Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

– Лорд Уиэри, – сказала она, – мы рады приветствовать вас и вашу армию. Я вижу, что у вас появился новичок.

Среди вставших вместе с ней большинство составляли хайнты.

– Благодарю тебя, тан-леди[48] Хьердис. А новобранец у нас настолько новенький, что не успел даже выбрать себе имя. Теперь он наш главный боец.

– Он? – нахмурилась Хьердис. – Этот мальчик?

– Не обманывайся внешностью, этот парень действительно крут. Он убил Костолома.

По площади прошелестело многоголосое бормотание.

– Хитростью? – усомнился кто-то.

– В открытом и честном бою. Я сам все видел, своими глазами.

На какой-то момент в воздухе повисло напряжение, разрядившееся, когда тан-леди кивнула, принимая услышанное к сведению. А затем лорд Уиэри обратился к ней:

– Нам нужно посовещаться. Грядут серьезные события.

– Но сперва мы поедим, – сказала Хьердис. – Ты сядешь со мной во главе стола.

К великому Виллову удивлению, вместе с лордом Уиэри был приглашен и он. Видимо, статус главного бойца делал его заодно и советником. На площади быстро появились столы из досок, положенных на молочные ящики и покрытых вместо скатерти газетами. Худощавый коббли расставил толстые пачки газет вместо стульев и одноразовые тарелки. Другой коббли раскладывал по тарелкам еду. Стол тан-леди стоял у самой стены, под мозаичными карликами. Она и самые почетные из ее сотрапезников сидели спиной к стене, а все остальные – напротив.

Еда оказалась получше, чем Вилл ожидал. Часть ее раздобыли на магазинных свалках, куда она попала по истечении срока годности, а часть поступила сверху, от всяких благотворителей. Ели, негромко переговариваясь, при свете коптилок с фитилями из тряпок, обмакнутых в прогоркший кулинарный жир.

Вилл заметил, что, судя по всему, сеть туннелей куда сложнее и обширнее, чем можно было бы подумать, на что Хьердис сказала:

– Ты и представить себе не можешь, насколько она сложна. Прежде в Вавилоне было пятнадцать различных газовых компаний, шесть различных систем теплосетей и Сируш[49] уж знает сколько систем метро, пневматических поездов, линий неглубокой закладки, подземных троллейбусных линий и пешеходных проходов, которыми никто уже не пользуется. Сюда еще нужно добавить туннели обслуживания энергетической, телефонной, водопроводной и канализационной систем, дождевые стоки, летние убежища от жары, бывшие в моде у толстосумов лет сто тому назад, а еще бомбоубежища, а еще винокурни самогонщиков, да всего и не перечтешь.

– Да, – согласно кивнул лорд Уиэри. – Никто не знает тайные пути Вавилона со всей доскональностью – слишком уж много их, и слишком они разнообразны. – Его большие, цвета морской волны глаза внимательно изучали Вилла. – А теперь расскажи поподробнее, что тебя к нам привело.

– Говори осторожно и чистую правду, – прошептал ему на ухо Шептун, – иначе этот ужин станет для тебя последним.

Вилл повернулся, но никого рядом не было. Он посмотрел на суровое лицо лорда Уиэри и решил, что к совету Шептуна стоит прислушаться.

Свой рассказ он закончил словами:

– После этого я был изгнан из деревни, и несчастья преследовали меня по всей Малой Фейри и дальше, до Жуткой Башни. Возможно, смерть дракона стала моим проклятием. Во всяком случае, с того самого дня не было места, которое я мог бы назвать своим домом.

– Теперь, парнишка, у тебя есть дом, и этот дом здесь, – сказал лорд Уиэри. – Мы станем твоей семьей – если ты сам того захочешь.

Он положил на голову Вилла руку, и того мгновенно захлестнули чувства. Без какой-либо внятной причины он вдруг полюбил эльфийского лорда, словно родного отца. Теплые слезы облегчения покатились по его щекам. А когда Вилл снова обрел дар речи, он спросил:

– А почему вы живете здесь?

Бессмысленный, в сущности, вопрос, заданный только для того, чтобы перевести разговор на более нейтральные предметы, однако отклик на него поступил мгновенно.

– А почему кто бы то ни было живет где бы то ни было? – спросил Шептун.

Вилл повернулся, но опять никого рядом не было.

Затем Хьердис милостиво объяснила, что, хотя верхние считают всех обитателей тьмы троллями либо дикими карликами, в действительности подземных по природе среди них очень мало. Бо́льшую часть народа тан-леди составляли хайнты и темные эльфы, ниссы, шелликоуты и вконец разорившиеся феи – кто угодно, кому для жизни в обществе не хватает либо денег, либо добродетели. У них зачастую есть проблемы с наркотиками, алкоголем и психическим здоровьем, однако они по мере сил заботятся друг о друге. Сами они называют себя йохацу – «безымянные странники».

