Мужчина в полный рост (A Man in Full) - Вулф Том

Кенни! По воскресеньям склад работает с девяти вечера. И сейчас Кенни как раз там! Всего в тридцати милях отсюда! Кенни что-нибудь придумает! Кенни свяжется с Джил! Кенни… Кенни… По правде говоря, Конрад толком не представлял, что может сделать Кенни. А вдруг он уже не работает в «Крокер Глобал»? Вдруг график поменялся? Или, когда началось землетрясение, смену распустили? Нет, распускать не станут. У них есть аварийные генераторы, ведь склад полон замороженных продуктов. Том небось гоняет всех, как собак. А может быть… Появлялись все новые и новые опасения. Однако другого пути не было… не было другого человека, к которому он, Конрад Хенсли, беглец из Санта-Риты, мог бы обратиться посреди ночи.

Серо-желтое облако впереди начало рассеиваться — обогнавший Конрада джип выехал на асфальтовую дорогу за автостоянкой. Выжимая максимальную скорость, он рвался на юг, видимо, к скоростной трассе. Конрад ехал за ним.

Военная часть осталась в стороне. Из окна джипа она казалась дискотекой в сумасшедшем доме — лучи, огромные тени, крики. Все в шоке, все до одного! Земля взбрыкнула и показала людям, как они беспомощны, беззащитны! Ничего нет незыблемого, ничего!

У залива разрушений было гораздо меньше, правда, электричество отключилось и здесь. Остов склада высился едва различимой в темноте глыбой, безжизненной, всеми покинутой. «Закрылись! Отправили смену домой!»

Но на автостоянке для служащих фары осветили ряды машин, правда, их было меньше, чем обычно. Подъехав ближе, Конрад заметил свет в торце огромного склада. Там морозильная камера с аварийными генераторами. Свет лился через дверной проем на погрузочную площадку. Чуть подальше виднелись призрачно-белые очертания длинных фур, слышались вздохи пневмотормозов.

Конрад медленно ехал по стоянке, рассматривая машины ряд за рядом. Вот последний ряд, свет фар уперся в забор с колючей проволокой, под ней машины, машины, машины, машины…

Здесь. Слава богу!

Конрад затормозил, направив лучи фар на низенький автомобильчик Кенни, это стерео на колесах. Потом осторожно припарковался рядом, выключил двигатель, фары и откинулся на сиденье. Его охватила чудовищная усталость. Мозг отказывался работать. По всему телу выступил пот. Сердце колотилось так неистово, что, приоткрыв рот, Конрад услышал его удары: тч-тч-тч-тч… Вздулись вены на руках, израненные босые ноги опухли…

Он закрыл глаза и попытался все обдумать. Как увидеться с Кенни? Нельзя же просто зайти на склад. Все тут же узнают — Том, Энерджайзер, Херби, вся смена. Значит, надо ждать здесь, ждать, пока Кенни выйдет к машине. А если он будет на складе до утра? Если Том из-за землетрясения объявит сверхурочную? Тогда Кенни не выйдет до утренней смены… Сколько можно просидеть здесь, в армейском джипе, одетым в форму?

Как хочется пить… надо достать воды… только как? Пить хочется… жажда хуже всего… надо подумать… Конрад лег на сиденье, попробовал вытянуться… собраться с мыслями… колени торчат, кто-нибудь может увидеть… он повернулся набок и поджал нога… надвинул кепку на глаза… Так. Кенни, морозилка, надо достать воды. Как ему связаться с Джил, рассказать ей, что произошло? Как получить известия о ней, о детях? Перед глазами мельтешили какие-то странные картинки. Вот Кенни в морозильной камере, Том дает ему распечатку наряда… изо рта вырываются клубы пара… Том выговаривает за пьянство на стоянке «Болка Рэндеринг»… Кенни вопит «Гони, не спи!», а Энерджайзер и остальные вторят ему фальцетом… Херби о чем-то размышляет… Лысый Ник с галстуком на шее… и вокруг ледяные глыбы, ячейки с коробками, лед, лед, лед…

«Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!» — прямо под его койкой — отморозки ворвались в камеру и орут: «Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!»

