Машина желаний - Роберт Шекли

группа вооруженных мужчин преградила ему путь. Маски, широкополые черные шляпы и пущенные через плечо патронташи придавали им зловещий и в то же время весьма колоритный вид. Один из них, судя по всему главарь, вышел вперед. Это был старик, с лицом, вырезанным словно из камня, наголо бритым черепом, густыми черными усами и печальными глазами, обрамленными набухшими красными веками.

– Незнакомец, – обратился он к Бакстеру, – покажи-ка свой пропуск.

– Боюсь, у меня нет никакого пропуска, – развел руками Бакстер.

– Еще бы, черт возьми, он был, – согласился главарь. – Я, Пабло Стейнмиц, в здешних местах лично выдаю пропуска, а вот тебя что-то не припоминаю.

– Я нездешний, – объяснил Стив Бакстер. – Просто иду мимо.

Мужчины в шляпах заухмылялись, пихая друг друга локтями. Пабло Стейнмиц потер щетинистый подбородок и сказал:

– Слушай, сынок, значит, получается, что ты пытаешься пройти по частной, да к тому же еще облагаемой пошлиной дороге безо всякого разрешения владельца. То есть меня. А посему выходит, что ты незаконно вторгся в чужую собственность.

– Но разве можно иметь частную, да еще облагаемую пошлиной, дорогу в самом центре Нью-Йорка?

– Она моя, потому что я так сказал, – заявил Пабло Стейнмиц, поглаживая пальцем зарубки на прикладе винчестера семьдесят восьмого калибра. – В общем, выбирай, незнакомец, плата или игра.

Бакстер потянулся за бумажником и обнаружил, что тот исчез. Очевидно, капитан контрабандистов не сумел перебороть своих низменных инстинктов и на прощание обчистил карманы Бакстера.

– У меня нет денег, – сказал Стив Бакстер, смущенно улыбаясь. – Видимо, мне следует повернуть обратно.

Стейнмиц покачал головой:

– Что вперед, что назад – все равно надо платить. Так что выбор один: платить или играть.

– Ну, тогда я выбираю игру, – сказал Стив Бакстер. – А что я должен делать?

– Бежать, – объяснил Пабло. – А мы по очереди будем в тебя стрелять, причем целиться только в затылок. Кто первым попадет, тот и получит индюка.

– Это нечестно! – заявил Бакстер.

– Конечно, тебе придется туговато, – нежно сказал Стейнмиц. – Но правила есть правила, даже при анархии. Но если ты будешь достаточно проворен и как следует рванешь ради свободы…

Бандиты снова заухмылялись и, подталкивая друг друга локтями, сдвинули на затылки черные широкополые шляпы и вытащили пистолеты. Бакстер уже приготовился к смертельной гонке…

Но в этот момент послышался женский крик:

– А ну-ка стой!

Бакстер обернулся на голос и увидел, как сквозь толпу бандитов протискивается стройная рыжеволосая девушка в наряде, состоящем из тореадорских рейтуз, пластиковых калош и гавайской рубашки. Это экзотическое одеяние, довершенное воткнутой в волосы розой и ниткой жемчуга на шее, подчеркивало ее броскую красоту. Бакстеру еще не доводилось встречать более яркого очарования.

Пабло Стейнмиц нахмурился и пощипал себя за ус.

– Флейм! – прогремел он. – Какого дьявола тебе здесь надо?

– Да так. Решила прервать вашу забаву, папа, – дерзко ответила девушка. – Захотелось вот поболтать с этим лопухом.

– Не лезь в мужские дела, – проговорил Стейнмиц. – Беги, незнакомец.

– Только попробуй, незнакомец! – воскликнула девушка, и в ее руке зловеще блеснул револьвер.

Отец и дочь скрестили взгляды. Старый Пабло не выдержал первым.

– Черт возьми, Флейм, – сказал он. – Правила есть правила, даже для тебя. Если кто-то незаконно вторгается на нашу территорию и не может заплатить, значит он должен сыграть.