– А много таких, вроде этой, общин?

– Их многие десятки, – вступил лорд Уиэри, – а возможно, и сотни. Есть среди них очень маленькие, по шесть или десять личностей. Другие гораздо больше, чем та, которую ты здесь видишь. В общем-то, никто и не знает толком, сколько их, обитателей тьмы. По прикидкам Оборванца, их десятки тысяч. Но они не общаются между собой, не желают работать вместе и вынуждены вести бродячий образ жизни, потому что время от времени иммиграционная полиция находит и уничтожает их поселения, а тех, кто в них жил, разгоняет. Но Армия Ночи изменит положение в корне. Мы первая и единственная организованная военная сила, когда-либо появлявшаяся в среде йохацу.

– А сколько в армии народу?

Тан-леди прикрыла улыбку бумажной салфеткой.

– Ты видел их всех, – неохотно ответил лорд Уиэри. – Это новая идея, и она очень медленно проникает в массы. Но Армия Ночи будет расти. Наступит час, и моя мечта воплотится в жизнь. – Его голос звучал все громче. – Оглянись вокруг! Это – отверженные Вавилона, слабые, больные и кроткие. Кто замолвит за них слово? Уж никак не Лорды Мэральности и не Совет Волхвов. Когда-то их защищал Его Отсутствующее Величество, но он давным-давно исчез, и никто не знает куда. Кто-то должен набраться смелости и заполнить возникшую пустоту. Я клянусь Солнцем и Луной, Звездами и Золотыми Яблоками Запада, что с благосклонного позволения Семерых этим местоблюстителем буду я!

Йохацу застыли на своих местах, не разговаривая и почти не дыша. Их глаза сияли как звезды.

Хьердис тронула руку лорда Уиэри.

– Перед пищей отступают и самые большие проблемы, – сказала она. – Потом, после еды, мы сможем спокойно все это обсудить.

Когда с едой было покончено и со столов убрали, Хьердис закурила сигарету и пустила ее по кругу.

– Ну так что? – спросила она через какое-то время.

– Последний раз, – сказал лорд Уиэри, – я оставил тебе на хранение кое-какие ящики. Теперь они нам нужны.

По лицу тан-леди пробежала тень.

– Я так и думала, – сказала она с явной неохотой. – Поэтому их уже достали.

Не дожидаясь приказания, шесть нифльхеймеров встали, растворились в темноте и вскоре вернулись, волоча длинные деревянные ящики. Ящики положили перед столом, и по жесту лорда Уиэри Оборванец вскрыл один из них длинным, вроде финки, ножом.

Тускло заблестели стволы винтовок. В воздухе пахнýло смертью.

– А зачем они нам? – осторожно поинтересовался Вилл.

– Тут намечается охота на крыс, – поморщился лорд Уиэри.

– А мы что, будем охотиться на крыс?

– Мы, парень, не охотники, – невесело усмехнулся лорд Уиэри. – Мы крысы.

Нифльхеймеры напряженно слушали, теперь они сгрудились вокруг стола еще теснее.

– Это все Сумасброды, – пояснил один из них. – Они спускаются сюда раз в месяц, в день Жабы или в день Лабриса, позабавиться им, видите ли, хочется. У них очки ночного видения и такие охранные заклинания, что ты не поверишь, и они берут с собой бейсбольные биты. Мы без особого шума ускользаем, но им, как правило, удается поймать кого-нибудь больного, или слишком старого, или просто уторчавшегося в хлам.

– Это у этих ублюдков хобби такое, – прорычал Оборванец.

– В последний раз им попался Макар Хреновина: несчастный старик надрался и спал, так они, вместо того, чтобы отметелить его, как обычно, облили бензином и подожгли.

– Я сам видел труп!

– Это полное сумасшествие и очень опасная причуда, – сказал Шептун. – Их папаши сплошь промышленники и Лорды Мэральности. Если погибнет хоть один из ихних щенков, в поисках отмщения они пришлют сюда татей с их саблезубыми волками.

– Я опасаюсь ответного удара, – сказала тан-леди и добавила с очевидной неохотой: – Но эти Сумасброды совсем уже распоясались. Возможно, и правда настала пора ответить на насилие насилием.

– Нет! – почти выкрикнул Вилл.

За обедом он почти ни к чему не притронулся, его все еще мутило от нифльхеймской вони, да и смерть Костолома никак не забывалась. Стоило ему зажмуриться, как перед глазами снова сверкали искры вокруг скорченного трупа. Он же не хотел никого убивать. Все это случилось только потому, что он не продумал ситуацию заранее. Теперь он думал, думал быстро и напряженно.