Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Готовься услышать ошеломляющую новость!

— Меня уже трудно удивить.

— Так вот, слушай. Я говорил о тебе полковнику Хаусу. Уже давно. Мне казалось, он пропустил мимо ушей. А сегодня позвонил.

— Перестань испытывать мое терпение…

— Тебя хочет видеть президент. Уже завтра. Так что немедленно отправляйся в Вашингтон. Тебя встретят.

Райли Аллен — опытный журналист. Находясь в потоке новостей и формируя их, журналист привыкает к сенсации, как врач во имя спасения привыкает к крови и страданиям.

Другое дело, если это касается тебя самого.

Аллен на время лишился дара речи, так что не успел ни о чем больше спросить.

— Мне назначил встречу Вудро Вильсон.

— Я не ослышалась? — Мария показала на ухо, к которому было прижато полотенце. — Ты, кажется, назвал имя президента?

Аллен молча кивнул головой.

— Невероятно! Даже не верится!

— Но я не поеду в Вашингтон.

— С ума сошел!..

— Как я могу тебя оставить одну!

— Почему же одну? Со мной будет сестра. И ты назвал миссис Кемпбелл. Она тоже поможет, если потребуется.

— Не прощу себе, если что случится.

— Подумаешь, ушко заболело… Я ведь еще юная девушка. Вот и чувствительна к боли. Поезжай, милый. Обязательно поезжай! Тебя приглашают не на чашку чая, а для важного разговора. Уверена, речь пойдет о колонии. Ты просто обязан поехать.

Аллен все еще стоял в нерешительности.

— Не волнуйся, мне уже легче… Такая новость лучше всякого лекарства. Да и уезжаешь ты ненадолго.

Снова Райли в купе. Но уже без Марии. Последние полтора месяца они были неразлучны. И вот первое расставание.

Поезд летит вперед, а мысли возвращают Аллена к ноябрю 1916 года.

В тот вечер он дежурил по редакции. Утренний выпуск «Гонолулу Стар-Бюллетеня» был уже готов к печати. Кроме первой полосы. Там оставлено место для фотографии нового президента. Рабочий день закончился. Но журналисты на своих местах. Вместе со всей страной они застыли в ожидании. Кто взял верх: Хьюз или Вильсон? Америка разделилась на две части. Которая из них перевесит?

Президент остался прежний. Вудро Вильсона избрали на второй срок. Преимущество не было впечатляющим — девять с небольшим миллионов голосов против восьми с половиной. Тем больше Аллен радовался победе своего избранника.

Почему он отдал свой голос Вильсону? Ему нравилось в нем многое. Будущий президент рос в семье пресвитерианского священника, где учат добрым делам и помыслам. Получил, как и Райли, гуманитарное образование и преподавал историю. А наука эта делает человека мудрее, обогащая опытом других поколений и предостерегая от собственных ошибок. Райли также близка идея двадцать восьмого президента о том, что предназначение США — объединить человечество.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ

Аллен и Хаус встретились в гостинице. Перед Райли стоял скорее подросток, чем взрослый мужчина. Невысокого роста, с узким лицом и тонким носом, Хаус вполне соответствовал словесному портрету, который всего несколькими мазками нарисовал Том. Аллен даже нагнул голову и опустил плечи, чтобы и самому выглядеть пониже.

Хаус знал о впечатлении, которое производит при первой встрече. Неужели этот невзрачный человек и есть советник президента, с чьей помощью решаются государственные дела?

Поначалу и Вильсон, тогда еще губернатор штата Нью-Джерси, встретил его снисходительно. И даже придумал имя «Маус» — мышонок.

Так его дразнили и в школе — «Хаус-Маус». А мама называла «мой мышонок».

Он обиделся на губернатора. Но глаза Вильсона лучились добротой.

— Не обижайтесь, ради бога. Это воспоминание о той прекрасной поре, когда я еще верил сказкам. Обращайтесь и ко мне, как вам заблагорассудится.

Так и закрепилось за ним прозвище — Полковник Маус. Сам же он неизменно называл Вильсона «Мой губернатор». Даже после переселения Вильсона в Белый дом. Это лишний раз подчеркивало не только их близость, но и давность знакомства.

Хаус стал заметной личностью в окружении президента. Вудро Вильсон, бывший профессор Принстонского университета, хорошо понимал разницу между умом академическим и живым, проницательным, здравым… С неожиданными порывами и фантазиями.

Таков был Хаус. Беседы с ним, помимо пользы, доставляли президенту истинное удовольствие. Ему не раз приходили на память слова любимого им Монтеня о полезности оттачивать и шлифовать свой ум об умы других.

— Рад вас видеть, мистер Аллен!