– И всего-то? – спросила Флейм и, запустив под рубаху руку, вытащила серебряный двадцатидолларовик.

– Держи! – Она бросила монету под ноги Пабло. – Раз я плачу, то, может, и сама с ним поиграю. Пошли, незнакомец.

Ухватив Бакстера за руку, она потащила его за собой. Бандиты, глядя на них, перемигивались и посмеивались, пока Стейнмиц не осадил их свирепым взглядом. А сам, покачав головой и почесав за ухом, сморкнулся и выругался:

– Вот чертовка!

Однако эти грубоватые слова он произнес с большой нежностью.

5

На ночь бандиты разбили лагерь на углу Шестьдесят девятой улицы и Вест-Энд-авеню. Мужчины в черных шляпах расположились у костра. На вертел насадили сочный кусок мяса, а в объемистый закопченный котел высыпали несколько упаковок свежезамороженных овощей. Старик Стейнмиц, отдыхавший от воображаемой боли в деревянной ноге, как следует приложился к жестяной банке с мартини. Из темноты доносился вой одинокого пса, взывающего к суке.

Стив и Флейм сели в стороне от остальных. Ночная тишина, нарушаемая лишь отдаленным грохотом мусоровозов, чарующе подействовала на обоих. Их руки встретились, пальцы переплелись.

Наконец Флейм заговорила:

– Стив, я… я тебе нравлюсь?

– Ну конечно, – ответил Бакстер, дружески обнимая девушку за плечи.

– Понимаешь, – сказала молодая разбойница, – я все думала…

И внезапно смущенно умолкла. Но потом, собравшись с духом, продолжила:

– Ох, Стив, почему бы тебе не прекратить эту гонку для самоубийц и не остаться со мной? У меня есть своя земля, Стив, настоящая! Сто квадратных ярдов в самом центре Нью-Йорка. Мы с тобой даже можем заняться фермерством.

Бакстер чуть было не поддался соблазну – да и кто бы устоял? Естественно, он заметил, какие чувства питает к нему прекрасная разбойница, и сам был готов ответить взаимностью. Чарующая красота Флейм Стейнмиц и ее гордая душа, даже не принимая в расчет сам по себе привлекательный факт наличия земельного участка, без труда могли покорить сердце любого мужчины. Вот и сердце Бакстера учащенно забилось, и он еще крепче обнял хрупкие девичьи плечи.

Однако чувство верности одержало верх. По сути, Флейм являла собой тот романтический образ, мечту о котором мужчина проносит через всю жизнь. Но ведь Аделия была его юношеской любовью, его женой, матерью его детей и преданной подругой всех лет совместной жизни. Характер Стива Бакстера не позволял сделать иного выбора.

Властная красавица не привыкла к отказам. Разъяренная, как ошпаренная тигрица, она пригрозила собственными руками вырвать у Бакстера сердце, обвалять в муке, посыпать солью и перцем и изжарить на медленном огне. Ее огромные, сверкающие гневом глаза и вздымающаяся грудь говорили о том, что это не просто образные выражения.

Несмотря ни на что, Стив Бакстер спокойно, но неумолимо настаивал на своем. И Флейм с грустью поняла, что никогда бы не полюбила этого человека, если бы он не придерживался высоких моральных принципов, из-за которых ее собственные желания становились неосуществимыми.

И поутру она предложила отпустить кроткого незнакомца с миром и даже утихомирила своего разбушевавшегося отца, обозвавшего Стива Бакстера безответственным дураком, которого никуда не следует отпускать ради его же собственного блага.

– Это не поможет, папа, разве не понимаешь? – сказала девушка. – Он должен жить собственной жизнью, пусть даже она ведет его к гибели.

Пабло Стейнмиц смирился, но ворчал еще долго. А Стив Бакстер продолжил свою отчаянную одиссею.

6

Он направился к центру города, где люди