Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

— Поймали, да?! Справились, да!? Вдвоем одну одолели! Слабо один на один?! — кричит Татака, но не вырывается. Поднимаюсь и бреду к казарме. Марр несет Татаку к помосту и что-то шепчет ей. Усаживает на плаху.

Поднимается и опускается меч. Хвост падает на доски помоста. Кровь идет, но совсем не так сильно, как у нас в спектакле. Не фонтаном. Татака сжимает зубы и откидывает голову назад. Марр достает из жаровни горячее железо и прижигает култышку. На этот раз Татака кричит. Долго и очень громко.

Неожиданно рядом с помостом прямо с неба опускается желтый байк с Линдой. Линда неторопливо слезает с байка, расстилает на помосте белое платье Татаки, поливает водой из фляжки. К ней спешат гвардейцы. Подбегают и останавливаются, не зная, что делать.

— Не мешайте, парни, — говорит им Линда. Заворачивает в платье отрубленный хвост и еще раз обливает водой. По платью расползается кровяное пятно.

— Но… Зачем?

— Чтоб не испортился, — убирает сверток с хвостом под сиденье байка. Садится сверху, чуть приподнимает байк.

— Вам девочка еще нужна?

— Не-ет…

— Тогда я ее забираю!

Подхватывает Татаку за подмышки, легко поднимает и сажает перед собой. За Татакой тащатся ножны меча. Так они и поднялись в небо — впереди Татака со связанными руками, за ней — Линда, а под байком болтаются ножны без меча…

— Кто мне объяснит, что это было? — спрашивает римм совета наставников.

— Глупая рабыня думает, что госпожа Линда повезла Татаку врачевать култышку хвоста.

— А хвост забрала зачем?

— Глупая рабыня не знает. Но хвосты артистов, которые играли в мистерии «День победы», она тоже взяла себе.

— Понятно. Курсант Марртах, наведи здесь порядок. Завтра, послезавтра свободен! Все свободны, господа.

Оглянулась на Марра — сидит на краю помоста, татакины ругательства бормочет. Нашла куратора его группы.

— Господин, глупая рабыня хочет спросить, Марр прошел испытание?

Глянул на меня — аж спрятаться захотелось.

— Не завалил. — Стоит, хвостом хлещет. Уже жалею, что спросила. — Отправил бы тебя на конюшни, но здорово ты в мистерии играла. Лихо хвостом отмахивала. Поэтому прощаю.

— Спасибо, господин. — Хотела отойти, но нарвалась на окрик.

— Стой! Скажи, Миу, почему там, где вы трое, все вверх дном? Твой старший брат ведь нормальный. Ни один караван под его охраной ограбить не сумели. А вы с Шурром что в казармах устраивали?

— Господин, рабыне очень стыдно. Но она уже выросла, она больше не будет… — сделала самую жалобную мордочку.

— Ладно, гуляй! — улыбнулся куратор.

Я быстро навела порядок, убрала метлы, вымыла плаху, высыпала угли из жаровни в яму с золой, отнесла меч в личный шкафчик Марра. И подогнала байк, чтоб Марру осталось только сесть и покрепче обнять меня.

Татака лежала в страшной комнате на медицинской кровати. Лежала на брюхе, как сказала Линда, каком кверху. Растянутая мягкими веревками как морская звезда. И у нее БЫЛ ХВОСТ!!! А на хвосте, там, где Марр его отрубил, шерсть выбрита, и два блестящих металлических кольца, соединенные шпильками. От каждого кольца в хвост блестящие шпильки уходят.

— Руками не трогать! — предупредила Марта. — И вообще, не трогать! Пусть девочка поспит.

Я понюхала дыхание Татаки — плохо пахнет дыхание. Шурр говорил, у меня дыхание тоже плохо пахло.

— Марта, можно, хвостики тоже посмотрят?

— Завтра пусть приходят, когда девочка проснется.

Я скорчила жалобную мордочку.

— Ну ладно, приводи. Но две минуты, и руками не трогать! — сдалась Марта.

За Хвостиками увязались все рыжие. Мне даже боязно стало, что Марта рассердится и всех выгонит. Но она только повторила, чтоб не трогали.

— А нам хвосты пришить сможете? — спросил кто-то.

— Принесете свежеотрубленные хвосты — пришью. Только свои, а не чужие. Чужие не приживутся.

Строители погрустнели.

— А что будет, если чужой пришить?

— Опухнет, воспалится, потом почернеет и отвалится.

Настроения в группе резко разделились Хвостики радовались, остальные…

— И ничего нельзя сделать? — робкий, жалобный голос.

— Почему — нельзя? Когда-нибудь научимся вам новые хвосты выращивать. Но это будет нескоро. Пройдут годы и годы. Вы к тому времени состаритесь.

Вечером прилетел Шурр. Марр кончил себя грызть, а Мухтар повел нас всех смотреть, что придумали на этот раз строители. Теперь они не весь дом собрали, а только контуры стен и комнат из игрушечных кирпичиков выложили. И каждый этаж на своем поддоне.

— Это — подвал. Здесь каждый жилец будет иметь свою кладовку, — хвастался Ктарр. — Это первый этаж, а здесь — второй. Тут жилые комнаты. Здесь лестница на первый этаж, а здесь — на крышу.

— Хорошо, — сказал хозяин. — Но почему внутренние стены в полтора кирпича? Хватит в полкирпича.

Мухтар заржал и прикрыл рот рукой. Оказывается, он тоже об этом говорил. Но строители были против. Немного поспорив, согласились, что внутренние переборки можно сделать в кирпич толщиной. То есть, в полметра на человеческом языке.

— Сопромата на вас нет, — усмехнулся хозяин. — Ктарр, ты себе какую комнату присмотрел?

Ктарр почесал в затылке и ткнул в комнату на втором этаже напротив лестницы.

— Удобно расположена, — согласился хозяин. — Один собираешься жить, или с женщиной?

Ктарр оглянулся на Амарру.

— С женщиной.

— А не тесновато будет? Не отвечай, это я так. Скажи, ты собираешься заводить детей? Семья без детей — это плохо.

— Если Владыка разрешит, то хотел бы троих или четверых.

— Вас двое и четверо детей. Скажи, вы поместитесь в этой комнате?

У Ктарра даже уши повисли. Ссутулился, не знает, куда руки девать.

— Так ведь… Нас много, а дом…

Хозяин обнимает его здоровой рукой за плечо, выводит из палатки, поворачивает лицом к пустыне.

— Смотри, сколько вокруг пустого, ничем не занятого места. Как думаешь, сколько здесь можно домов поставить?

— Без счета. Как звезд на небе!

— Так зачем в тесноте толкаться? Ты видел комнату, в которой Миу живет?

— Да, Владыка.

— Хочешь в такой жить?

— Да, Владыка!

— Так, в чем же дело? Построй и живи.

— А кирпичей хватит?

— Э-э-э, дорогой! Так не пойдет! Кирпичи сам делать будешь, — рассмеялся хозяин.

Думала, сейчас начнется народное ликование. Как же! Мертвая тишина.

— Мы взаправду будем во дворце жить? — робко спросила Поваррешка.

— Вы будете жить в том доме, который построите своими руками, — устало пояснил хозяин. — Построите хибару — будете жить в хибаре. Построите дворец — будете жить во дворце. Это ваш дом, выбирать вам. Мне все равно, у меня свой дом есть.