Мирная стратегия. Дилогия (СИ) - Мадоши Варвара

– Это что, корабли‑трансформеры? – спрашиваю я, охваченный нехорошей догадкой.

– Да, – отвечает Бриа, поджав губы. – Ацетики послали свои силы особого назначения. Значит, настроены серьезно.

– Дай угадаю, – говорю я, – им тоже плевать на нашу станцию?

– Лидер спецотряда вызывает вас, – говорит Джанорра. – Можете спросить у него сами.

Лидером грибочков оказывается скорее женщина, чем мужчина. Во всяком случае, голос у нее женский, да и внешность я ее воспринимаю как женственную.

– Прошу прощения, что мы вынуждены вовлечь вас в ситуацию, – говорит она (как следует из позывных, ее зовут Калле‑Калле – то есть она, как и Томирл, тоже родоначальник своей части грибницы). – Но Альянс тораи может своими опрометчивыми действиями привести к гибели непричастных и к повреждению станции. Мы вынуждены защищать свой ресурс.

– То есть вы можете гарантировать, что ваши корабли не станут стрелять по кораблям тораи, если те не возьмут вас на прицел первыми? – спрашивает Бриа.

(На сей раз я велел вывести вызов на большой экран, так что она тоже может участвовать в разговоре.)

– Или если они иным образом не нарушат интересы Экспансии Аце, – приятным тоном возражает Калле‑Калле. – Или экономические интересы других членов Межзвездного союза.

То есть, перевожу я про себя, если они все же исполнят свою угрозу экономической блокады, сиречь будут задерживать прибывающие корабли, полноценной схватки в ближайшем к станции пространстве не избежать. Охренеть.

С чего это у обоих заиграло в жопе?

Бриа сухо прощается с Калле‑Калле. Я молчу – мне добавить нечего. Способов давления на ацетиков у меня тоже никаких. Если тораи плевать и на успешность своей школы, и на рентабельность проекта по получению слизи зогг, то других рычагов у меня нет. Ацетики же даже в зогг‑проекте не участвуют, а чем они занимаются в своем модуле на станции и важно ли им это, я до сих пор не знаю.

А что если, приходит мне мрачная мысль, некоторые расы‑спонсоры вообще вкладывались в Узел только и исключительно для того, чтобы создать удобную площадку для терок с другими расами? Ну вдруг?

Звучит очень… нелогично. И одновременно это тот сорт глупости, которого я привык ожидать от политиков, если взять на себя труд вчитаться в ежедневные новости (вот поэтому я их уже много лет стараюсь не читать, благо, все самое важное все равно просачивается в соцсети и иное информационное пространство).

– Бриа, нам нужно поговорить конфиденциально! – после окончания разговора с Калле‑Калле сразу прошу я.

– Да, я как раз хотела сказать то же, – отвечает она.

Моя заместительница по дипломатической работе выглядит до странности собранной и одновременно рассеянной. То есть с одной стороны как будто она в режиме решения проблем и готова ко всему, а с другой – как будто думает о чем‑то своем и происходящее вокруг не очень‑то ее занимает.

Насколько я знаю женский пол, для многих из них такое состояние в пределах нормы, но за Бриа я до сих пор ничего подобного не замечал.

Мы отправляемся в конференц‑зал – давно пора назначить его своим кабинетом. Но и там Бриа говорить не торопится, нервно расхаживая туда‑сюда между панорамными экранами, как будто подбирая слова. Или решая, что рассказать, а что нет.

Да ну, глупости, зачем ей от меня что‑то утаивать.

– Бриа, – говорю я, в полной уверенности, что сейчас меня погребут под лавиной инфы, совершенно по‑новому раскрывающей для меня лор игры, – что вообще происходит? Почему они друг на друга ополчились?

Она слегка морщится, но отвечает очень быстро. Может быть, даже слишком быстро:

– Не знаю, капитан.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, взгляд Бриа тверд.

– Не знаю, – повторяет она с нажимом.

И я понимаю: на самом деле все наоборот. Она знает, но сказать не может. Видимо, задача выяснить, что за кошка пробежала между этими двумя расами – мой квест на следующую арку. Вот же не было печали.

