Венецианская маска - Розалинда Лейкер

Мариетта была уверена, что Елена не помнит ничего о дне ее спасения, но однажды этот вопрос все-таки пришлось обсудить с ней.

— Где Филиппо?

Мариетта наклонилась к ней.

— Он больше не с нами.

— Это падение убило его?

— Говорят, он еще пытался подняться на ступени и упал во второй раз.

Елена закрыла глаза, нахмурившись.

— Как ужасно!

— Постарайся не думать об этом.

В другой раз Елена спросила, что с Доменико.

— Почему он не приходит навестить меня?

— Он не может, — ответила уныло Мариетта. — Доменико все еще в тюрьме. Сегодня я отослала ему письмо, где сообщила ему, что я здесь, ухаживаю за тобой.

— Но те бумаги! — Елена попыталась встать. — Они все объясняют. Я читала их и до сих пор помню слово в слово. Отнеси их дожу!

Елена так расстроилась, что Мариетта, тоже в отчаянии от такой потери, с трудом смогла успокоить ее.

— Когда тебе станет лучше, мы соберем их вместе.

Это, казалось, успокоило Елену, но Мариетта понимала, что доказательства, найденные ее подругой, вряд ли будут иметь какое-либо значение в их состоянии.

Алессандро довольно долго оставался в замке и помогал Пьетро во многих делах, касающихся семьи, за которые теперь он нес ответственность. Накануне отъезда в Рим у него состоялся разговор с Лавинией.

— Как ты знаешь, — начал он, — я уезжаю завтра.

Она безрадостно кивнула.

— Ты завезешь меня по пути обратно к матери?

Он понял.

— Ты выполнила свой долг, Лавиния. Пьетро решил твое будущее. Мы помним, что, когда ты была девочкой, ты хотела пойти в монахини. Еще не поздно. На окраине Рима в очень живописном и спокойном месте есть монастырь. Монахини выращивают там еду для голодных и цветы для продажи, чтобы помочь бедным. Хочешь пойти туда?

Она засветилась от счастья.

— А можно, Алессандро? Могу я навсегда покинуть этот ненавистный дом?

— Ты свободна. Мы уедем в Рим вместе.

— Я всегда любила огородничать. Пьетро знает об этом, — воскликнула она радостно. — Но мама никогда не одобряла моего желания работать с землей и всегда ограждала меня от этого.

— Скажи своим слугам, чтобы собрали все необходимое.

Алессандро с облегчением вздохнул, когда доставил Лавинию в монастырь. Всю дорогу она только и говорила о грядках, выращивании, окучивании и посадке, к которым скоро приступит, о цветах, которые ей нравились, и овощах, которые приносят наибольший урожай. Он понял, что все эти годы она, должно быть, прочитала много книг по земледелию.

Если бы доктор Грасси все еще занимался лечением, Елена пролежала бы в постели долгие месяцы, но однажды утром Пьетро перенес ее из кровати в удобно обложенное подушками кресло у камина. Бьянка суетилась вокруг нее, укрывая одеялом.

Елена улыбнулась ему:

— Как же хорошо! Я уж думала, что навеки буду прикована к постели.

— На сегодня будет достаточно десяти минут, — сказал он, опустив руки на подлокотники и улыбаясь ей. — Мы увеличим время, если вы не будете уставать.

— Не буду, — пообещала она. Когда он ушел, она откинула голову на подушки. — Что за милый человек! Должно быть, его неспроста отослали подальше от всей семьи Селано, когда он был молодой, ведь у Лавинии такой же добрый характер.

Бьянка, сидевшая с ней в комнате, ничего не ответила.

Адрианна была единственной, кого пускали к Елене. Когда больная стала поправляться, вместе с Адрианной к ней стала приходить Элизабетта. Это была идея Мариетты. Однако перед этим она объяснила девочке, что это не Елена так грубо обошлась с ней перед базиликой, но объяснения были ни к чему. Войдя в комнату и увидев, как Елена улыбается ей, Элизабетта радостно кинулась к ней с распростертыми объятиями.

— Ты вернулась, Елена! Пожалуйста, не уходи больше никогда!

Смеясь и одновременно плача, Елена обняла свою дочь впервые после своего перерождения.

Елена скоро поняла, что многие политические изменения произошли за то время, пока она болела. Французы подписали мирный договор с Австрией, и отношение генерала Бонапарта к Венецианской республике становилось все агрессивнее. Елена ждала новостей от Пьетро, когда он вернулся со своего первого заседания в зале Большого Совета. Бьянка, которая в тот момент пришла навестить ее, попрощалась и оставила их наедине.

— Как все прошло? — спросила Елена.

Пьетро недовольно улыбнулся и покачал головой.

— Я очень разочарован дожем как консулом. Он нервный, озабоченный и нерешительный. Венеции нужен сильный вождь в такое важное время.

— Он избран пожизненно, — заметила она.

— Тем более жаль. Ла-Серениссима в опасности. И я вижу, как она приближается.

— Муж Мариетты постоянно предупреждал об этом.

— И Дом Торриси пал, — заметил он сухо.

Она наклонилась поближе.

— Доменико настоящий патриот и никогда никого не предавал. Филиппо все выдумал и даже подкупил свидетелей, чтобы только бросить его в тюрьму. Я нашла бумаги, доказывающие это, но Мариетта сказала мне несколько дней назад, что из-за сырости все доказательства стали бесполезными.

Пьетро пристально смотрел на нее несколько минут, а потом снова заговорил:

— Расскажи мне, что ты знаешь.

Когда она закончила, он спросил, позволит ли Мариетта заняться ему этими бумагами.

— Да, думаю, она отдаст их. Но ее друг Себастьяно недавно вернул их ей назад, так как они оказались совершенно бесполезными даже с моими словами. Что же еще можно сделать?

— У меня в Падуе есть друг, он мастер по разбору документов, которые ранее считались безнадежно утерянными. Естественно, он работает над древними манускриптами, но я уверен, что он попытается восстановить и те бумаги, которые ты нашла в буфете Филиппо. Полагаю, те, что ты положила на место, все еще там.

Перед тем как лечь спать, Пьетро, руководствуясь словами Елены, нашел тайник и убедился в том, что Филиппо не перепроверял его с тех самых пор. В одной из вынутых бумаг содержалось письмо Елены к некоему Николо.

Мариетта принесла связку бумаг Пьетро, но, прежде чем отдать их ему в руки, задала вопрос:

— Какова конечная цель твоего исследования этих бумаг? Ты действительно заинтересован в избавлении имени Торриси от клеветы, несмотря на постоянное противоборство с Селано, или же намерен убедиться в вине своего брата и уничтожить доказательства?

Такая прямолинейность не застала его врасплох. Наоборот, он честно ответил:

— Если твоего мужа действительно посадили в тюрьму из-за несправедливости Селано, это моя прямая обязанность восстановить равноправие, чего бы это ни стоило.