Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Позади бункеров Калли разглядела далекий розовый горизонт Астроблемы и ощутила запах розового песка, задувающего через заброшенные ветряные щиты.

Она коснулась золотого медальона на шее.

— Это означает «звездная рана», — произнес Биндерман.

— Простите? — спросила Калли, вдруг осознав, что тот стоит рядом.

— Астроблема. Это означает «звездная рана», — повторил он.

— Да, я знаю, мистер Биндерман.

— Конечно, знаешь, такая образованная девочка. Наверное, мне следует обращаться к тебе «мэм».

— Я не хочу быть главной, — сказала Калли.

— Думаю, что тебе это нужно. Что им это нужно, — тихо ответил он.

Калли закинула карабин за спину, вытерла губы и хлебнула из фляжки тепловатой воды. Позади них остатки Двадцать шестой расселась прямо на земле или приткнулась в тени. Слышно было, как Ларс Вульк пререкается с Антиком.

— Его надо приструнить, — произнес Биндерман.

— Которого?

Биндерман улыбнулся. Калли посмотрела на остальных. Дженни Вирмак, богатенькая девочка из Верхограда, стояла в стороне от остальной группы, глядя на север, в сторону дома. Из Горловины Пласта Орест Принципал казался неясным голубым бугорком на горизонте. Дженни Вирмак ни с кем не разговаривала уже несколько часов.

Ласко, тощий помощник ткача из Гинекса, перешнуровывал ботинки. Ранаг Зелумин, шлиховальщик руды из Гинекса, потерял два пальца при нападении на шоссе, и Рейсс делала ему перевязку. Калли всегда знала Зелумина как веселого и приветливого человека. После ранения он стал поникшим и задумчивым. Калли полагала, что скорее от шока, чем от кровопотери. Еще один, о ком надо будет беспокоиться.

Калли попыталась вспомнить имена новых для нее людей. Внушительный бородатый мужчина в темных очках, куривший лхо-сигарету так, словно она была для него последней, — Жакарнов, как-то так. Он много не разговаривал. Калли слышала, что Жакарнов работал оператором ткацкого станка в рабочем поселке Кейпток и относился к службе в СПО всерьез. И несомненно, был ветераном третьего резерва. Интересно, почему он так и не получил звания? Из-за физической формы, вероятно. Мужчину средних лет неподалеку звали Бранифф. Он все время говорил о своих детях и показывал всем их пикты. Калли была бы не против, если бы он перестал, потому что это сводило всех с ума. Просто Бранифф умудрялся таким образом напоминать остальным, что у всех остались любимые и близкие, кроме, наверное, Рейсс.

Рыжеволосая веснушчатая женщина, по имени Саша, ссутулилась на противоположной стороне улицы. Калли так и не уловила ее фамилию. Саша разговаривала с темнокожим прислужником Механикус по имени Робор, для которого служба в третьем резерве была частью кузнечного ученичества. Кузница требовала от большинства низших работников отслужить срок или два в СПО. Предполагалось, что это сближает имперскую и механиковскую половины Ореста, но все понимали, что половины всегда будут раздельными, так же как все знали, что половины никогда и не были половинами.

Дальше от Саши и Робора стоял мелкий отвратный крысеныш по имени Фирстин, у которого были самые плохие зубы, которые Калли когда-либо видела. Фирстин курил вонючие черные чируты, которые и объясняли состояние его зубов. Голла сказала, что Фирстин находился в третьем резерве по приговору Магистратума за торговлю запрещенными товарами. Рядом с ним, пробуя одну из его гадких чирут, стоял горилла по имени Вольпер — толстошеий тупица, который работал грузчиком в Аргентуме.

Еще были двое, чьих имен она вспомнить не могла. Это сколько получалось? Восемнадцать, включая ее? Мобилизованная двадцать шестая уменьшилась до восемнадцати человек. Тем не менее ответственность была большая.

Подошли Голла с Иконисом.

— Калли-детка, мы с Боном тут осмотрелись, — сообщила она. — Не нашли ни вокса, ни еды, ни колонок, ни проточной воды. Мы с Боном искали очень тщательно.

— В поселении таких размеров должна быть вода, — сказала Калли.

Бон Иконис помотал головой:

— Мы искали. Тут нет водоснабжения, нет труб, нет стоков. Им приходилось беречь и охранять воду наравне с остальными ценностями. Они унесли ее с собой.

— Унесли с собой? — переспросил Биндерман.

— Здесь никого не осталось, — пояснил Иконис.

— Тогда почему у меня ощущение, что за мной следят? — спросил Биндерман, бросая взгляды по сторонам.

Калли тоже огляделась. В ярком свете дня щебечущие стайки зефирид лавировали между верхушками бункеров. Дженни Вирмак по-прежнему пялилась в никуда.

