Наследство последнего императора - Николай Волынский

– Я чрезвычайный комиссар Всероссийского исполнительного комитета и совета народных комиссаров Яковлев. Вот мои документы за подписью товарищей Ленина и Свердлова! Мне нужна встреча с председателем омского совета товарищем Косаревым!

– Здесь Косарев! – послышался возглас из толпы.

Толпа раздалась, и в узкий коридор прошел молодой, аккуратно подтянутый военный. Он был без оружия.

– Эй! – крикнул он Яковлеву. – Константин! Ты ли это?

Он быстро подошел к комиссару, и они крепко обнялись.

– Постой! – вдруг отступил на шаг Косарев. – Так это ты – комиссар Яковлев?

– Совершенно верно! Вот, читай! Мой мандат. А против кого это вы так ощетинились? Вот даже пушки на платформе. Колчака ждете?

Косарев прочел его бумагу и вдруг расхохотался – с нескрываемым удовольствием.

– Да не Колчака, а более страшного врага! – наконец произнес он.

– Что-то тебя не понимаю, Володя, – произнес Яковлев.

– Ну, как же! – возразил Косарев. – Ты самый главный у нас теперь контрреволюционер! – и усмехнулся. – Знаешь, сколько у нас тут на тебя депеш? От Уралсовета, между прочим! Они тебя уже объявили на всю республику изменником революции…

Яковлева молчал. Косарев еще раз похлопал комиссара по плечу.

– Пройдем на вокзал, – предложил он.

Они вошли в телеграфную. И Косарев, его старый друг, с которым Яковлев познакомился на острове Капри у Максима Горького, организовавшего у себя тогда партийную школу, положил перед ним длинную телеграмму.

– Вот! Прочитай. Про твою милость тут пишут, – сказал Косарев. – Очень интересно.

Это была телеграмма Уралсовета с требованием принять экстренные меры, вплоть до вооруженной силы, «для остановки поезда бывшего царя» и для ареста комиссара Яковлева.

– Ну, так где же твой царь? – спросил Косарев, когда Яковлев дочитал телеграмму.

– Здесь неподалеку, – ответил Яковлев. – А я перед тобой, как видишь. Можешь меня арестовать – я пришел к тебе сам. И вообще, можешь делать все, что считаешь нужным.

– Константин! Ты мне сначала расскажи, что на самом деле происходит. А потом я сделаю то, что считаю нужным.

– Хорошо, – согласился Яковлев. – Но может, убрать толпу с площади? Когда собирается так много вооруженного народа, а дела не происходит, всегда возможны эксцессы. Люди напряжены. А со мной никого, кроме Чудинова.

– Ты прав…

Через пятнадцать минут вокзальная площадь и здание опустели. Только в зале ожидания остались два десятка красноармейцев.

– Я вот о чем тебя еще попрошу, – сказал Яковлев Косареву. – Мне нужна немедленно Москва. Ленин или, в крайнем случае, Свердлов.

Косарев с сомнением покачал головой.

– Есть еще одно распоряжение. Ты о нем еще не знаешь! – сказал он. – От наркома почт и телеграфов Подбельского. Связи с Кремлем тебе не давать! И вообще никакой связи не давать!

– Владимир! – Яковлев с такой яростью посмотрел Косареву в глаза, что тот невольно прищурился. – Ты разве не видишь, где измена? У меня личный приказ Ленина! А его подчиненный, просто член правительства, Невский, запрещает мне связь с главой правительства, чье личное задание я выполняю! Ты ведь знаешь, какое у меня задание?

– Да… Ты везешь царя. В Москву. Или еще куда-нибудь, куда считаешь нужным, а значит, по-моему, верным, – в раздумье проговорил Косарев. – Могу предположить, что кто-то, пока нам не известный, используя товарищей из Уралсовета, допустим, введя их в заблуждение, хочет Николая… скажем так – преждевременно «освободить» – навсегда! Или взять в заложники. А? Есть логика?

– Вполне, – ответил комиссар.

– Или же… – продолжил Косарев. – Захватить его для каких-то своих целей, не отвечающих целям Центра. К примеру, выкрасть и вывезти за границу. Возможно?

– Весьма, – согласился Яковлев.

– Дело, стало быть, чрезвычайное и мерзкое, – задумался Косарев. – Только ты и меня пойми, Константин. Мне на них и их заговоры, честно говоря, плевать. Главное, я хорошо знаю тебя. Ты мой друг, а значит, вы всегда прав, даже если и не прав… Кажется, я догадываюсь, кто там, в Катькином, воду мутит. Но ты должен мне ответить на вопрос – для полной ясности. Я хочу иметь ясное представление! Может быть, распоряжение не давать тебе связь идет от самого Ленина? Не исключаешь?

– Исключаю, – заявил Яковлев. – У Ленина есть свои недостатки и даже странности. Но интриганом и двурушником он никогда не был. Да ты знаешь его получше, чем я. Если бы задача изменилась, он просто дал бы мне приказ. И все. Была бы личная его телеграмма. И никто, кроме него самого, не имеет права отменить мой мандат.

