Не считая собаки - Конни Уиллис

Тридцать один, тридцать два.

– Верити! – звал я, перекрикивая гул самолетов и рев запоздалой и уже никому не нужной сирены воздушной тревоги.

Пятьдесят три, пятьдесят четыре.

– Верити, ты где?

Вот и подножие. Пятьдесят восемь. «Запомни», – велел я себе и, толкнув дверь башни, выскочил к западному порталу. Здесь дымом тянуло сильнее, к нему примешивался какой-то густой едкий запах, похожий на сигарный чад.

– Верити! – позвал я, наваливаясь на тяжелую дверь, ведущую из башни в неф.

В соборе было темно, если не считать лампады над распятием и красноватых сполохов в окнах клерестория. Я попытался прикинуть, который час. Грохот разрывов и сирены большей частью слышны с севера. Вокруг органа дым клубами, но Капелла ременщиков еще не горит, а ее подбили раньше всех. Значит, сейчас не позже половины девятого, и Верити провела здесь лишь несколько минут.

– Верити! – Эхо разнеслось по темному собору.

Капелла торговцев тканями пострадала от первой же партии зажигалок. Я ринулся по главному проходу к хору, кляня себя, что не догадался прихватить фонарик.

Зенитки смолкли и сразу затарахтели с новой силой, а гул самолетов стал громче. С восточной стороны, совсем рядом, ухала бомба за бомбой, окна озарялись призрачными вспышками. Половина окон – та, из которой убрали витражи, – была либо заколочена, либо затянута затемняющей бумагой, но три витражных окна по северной стороне стояли нетронутыми, и мелькающие за ними зеленоватые вспышки раз за разом окрашивали церковь в жутковатый красно-синий. Верити нигде не было. Куда она подевалась? По логике, должна была оставаться у переброски, но, видимо, испугалась бомб и где-то укрывается. Где?

Гул самолетов перерос в ожесточенный рев.

– Верити! – перекрывая его, позвал я, и по крыше словно град забарабанил, сменившийся ударами и приглушенными криками.

Пожарная охрана тушит зажигалки. Может, Верити услышала топот и спряталась?

Над головой громыхнуло, потом раздался визжащий, захлебывающийся звук. Я посмотрел наверх – и вовремя, потому что в меня чуть не угодила зажигалка.

Она упала в ряды, шипя и плюясь раскаленным металлом на деревянную скамью. Схватив с соседней спинки молитвенник, я сбил фырчащий цилиндр на пол. Зажигалка покатилась в проход и уткнулась прямо в торец противоположного ряда. Я отшвырнул ее ногой, однако дерево уже тлело. Зажигалка плевалась и искрила, вертясь, словно живая, а потом вспыхнула белым пламенем, ударившись о генофлекторий.

Ножной насос. Я завертел головой в поисках, но, видимо, все унесли на крышу. На глаза попалось висящее у южных дверей ведро – я кинулся к нему, надеясь, что там песок. Есть! Промчавшись обратно через полнефа, я опорожнил ведро на зажигалку и уже загоревшийся генофлекторий, а сам отскочил, ожидая, что сейчас рванет.

Не рванула. Тогда я выкатил зажигалку ногой на самую середину прохода и затоптал рдеющий генофлекторий. Брошенное ведро закатилось под скамью. Завтра его найдет причетник и разрыдается.

Я застыл, провожая взглядом ведро и думая о том, что сделал. Действовал без оглядки, как Верити, когда спасала кошку. Еще один опрометчивый поступок. Только он вряд ли изменит ход истории – люфтваффе уже ровняет с землей все возможные диссонансы.

Я оглянулся на Капеллу торговцев тканями. Пламя лизало резной деревянный потолок, и ведра с песком против него были бессильны. Через два часа собор окажется полностью охвачен огнем.

Что-то с глухим взрывом приземлилось за стеной Капеллы ременщиков и озарило ее вспышкой. Я успел разглядеть деревянный крест пятнадцатого века с резным изображением коленопреклоненного ребенка у основания. Еще через полчаса настоятель Говард увидит его уже сквозь стену огня, потому что весь восточный торец собора будет полыхать.

– Верити! – крикнул я, и эхо раскатилось по вновь объятому темнотой нефу. – Верити!

– Нед!

Я крутнулся на месте волчком и с криком «Верити!» рванул назад по главному проходу. Там, в торце, я затормозил с разгона и, позвав еще раз, застыл, прислушиваясь.

– Нед!

Снаружи. У южного портала. Я запрыгал между скамьями, спотыкаясь о генофлектории, держа курс на южные двери.

Сгрудившиеся там люди с тревогой смотрели на крышу, а два хулиганистых молодчика, засунув руки в карманы и небрежно привалившись к фонарю на углу, обсуждали, что там горит чуть западнее.

– Откуда куревом тянет? – лениво, словно о погоде, спросил долговязый.

– Табачная лавка на Бродгейт, – ответил второй, пониже. – Надо было туда слазить и натырить себе, пока не пыхнуло.

– Вы не видели, тут девушка из собора не выходила? – обратился я к ближайшей из зевак – женщине средних лет в платке.

– Утихнет ведь, как думаете? – спросила она с тревогой.

Не утихнет.

– Там наверху пожарная охрана, – успокоил я ее. – Так вы не видели, девушка не выходила?

– Нет. – Женщина снова задрала голову и уставилась на крышу.

Я пробежался туда-сюда по Бейли-лейн вдоль стены собора, но Верити словно в воду канула. Наверное, выбралась через другие двери. Не через ризницу, там снует пожарная охрана. Значит, через западные.

Я рванул за угол к западному порталу. Там, в стрельчатой арке, тоже толпились люди – женщина с тремя маленькими девочками, старик в одеяле и девушка в форме горничной. Остроносая седая женщина с повязкой Женской вспомогательной службы загораживала вход, скрестив руки на груди.

– Вы не видели, в последние несколько минут из собора никто не появлялся? – спросил я.

– Туда никого не пускают, кроме пожарной охраны, – заявила она возмущенно.

Ее голос тоже показался мне знакомым, но времени разбираться, откуда, не было.

– Рыжая девушка, – уточнил я. – В длинном белом… в белой ночной рубашке.

– В ночной рубашке? – неодобрительно поджала губы остроносая.

К нам подошел коренастый толстяк – дежурный ПВО.

– Мне приказано очистить территорию. Пожарной бригаде требуется беспрепятственный подъезд к собору со всех сторон. Пойдемте.

Женщина с девочками подхватила на руки младшую и вышла из-под арки. Старик зашаркал следом.

– За мной! – подбодрил пэвэошник горничную, которая будто оцепенела от страха. – И вы тоже, мисс Шарп, – окликнул он остроносую.

– Никуда я не пойду! – заявила та, еще воинственнее скрещивая руки. – Я заместитель председателя гильдии алтарниц собора и руководитель цветочного комитета.

– Меня ваши звания не интересуют, – отмахнулся дежурный. – Приказано очистить подходы для пожарной бригады. Южный портал уже свободен, теперь ваша очередь.

– Простите, вы не видели тут рыжеволосую девушку? – перебил я.

– Мне поручили охранять вход от мародеров. – Мисс Шарп вытянулась и вскинула подбородок. – Я здесь стою с самой сирены и, если понадобится, простою до утра.