Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

– Что, ревнивый?

– Ужас, своих людей ко мне первое время приставлял. Узнает – попытается тебя убить, а нам с тобой нужно дело сделать, – последние слова были сказаны уже по-деловому холодно.

«Нам с тобой». Это, конечно, звучало красиво, но инженера не обманывало.

– Дело, ну ладно… Мне понадобится транспорт в верхнем городе. Боюсь, с моим мне будет не уйти.

– Мордашёв найдёт тебе транспорт, – она уже забыла про их близость. – Говори, что нужно?

– Квадроцикл с тонированной кабиной. И ещё мне нужна будет лестница и место, где нет камер, чтобы я смог перелезть стену.

– А ты разве сам не планировал путь отхода, без нашей помощи?

Он молчал. Просто смотрел, как она одевается.

– Я всё устрою, – сказала Людмила, натягивая штаны, – всё, давай, целоваться не будем.

– А я смогу увидеть детей, когда они родятся? – спросил инженер, уже берясь за ручку двери.

Она взглянула на него… Раздражённо и твёрдо произнесла всего одно слово:

– Нет.

Горохов вылез из квадроцикла и пошёл к тому камню, где оставил свой транспорт. А навстречу ему шёл бородатый Иван. Они разминулись, и бородач при этом произнёс достаточно вежливо:

– До свидания, господин инженер.

– До свидания, – ответил Горохов и вдруг подумал, что вся эта вежливость в этом диком и опасном месте немного неуместна, как и дорогой квадроцикл и красивая женщина в нём. Горохов обернулся и крикнул вслед уходящему бородачу:

– Иван!

– Да, – тот сразу обернулся.

– А я не мог вас встретить в Ухте?

– Нет, точно нет, – сразу ответил бородатый. – Там, говорят, опасно. На той стороне реки даргов много. А я их побаиваюсь…, – он усмехнулся.

– А вы ведь не всегда носили бороду?

– Не всегда, но уже лет пять точно.

– О! Пять лет носите щетину по такой жаре? Вы сильный духом человек, – восхитился инженер. – Я в Губахе знал одну группу людей, они тоже носили бороды. Для форса.

– Нет, я к той группе отношения не имею, – отвечал Иван.

Он уже хотел закончить разговор, но Горохов не спешил прощаться.

– А это вы нашли это уютное местечко?

Инженер думал, что он начнёт врать, но тот не стал отпираться.

– М… Ну да, я, – как-то нехотя согласился бородатый.

– Мне почему-то так и показалось. Интересуетесь окрестностями?

– Я как-то тут охотился.

– О! Вы ещё и охотник?

– Да нет… Я не охотник, – Иван, кажется, даже засмеялся. – Да, какой там охотник… Я так, любитель.

– Охотились на сколопендр?

– Нет, упаси Бог. Я их боюсь до смерти. Варана для кухни Людмилы Васильевны хотел добыть.

«Если бы ты боялся сколопендр, сюда никогда не сунулся бы, если ты, конечно, не полный идиот».

– Варана? – Горохов внимательно глядел на бородатого, хоть лицо того было скрыто маской респиратора. – Я помню ваши глаза. Кажется, мы где-то встречалась? Но я… не могу припомнить, где?

– Встречались? – бородач удивился. – Что-то я не припоминаю. Да и глаза у меня вполне заурядные.

Нет, инженер не помнил его глаз, он просто, наблюдая за реакцией бородатого, выяснял его статус при Людмиле. Сомнений в том, что это её доверенный человек, у него не было, раз он провожает её на такие пикантные встречи, но вот что это за человек, Горохову хотелось бы выяснить. Инженер был уверен, что это тайное место для встречи нашла не Людмила, а именно этот Иван, и Горохов сомневался, что бородач таскался сюда за варанами. Он продолжал:

– А в Губахе вы не бывали?

– Бывал как-то раз, проездом, – отвечал бородатый.

– Проездом, – повторил Горохов. – Может, я вас там видел?

– Это вряд ли, – ответил Иван.

– Понял, ладно, удачи вам, Иван, – произнёс инженер.

– И вам, – отвечал бородатый.

Горохов пошёл к своему мотоциклу, а сам думал о том, мог ли этот Иван быть с Люсичкой в Губахе; если так, то, значит, они давно работают в устойчивой паре, вряд ли Люсичка стала бы так доверять человеку, которого знает недавно.

Глава 62

Теперь-то ему точно было о чём подумать. Люсичка и Иван. Теперь инженер был уверен на все сто, что этот Иван – не просто нанятый Людмилой человек. Они работают вместе. И, судя по всему, давно. Он машинально остановил мотоцикл, когда наткнулся на утренний след сколопендры. Выследил её и убил с двух выстрелов, как учила Самара, а сам все не прекращал думать и об Иване, и о том, на кого они с Люсичкой работают, и про селекционную программу.

Он вернулся в лагерь за пару часов до заката. Лагерь был почти пуст. Дячин, забрав всех рабочих и ботов, ушёл укладывать трубы. Баньковский не вышел его встречать, наверное, спал, а у палаток женщины готовили еду. Самара встала и пошла к нему всё с той же кислой миной, теперь она всё время ходила с выражением глубокой обиды на лице, спросила сразу:

– Где был? В городе?

– Откуда знаешь? – спросил инженер.

– От тебя городскими бабами воняет, – ответил она.

Горохов мотнул головой восхищённо, усмехнулся и взял за локоть и потащил её в палатку.

– Чего ты? Куда? Мне готовить нужно… Скоро рабочие приедут, – говорила она, немного упираясь. – Отпусти.

Но он не отпустил казачку, «витамины» из стакана с Люсичкиной помадой ещё бушевали в нём. Это были хорошие «витамины».

– Иди давай, – он втолкнул её в палатку. – Да, я был в городе, но никакими бабами я не пахну.

Самара стала раздеваться, но делала это почти нехотя, скорее послушно, чем с интересом. Лицо постное, ничего не выражало. Горохов даже стал ей помогать. И дело было не только в том, что под влиянием «витаминов» его сейчас влекло к этой женщине, а ещё и в том, что её ни в коем случае нельзя было оставлять в таком состоянии. Давно уже недовольная, да ещё и отвергнутая, почувствовавшая запах другой женщины, Самара из верной подруги могла стать женщиной, его ненавидящей. И это при том, что она очень многое о нём знала. Раздев её, он повернул её к себе спиной, чтобы она снова не почувствовала ненужных запахов, поставил на колени и сказал:

– Никаких других женщин, кроме тебя, у меня нет.

Ради этого он и затевал всю эту суету с водой, с буровой. Он не мог этого знать наверняка, инженер просто почувствовал: это она. Клевала именно та крупная рыба, ради которой всё и устраивалось.

Два человека приехали и спрашивали его, они остановили свой квадр у вышки и пялились на неё, ждали, пока Горохов сам к ним подойдёт. Заметно повеселевшая Самара заглянула