— И я вас, мистер Хаус! Приятно думать, что у нас общий друг. Вот рекомендательное письмо от Тома…

— В этом нет необходимости. Наша встреча состоялась бы в любом случае.

— Что вы имеете в виду?

— Вудро Вильсон еще и Почетный президент Американского Красного Креста.

— Дважды президент. Да, я знаю.

— И ни одно важное дело не решается без его участия или ведома. Вот почему он захотел с вами встретиться. Так сказать, информация из первых уст.

— Что он знает о «Йоми Мару»?

— Больше, чем вы думаете. Пароход с детьми, совершающий кругосветное путешествие под двумя флагами, — это уже само по себе сенсация.

— Да, верно. На берегу понимаешь это куда лучше, чем в море. Тысячи людей хотят познакомиться с колонией. От посетителей нет отбоя.

— К сожалению, там не только любопытные. У нас есть сведения, что детей подстрекают к бунту.

— Не преувеличивайте, Хаус. Я рядом с этими детьми почти два года. Они хотят домой.

— Есть люди, которые пытаются сыграть на этом вполне понятном чувстве.

— Эти дети прошли большую школу. Их нелегко завлечь в сети.

— Президент тоже хочет надеяться, что это так.

— Передайте президенту — для беспокойства нет причины.

— Вы ему сами об этом скажете.

— Спасибо, мистер Хаус, что вы организовали эту встречу.

— Не меня благодарите, а госпожу Эдит Вильсон. И доктора Грейсона… Президент нездоров. И только они решают, что больному можно, а чего нельзя.

— А вы сами? Неужто и вам требуется особое разрешение, чтобы видеться с президентом?

— Государственные дела превыше всего. Я советник. Этим все сказано, — не без гордости заявил Хаус.

Он бросил взгляд в угол гостиничной комнаты, где стояли часы:

— Пора.

Изящным движением Хаус водрузил на голову шляпу и стал заметно выше.

Эдит Болинг Вильсон была первой, кто вышел к ним навстречу.

— Рада видеть вас, Эдвард! — протянула она руку Хаусу. — А вы, — сказала она приветливо, — наверно, и есть тот самый Райли Аллен, о котором сейчас так много говорят и пишут.

Райли поклонился.

— Муж ждет вас. Но прошу… Не говорите ничего, что заставило бы его волноваться. Ему это вредно.

«Что я могу сказать особенного, — подумал Райли. — Что значат мои новости по сравнению с теми, которые потрясают страну, подобно землетрясению».

Госпожа Вильсон между тем продолжала говорить, не умолкая ни на минуту. На ее мужа навалились беды, одна хуже другой. Во время выступления в Пуэбло началась резкая головная боль и тошнота. А позже случился удар и отнялась левая сторона.

Это был сбивчивый рассказ обыкновенной женщины, переживающей за мужа.

— Мистер Аллен, что вы думаете об амулетах и талисманах? — неожиданно спросила она.

— Я больше верю в вещие сны.

— Одно другому не мешает. У президента тоже был талисман. Многие годы он не расставался с каштаном. Он ему о чем-то напоминал. Дорогом и важном. Однажды в Белый дом пригласили группу конгрессменов. Пришло тридцать человек. После обеда они расселись по креслам и приготовились слушать президента. Прежде чем начать речь, он вытащил из кармана свой талисман и сжал его в кулаке, видимо, желая придать себе больше уверенности. Вдруг пальцы разжались, каштан выпал и закатился под кресла. Дурной признак… После этого и пошли неудачи. — Голос ее дрогнул. — Хорошо помню день, когда все случилось. Мы о чем-то неторопливо беседовали. Мы это делаем часто, оставаясь вдвоем. Лицо мужа вдруг переменилось. «Мне очень плохо», — только и успел сказать он. Я побежала за доктором. А когда вернулась, увидела мужа лежащим на полу. Кроме меня и Грейсона, никого не было рядом. Общими усилиями мы уложили его на кровать. Это очень старая кровать. На ней спал еще Авраам Линкольн. Приехали два врача и вместе с Грейсоном определили, что в участок мозга, который управляет левой рукой и ногой, попал тромб. С тех пор я не видела мужа здоровым. Он приходит в себя очень медленно.

— Теперь я вас лучше понимаю, госпожа Вильсон, ваше желание оградить мужа от излишних волнений.

Аллену вспомнились вчерашние страхи. Все познается в сравнении. Мария молода и обязательно выздоровеет. А вот президент… Встанет ли на ноги?

В последние месяцы газеты не так часто попадали в руки Аллена. Но он знал, что враждебный президенту республиканский конгресс пытается воспользоваться его болезнью, чтобы досрочно отправить в отставку. Однако два сенатора, встретившись с Вильсоном, признали его способность выполнять обязанности и дальше.