Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– О таких вещах не кричат на крышах, Тор. А не сказали тебе, потому что ты не спрашивал. Что же ты за начальник штаба, если завязал отношения с подчиненным тебе офицером, но при этом не попытался узнать, что у человека за спиной, а? Что ты за командир, если вывел подчиненного из строя? А на ваш спектакль я обязательно приду. Спасибо за приглашение.

Когда дверь за Торвальдом закрылась, Дик в изумлении повернулся к Пуле.

– А что, спать с женщиной ради информации – лучше?

– Когда я это сделаю – обязательно скажу тебе, как оно, – Габо налил себе ещё.

– Так вы…

– Я соврал. Оклеветал совершенно невинных людей. А может, и не совершенно невинных… Лично я бы Хельгиного батюшку и всех семерых братцев скопом угостил чем-нибудь тяжёлым… А то сначала растить из девочки парня, а потом пенять ей, что она неполноценная женщина – тут не то что в Крестовый Поход, тут в пекло удерёшь. Но изнасилования не было. Была мутная история с несостоявшимся замужеством… Это, видишь ли, парцефальские навегарес. Они живут очень особенной жизнью – в этих своих маленьких общинах, где всё личное пространство у человека помещается в ботинках. Хельга сбежала оттуда – но часть этого мира всегда с ней.

– Но вы оболгали этих людей! – задохнулся Дик.

– От этого их, несомненно, разразит жестокий приступ икоты. Чего я им и желаю. Но если бы я объяснил Торвальду, что он пнул женщину, которая всю жизнь считала себя уродиной, в больное место, он бы просто не понял, что это место может быть настолько больным. Он не понимает, что такое вырасти в парцефальской рыбачьей общине и быть единственной дочерью среди сыновей…

– А что это такое?

– А это значит – быть отрезанным ломтем. Девочка вырастет – и уйдёт женой на корабль мужа. Она – заранее чужая. Очень редко бывает так, чтобы на этом же корабле оказался дальний родич подходящего возраста. И если уж он есть, а семья девочку любит – то она приложит все усилия, чтобы девочку не сманили на чужой корабль. Понимаешь? Она должна считать себя безобразной, чтобы не смотрела на парней с чужих навег и была довольна старым другом братьев… Честное слово, Дик, то, что я наболтал – не намного хуже того, что там произошло на самом деле. Изнасилования не было. Но тихое, улыбчивое любовное насилие – оно было, Дик.

– А если мастер Нордстрем случайно узнает?

– От кого?

– От фрей Риддерстрале хотя бы.

– Я не думаю, что между ними отношения наладятся настолько, что такой откровенный разговор станет возможным. Ну а если и станет… Что ж, во всём виноват я. Неужели ты думаешь, что я уступлю Торвальду звание первейшего паршивца колонии прокажённых?

Священника не было – но у адмирала Вальне, оказалось, имелся бревиарий. Так что Рождество началось, как положено, с вечерни в сочельник, на которую Дик едва успел -

И продолжилось утром. Дик слышал краем уха, как Вальне ворчливо сетует на то, что Бревиарий у него просят два раза в год, но не мог даже сердиться – так замечательно звучал на свейском гимн «От ясного Востока до Западных пределов». Он испугался немного, что и чтения будут на свейском, а значит придется быть немым слушателем – но читали на астролате.

После службы и завтрака навегу начали готовить к вечерней службе, праздничному ужину и спектаклю. Гулянка намечалась всеобщая, так что ужин перенесли из столовой в цеховую надстройку, из которой уже убрали оборудование. С утра и до обеда Дик таскал вместе со всеми столы, стулья и декорации для вечернего представления, вешал нарезанные из светоотражающей пленки гирлянды и таскал корм снежным троллям на навегу Грегора. У него совсем не было времени и возможности разглядеть поближе странного человека, которого называли Детонатором.

Дик представлял его почему-то похожим на господина Исию, а оказалось, что Максим Ройе высок, широк в плечах, и похож на более расширенную (и рыжую) версию тасёгуна Шнайдера.

Его корабль «Вертихвостка» – некогда десантный катер-амфибия для наземных операций – выглядел совсем маленьким рядом с навегами. Просто непонятно было, как там разместились восемь снежных троллей, запертых теперь в трюме «Фафнира». Навегарес Грегора рассказывали, что Детонатор вёз их прямо на палубе, но Дик не мог поверить. Хотя… длиннорукий и плечистый Ройе чем-то сам походил на снежного тролля. Может быть, они считали его своим?

Обед всем выдали сухим пайком – кухонный персонал трёх навег надрывался над праздничным ужином. Дик взял пакет бустерной строганины со вкусом креветок и забрался подальше от всех – на верхнюю палубу, чтобы побыть в одиночестве.

Термометр показывал минус три, но небо было ясным а море – спокойным, как ртуть. Дик отщипывал от волокнисто-пористой массы по щепотке и ел медленно, не столько чтобы насытиться – он не успел ещё проголодаться после завтрака – сколько для порядка: вот, он не бездельничает, а пользуется законным правом на обед…

Анат, Акхат и Ядро выстроились на небе чуть ли не в шеренгу. Их скользящий свет уже не согревал – даже в разгар дня. Их цвет, насыщенный утром и вечером, теперь поблек. Дик вздохнул, вспоминая, как встречал Рождство год назад – на станции Тепе-Хану. Меньше двух месяцев по стандартному времени Земли оставалось до того дня, когда «Паломник» покинул локальное пространство Ика-а-Мауи, отправившись в свой последний рейс.

Кто-то тяжело взбежал по трапу. Дик оглянулся и увидел, как над палубой восходит невиданным светилом голова Детонатора. Появление плеч уже больше напоминало цунами. Дик не представлял себе, что это человек так огромен. Да, снежные тролли, пожалуй, и впрямь могли бы счесть его своим…

– Добрый день, сеу Ройе, – поприветствовал его юноша.

– Я рассчитывал побыть один, боя, – не сразу ответил Детонатор. – Давай отвернёмся друг от друга и помолчим. Если мне удастся поверить, что тебя здесь нет – я тебя, может быть, не прогоню.

– Хорошо, сеу Ройе, – согласился Дик. Отвернулся и продолжил грызть бустер. Этот человек влез на чужой корабль, нарушил его одиночество и сейчас будет дразнить дымом, и ещё имеет наглость грозить, пользуясь своей славой дуэлянта и силача… Дик испытывал глубокое отвращение к такому образу действий.

– Ты шуршишь пакетом, – сказал через некоторое время Детонатор.

– А вы дымите, – ответил Дик, не оборачиваясь.

– Кажется, ты решил мне нагрубить, – в голосе начальника экологической полиции звучала… скука.

– Что вы, сударь. Я слышал, что вы лихой дуэлянт и в мирное время уложили людей больше, чем на войне. Если бы я вам нагрубил, вы, наверное, попытались бы меня поколотить, ну а я не люблю, когда меня колотят безнаказанно – и дал бы вам сдачи. Тогда вам пришлось бы меня вызвать, и один из нас убил бы другого – и как бы дело ни кончилось, я поставил бы в неловкое положение своего начальника, господина Бадриса. Так что я не собираюсь вам грубить, – с этими словами Дик сунул в карман пустой пакет и направился к трапу.