Казалось бы, сделав этот вывод, нужно успокоиться и начать методично выспрашивать Бриа обо всем, что она может сообщить. Но почему‑то у меня на душе по‑прежнему мутно и непонятно. Сейчас бы Белкина погладить, что ли… Но Белкин остался в рубке, собирает тактильную дань с порождений искусственного интеллекта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Капитан, – обращается ко мне Бриа, по‑прежнему глядя в глаза, – то, что сейчас происходит – очень серьезное дело. Очень.

Ощущение близящейся подставы только возрастает. Казалось бы, что мне? Игра да игра. Конечно, от того, как я ее прохожу, для меня могут зависеть многие плюшки в реальном мире. Но, честно говоря, система вознаграждений в «Игротехник‑НЕО» настолько непрозрачная, что я не очень‑то в эти награды и верю. Да и как оценить мою эффективность в качестве игрока или тестера, когда у моих коллег у каждого – своя ветка?

В общем, переживать мне абсолютно не о чем. И все же…

– Что происходит? – спрашиваю я. – Ладно, вы не знаете причины, по которой ацетики и тораи вдруг начали сражаться между собой. Но что спровоцировало обострение отношений?

Может быть, наш проект с зогг? Не зря же Эльторри отрицал, что что‑то знает о нем. Не очень‑то похоже на правду: согласно лору игры, любой межрасовый проект – штука значительная, уж мимоходом‑то высокоранговые функционеры должны быть о нем осведомлены.

– Ничего, – так же значительно, таким же каким‑то особенным тоном произносит Бриа.

– В смысле – ничего? – не понимаю я.

– Ничего, что произошло на станции Узел, и ничего из того, о чем вы можете узнать в рамках своих должностных обязанностей, – последние слова она тоже выделяет голосом, – не повлияло на поведение ацетиков и тораи.

Угу, значит, это действительно очередной квест, подкинутый мне разработчиками. Бриа, будучи актрисой, отыгрывающей определенную роль, разумеется, сказать мне этого не может.

Только почему у нее такой обеспокоенный взгляд?

– Ничего, – говорю я с напускной уверенностью, – прорвемся.

Но «прорваться» не получается.

Проходит уже два дня с момента того разговора, и ощущение игры в пинг‑понг с бетонной стенкой становится все явственнее и явственнее. Очевидно, в этот раз разработчики и сценаристы переоценили возможности моего интеллекта – или просто сделали игру слишком уж приближенной к реальности, потому что ни одной подсказки, ни одной зацепки, как исправить дело, я так и не нахожу.

А положение продолжает ухудшаться.

Тораи и ацетики размещают свои корабли сплошной сферой вокруг станции. Несмотря на продекларированные два часа на раздумья, никто ничего не делает целых двое суток: тораи не пытаются задержать пассажирские суда, ацетики не пытаются им препятствовать.

Я пытаюсь вызвать обе стороны на переговоры и предложить свои услуги в качестве посредника – они дружно меня игнорируют. С помощью Бриа я направляю жалобы в Межзвездное содружество… но толку от этого чуть, как она меня и предупреждала: мол, рассматривать их будут долго, возможно, месяцами.

Видимо, нужен более высокий рейтинг дипломатичности, чтобы обратить на себя внимание сторон… а может быть, более высокий уровень лидерских качеств или репутации?

Как бы то ни было, поднять нужные характеристики за эти два дня мне не удается. А тут тораи и ацетики все же решают сойти с мертвой точки. Теперь едва стайка «москитов» тораи кидается к прибывающему кораблю, противодействовать им немедленно кидаются ацетики – один из шести кораблей или их собственные «москиты», которые, оказывается, у них тоже имеются. Так пассажирские корабли и летают до нашего дока под двойным эскортом.

Разумеется, у многих капитанов не выдерживают нервы, и они изменяют маршруты – подальше от Узла, подальше от греха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Между тем, на станции все идет своим чередом, и это страннее всего. Репутация у меня продолжает прибывать: разборки с ацетиками и тораи как будто не оказывают на нее ни малейшего влияния, я не получаю ни одного системного сообщения на этот счет. Мой денежный счет продолжает пополняться. В главном коридоре хаба открываются четыре заведения победителей кулинарного конкурса.