— Калли-детка? — позвала Голла.

— Мы идем дальше, — сказала Калли решительно. — Отыщем воду и найдем укрытие на ночь. Третье желание — вокс. Бон, мистер Биндерман, будьте добры, поторопите остальных, чтобы были готовы к выступлению.

Она пошла прочь, Голла догнала ее.

— Ты куда направилась, сестренка?

— Нужно поговорить с Дженни, — тихо ответила Калли. — Она уже на грани.

— Угу, — согласилась Голла.

— Так что, это Бон Иконис?

— Что?

— Мы с Боном то, мы с Боном се…

— Замолчи!

— Он тебе нравится. Хочешь, чтобы он стал твоим особым другом.

— Замолчи сейчас же! — прошипела Голла, сдавленно фыркая.

Калли остановилась и с улыбкой повернулась к подруге.

— Только попробуй сказать, что нет, — прошептала она.

— Нет!

— Врунья.

Голла Улдана залилась краской.

— О, да ты втюрилась не на шутку! — сказала Калли. — Насмерть просто.

— Так очевидно, да?

— Так же, как очевидно, что он обалденный.

— Ты же замужем, Замстак!

— Если я не хожу в магазин за плойнами, еще не значит, что не сумею разглядеть тот, что посочнее.

Голла хихикнула:

— Он обалденный, да! А что, правда, так заметно?

Калли покачала головой:

— Да, так заметно.

— Замолчи!

— Иди поднимай остальных. Можешь построить глазки своему обалденному Бону.

Голла поджала губы и спросила:

— Я как, нормально выгляжу?

— Ты в центре зоны боевых действий, Улдана. Хватит уже!

Голла прыснула и побежала обратно.

Калли подошла к Дженни Вирмак.

— Твоя подруга, — произнесла Дженни, не глядя на Калли, — хороший человек.

— Моя подруга?

— Большая женщина. Из низов, я полагаю, но очень сердечная.

— Голла очень добрая, — сказала Калли. — Ты как?

— Я хочу… Я хочу домой, — ответила Дженни Вирмак.

— Мы работаем над этим, — заверила ее Калли.

— Я хочу в улей, где безопасно. Я хочу внутрь. Папа хочет, чтобы я пришла домой.

— Твой папа?

Дженни кивнула. Калли увидела, что у той набегают слезы.

— Папа велел мне вступить в третий резерв. Он сказал, что для меня это будет жизненный опыт, и оплатил учения. Он сказал, что это поможет мне познакомиться с людьми и изучить все слои улья. Он никогда не думал, что я окажусь на войне. Он, должно быть, в ужасе. Он, наверное, сейчас отправляет своих людей искать меня, но они меня не найдут, потому что я не там, где должна быть.

«Если бы ты была там, где должна быть, Дженни Вирмак, ты была бы мертва», — подумала Калли, но удержалась и не произнесла этого вслух.

Дженни отвела взгляд от далекого силуэта Ореста Принципал и в первый раз посмотрела на Калли:

— Можно, я пойду домой? Пожалуйста. Мне здесь плохо. У меня так бьется сердце, что кажется — земля вздрагивает.

Хлынули слезы. Калли обняла ее. Дженни Вирмак была гораздо выше Калли, но приняла ее объятия, словно материнские, положив щеку на правое плечо Калли и крепко сцепив руки у нее за спиной.

— Все хорошо, — утешала Калли.

Она почувствовала, как в груди девочки бешено колотится сердце. Дженни права, бедняжка: словно земля вздрагивает при каждом ударе.

Калли взглянула поверх плеча Дженни. Увидела ржавые макушки бункеров на фоне горячего синего неба. Ощутила тяжелый толчок. Увидела, как с крыш бункеров сорвались и заметались в ужасе стайки зефирид.

— Дженни.

— Что?

— Беги.

Калли оторвалась от девочки и сняла с плеча карабин.

— Беги! — крикнула она, не отрывая глаз от бункеров. Повернулась назад и завопила остальным на перекрестке: — Бегите! В укрытие!

Все озадаченно посмотрели в ее сторону.

— Бегом! — заорала Калли.

Она почувствовала, как под ногами подпрыгнула земля, на этот раз не от сердцебиения. И еще раз.

Остальные по-прежнему стояли на месте, недоумевая.

Из-за шеренги бункеров появилась боевая махина.

Калли забыла сглотнуть, хотя ей очень, очень это было нужно.

Махина казалась бесконечно огромной. Почему-то под резким, суровым светом солнца она выглядела больше, чем вообще возможно. Махина сделала еще один потрясший Вселенную шаг и повернулась к Калли. Между ними не было ничего, кроме длинной и прямой пыльной дороги, шедшей через полуразрушенный центр Горловины Пласта.