– Да… Наверное, я рассуждаю как самый настоящий бюрократ, – усмехнулся Косарев. – Уже видишь, брат, научился… Еще власть не успели взять, как следует, а бюрократизм уже в кровь пошел…

– Иногда он бывает полезен. Но в меру, – произнес Яковлев. – Все-таки прикажи вызвать лично председателя совнаркома.

– Попробую.

Получасовые попытки телеграфиста ни к чему не привели. Из приемной главы правительства референт-стенографистка Фотиева отвечала, что Ленин в такую рань на службу приезжает редко, а сейчас его вообще нет в Москве: уехал в Кашино на торжественное открытие первой сельской электростанции.

– Ну, правильно, – произнес Косарев. – Там сейчас, – он посмотрел на свои часы, – семь утра. – Давай попробуем Свердлова.

Четверть часа прошли в тихом напряжении. Косарев выкурил две папиросы, Яковлев тоже попросил у него одну: трубку свою он оставил в поезде.

И тут телеграфист радостно ответил:

– Есть Москва! Товарищ Свердлов лично!

Косарев радостно заулыбался:

– Хорошо, что советская власть у нас работает так самоотверженно!

Комиссар Яковлев вздохнул с облегчением и, аккуратно обдумывая каждое слово, медленно продиктовал:

«Товарищ Свердлов! Требуется немедленное ваше вмешательство. По приказу председателя Белобородова я остановлен в Омске вооруженными силами Совета. Дальше пути нет. Белобородов потребовал моего ареста и захвата багажа. Прошу немедленно отменить его возмутительные приказы. Яковлев».

Застрекотала ответная лента.

«Комиссару Яковлеву Свердлов в Омск – чрезвычайно срочно. Только что вместе с товарищем Лениным вели многочасовые переговоры с Екатеринбургом. Все решено нормально. Выполнять указания, учитывать телеграмму мою в Уралсовет, читай ее копию. Свердлов».

И дальше без остановки телеграфист принял большой кусок текста:

Екатеринбург, облсовет, комитет партии

Товарищи! Только окончательно решили с т. Лениным. Все, что делается сейчас Яковлевым, является прямым выполнением данного мною приказа и постановления совнаркома. Подробности сообщу специальным курьером. Никаких распоряжений относительно Яковлева не делайте. Он действует теперь согласно полученного от меня сегодня в 4 часа утра указания. Ничего абсолютно не предпринимайте без нашего согласия. Яковлеву полное доверие. Еще раз никакого вмешательства. Свердлов.

Яковлеву: Сообщи, как понял. Свердлов.

– Передайте, – приказал Яковлев. – «Вас понял правильно. Продолжать путь на Симский округ. Прошу подтвердить».

Ответ Свердлова поразил его.

«Яковлеву. Немедленно двигаться обратно в Тюмень. С уральцами обо всем договорились принять меры, дали гарантии, передай груз в Тюмени представителю областкома уральского. Так необходимо. Поезжай сам вместе. Оказывай полное содействие представителю. Задачи прежние. Свердлов».

Яковлев перечитал телеграмму дважды.

– Знаешь, Володя, – он вздохнул, – или я чего-то не понимаю, или… Прочти!

Косарев прочел и весело сказал:

– Все ясно! Вот теперь – действительно все ясно! И, по-моему, все решилось ко всеобщему удовольствию! Ведь ты же двинулся сюда потому, что боялся – Екатеринбург не пропустит?

– Именно поэтому! – подтвердил Яковлев.

– Но теперь они пропустят?

Косарев не скрывал облегчения.

– Ну, что ты молчишь? А? Константин! – он слегка толкнул его в плечо. – Да ты никак уснул!

Яковлев посмотрел на него невидящим взглядом, потом жестко произнес:

– Не пропустят, черт возьми! Не пропустят! Смотри, что он пишет: «Передай груз»! Передай! Все!

Он помолчал и тихо сказал:

– Мне нужен Ленин. Мне очень нужен Ленин… Но, боюсь, уже все бесполезно. У меня нет времени. Они меня опережают.

Зазвонил телефон, трубку снял начальник вокзала.

– Это вас! – сказал он Косареву.

Тот взял трубку.

– Да, я… Кто, Голощекин? Да пошли его к такой матери! – крикнул Косарев. – Пусть сидит и не гавкает! Тоже мне – еще один Верховный правитель нашелся! Мало нам Колчака! Передай ему, что комиссар Яковлев здесь… вот сидит напротив меня… И разговаривает с товарищем Свердловым по телеграфу. Понял? Вот, что ему Свердлов скажет окончательно, то и будет. Ты-то на меня не серчай, это я так, сгоряча… А Шайке передай: как Москва прикажет, так я и поступлю! И пускай не сует свой шнобель[120] в каждую задницу! Будь здоров! – и бросил трубку.