Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

13 октября в сопровождении внушительного кортежа Ришелье прибыл в Фонтенбло, где остановился во дворце Альбре. Он не спешил нанести визит проживавшему неподалеку королю, опасаясь покушения на свою уже полуугасшую жизнь. Рядом с королем — давний, заклятый враг кардинала — де Тревиль. Следствию не удалось получить компрометирующие его материалы, но Ришелье убежден, что капитан королевских мушкетеров был в числе главных заговорщиков, поэтому он опасался его.

Людовик XIII сам приезжает к кардиналу, и они совещаются о чем-то в течение трех часов. Их отношения уже не те, что прежде, они явно устали друг от друга. Их связывает, быть может, последняя, но прочная нить — общие взгляды на роль королевской власти, на Францию и ее место в Европе. Ришелье чувствует, что уйдет из жизни первым, и старается обеспечить продолжение своего курса. Главное — сохранить у руля власти своих людей и успешно завершить войну против Габсбургов.

17 октября Ришелье уже в Париже, в Пале-Кардиналь, под надежной охраной своих гвардейцев. Здесь его ждут новые дела и заботы.

Одна из них — судьба Гастона. Чувствуя, что силы на исходе, министр-кардинал хочет гарантировать, чтобы этот человек, участвовавший по меньшей мере в пяти антиправительственных заговорах, не приобрел решающего влияния на государственные дела. По мнению Ришелье, герцог Орлеанский не имел морального права определять или хотя бы даже влиять на политику Франции.

Трудно сейчас сказать, какие угрозы пустил в ход Ришелье, но Гастон под его диктовку написал от своего имени декларацию, в которой отказывался от всех притязаний на престол независимо от того, какая ситуация могла бы возникнуть в королевстве. Надо сказать. Ришелье явно превысил свои полномочия, нарушив древние законы, согласно которым «сын Франции» — а именно таков был титул младшего брата короля — не может отказываться от своих неотчуждаемых прав, данных ему самим фактом рождения. Людовик XIII узнал о существовании «противозаконного» документа только за три недели до своей смерти и, будучи крайне возмущен неслыханной дерзостью покойного уже министра, объявил декларацию, подписанную Гастоном под принуждением, недействительной.

25 октября Ришелье направил королю письмо, в котором пытался преподать ему уроки, вытекающие, из «дела Сен-Мара». Он буквально потребовал положить конец фаворитизму как явлению, представляющему серьезную опасность для государства. Надо, считал кардинал, исключить саму возможность появления в будущем новых фаворитов. Король, писал Ришелье, должен управлять, опираясь только на своих министров, полностью доверять им, добиваться исполнения всех принимаемых решений, «время от времени очищать двор от злонамеренных умов… в целях предотвращения зла, которое зачастую ведет к необратимым последствиям (как это было в случае с месье Главным), когда пренебрегают этой опасностью».

Людовик XIII в течение девяти дней не отвечает своему министру, который 5 ноября направляет ему новый «меморандум» с новыми, более откровенными упреками в связи с «делом Сен-Мара». Король по-прежнему молчит.

Тогда, обеспокоенный двусмысленным молчанием Людовика XIII, кардинал посылает к нему государственного секретаря Шавиньи, повторившего все основные соображения первого министра, излагавшиеся ранее в двух письмах. Шавиньи добавил, что Его Высокопреосвященство считает совершенно необходимым удалить от двора всех, кто хоть в малейшей степени был причастен к заговору Сен-Мара; в первую очередь это относится к капитану конных мушкетеров де Тревилю и его друзьям.

Людовик XIII раздражен подобными требованиями, относя их за счет болезненного состояния господина кардинала. Король говорит, что ему лично тоже далеко не все лица из окружения Его Высокопреосвященства приятны, однако же он не требует их удаления. На это Шавиньи отвечает:

— Если бы Его Высокопреосвященство знал, что ктото из его окружения вызывает неудовольствие Вашего Величества, он уволил бы этого человека.

— В таком случае, — не сдержался король, — он должен уволить Вас, так как я Вас не выношу. — Людовик XIII повернулся к Шавиньи спиной и вышел.

Слова короля, сказанные в сильнейшем раздражении, не будут иметь последствия для судьбы Шавиньи, сохранившего свой пост и после смерти Ришелье.

В течение недели Шавиньи ведет по поручению Ришелье безнадежные переговоры с Людовиком XIII. А здоровье кардинала тем временем ухудшается с каждым днем.

Наконец король сдался и 20 ноября передал Шавиньи письмо, адресованное первому министру. Подтвердив свое полное доверие к нему, Людовик XIII обещал удалить от двора месье де Тревиля и еще трех человек, замешанных в заговоре Сен-Мара: Тилладе, Ла Салля и Эссара. Все они были отправлены в ссылку с сохранением, правда, пенсий и званий.

Король заверил Ришелье, что будет продолжать войну до тех пор, пока не обеспечит Франции мир на выгодных условиях. Ни одно территориальное приобретение в ходе войны не будет возвращено противнику.

Ришелье мог почувствовать теперь некоторое душевное облегчение: он получил пусть и не гарантии, но все же твердое обещание короля продолжать совместный курс. А жить ему оставалось ровно четырнадцать дней.

В эти оставшиеся дни Ришелье продолжал по нескольку часов диктовать приказы по армиям, дипломатические инструкции, распоряжения губернаторам и интендантам провинций. Его угасающий взор устремлен в далекую Германию, откуда он успевает получить радостную весть о разгроме имперцев под Брейтенфельдом. Одного только дня не дожил он до взятия Лейпцига.

28 ноября наступило резкое ухудшение. Врачи ставят еще один диагноз — гнойный плеврит. Кровопускание не дало результата, лишь до предела ослабило больного. Кардинал временами теряет сознание, но, придя в себя, пытается еще работать. В эти дни рядом с ним неотлучно находится герцогиня д'Эгийон.

2 декабря умирающего навещает Людовик XIII. «Вот мы и прощаемся, — слабым голосом говорит Ришелье. — Покидая Ваше Величество, я утешаю себя тем, что оставляю Ваше королевство на высшей ступени славы и небывалого влияния, в то время как все Ваши враги повержены и унижены. Единственно, о чем я осмеливаюсь просить Ваше Величество за мои труды и мою службу, это продолжать удостаивать Вашим покровительством и Вашим благоволением моих племянников и родных. Я дам им свое благословение лишь при условии, что они никогда не нарушат своей верности и послушания и будут преданы Вам до конца».

Затем Ришелье рекомендует оставить на их постах Шавиньи и Нуайе, а своим единственным преемником называет кардинала Мазарини. «У Вашего Величества есть кардинал Мазарини, я верю в его способности на службе королю», — говорит министр. Пожалуй, это все, что он хотел сказать королю на прощание.