных проблем стал международный, и в частности исламский, терроризм. Все это не могло не повлиять на концепцию применения подразделений специального назначения. Какие задачи приходится выполнять им сейчас? Отражено ли это в каких-либо руководящих документах, изменились ли задачи спецназа ГРУ по сравнению с теми, которые возлагались на них 20 лет назад?

— Я бы не сказал, что концепция веления глобальной войны часто менялась. Она как раз на протяжении десятилетий оставалась постоянной, что позволило достаточно полно разработать теорию боевого применения подразделений специального назначения в таких войнах. Однако то, что вопреки этой концепции войны, или, как их называют, «горячие точки», были локальными, никак не повлияло на принципы применения спецназа. К сожалению, мы продолжали готовить спецназ для участия в глобальной войне. Это влекло за собой развитие в соответствующем направлении систем вооружения, связи, экипировки, обеспечения. Мы упорно не хотели признавать, что главное направление деятельности спецназа — локальные конфликты, соответственно, требуется создать законодательную базу для применения спецназа в них, а также внутри страны.