Быстро перевернувшись на живот, чтобы спрыгнуть на пол, Конрад ударился о руль. И начал приходить в себя.

«Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!» — грохотало за дверью джипа. Он приподнялся на локте, пытаясь понять, что это все значит.

«Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!» Соседняя машина заурчала, готовая тронуться с места.

Кенни!

Конрад выглянул в окно. В темноте мелькнул угловатый силуэт… Неизменная бейсболка, острый кадык… Кенни сгорбился на водительском сиденье, за его спиной грохотали двадцатидюймовые колонки, сотрясая воздух ненавистными Тому воплями: «Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!»

— Кенни! — закричал Конрад.

«Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!»

Кенни не слышал его — он уже нажимал на педаль, готовый уехать.

Конрад схватился за дверь джипа. Машина Кенни дала задний ход.

— Кенни! Кенни! Стой!

Очередной гимн «гонщиков» пульсировал в воздухе. Конрад вылез из джипа и кричал во весь голос, но Кенни смотрел назад, туда, куда ехала машина. Через секунду он рванет что есть мочи, подняв настоящий тайфун пыли, Кенни обожает так делать… Ничего не остается…

Конрад бросился к ярко-красному автомобильчику Кенни и прыгнул на него. Растянулся на капоте. Взвизгнули тормоза, и Конрад въехал лицом в ветровое стекло, уткнулся в него, глядя прямо на Кенни.

— Спятил, что ли? — Кенни приоткрыл дверцу. — Конрад, ты? Ты что, в армии? Посреди всего этого бардака? Свалился мне на капот? Блин, я просто не верю!

«Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри! Жри-сри!»

Для Кенни все это было увлекательным приключением «гонщика». Он велел Конраду ехать за ним в Нортаун; близ Ричмонда, где они бросили джип (там его стопроцентно угонят, заверил Кенни, и историю смены хозяев уже никто не сможет проследить), Конрад пересел в красное стерео на колесах и закрыл глаза.

Кенни начал объяснять, почему везет его в Окленд, но Конрад слишком устал. Нервная система отказывалась выполнять логические операции. Веки отяжелели. Словно огромный пресс опустился на мозг, увлекая его вниз-вниз-вниз-вниз-вниз-вниз… «Передай Джил…» — но даже об этом он уже не мог думать.

Вскоре огни и голоса вокруг насторожили чуткого часового — страх, и Конрад открыл глаза. Было еще темно. Кенни ехал по ярко освещенной улице среди других машин. Голоса… широкий проспект… четырехполосное движение… мощные фонари… Множество людей, в основном темнокожих — идут по тротуарам, собираются в скверах, угощают друг друга чем-то домашним, обсуждают последнюю городскую новость, землетрясение.

— Где мы?

— В О-тауне, — хихикнул Кенни. — Шишка-сити, Фингал-авеню, Окленд, Калифорния.

— Куда мы едем?

Кенни рассмеялся, не объясняя причины своего веселья.

— В круглосуточный мини-маркет. Познакомишься с Мэй и ее армией.

Автомобильчик Кенни свернул на дорожку, ведущую к бензозаправочной станции. Лампочки под крышей небольшого домика освещали две бензиновые колонки. За ними крыльцо с вывеской: «Мини-март Мэй. 24 часа».

В эту ночь после катастрофы торговля шла бойко. Только какая-нибудь машина отъезжала, как на ее место тут же вставала другая. Затаив дыхание, Конрад смотрел, как Кенни паркует свое стерео на колесах рядом с патрульной машиной.

— А-а-а, — подмигнул Кенни, — это тебе не Дэнвилл, это Фингал-авеню. Полицейских хватает. Главное, не бзди. Можешь мне поверить, ни один полицейский на Фингал-авеню не станет посреди ночи искать белого, сбежавшего из Санта-Риты.

Внутри магазинчик оказался старым и невзрачным. Лампы дневного света горели так ярко, что свет резал глаза. Повсюду полки с товарами, стеклянные дверцы холодильников, всевозможная газировка, пиво, молоко, прочие напитки и мороженое. Еще не открытые картонные коробки громоздились у стен, а пустые валялись на полу. Среди них бродило человек двадцать покупателей — неприкаянных душ, наводнивших О-таун после землетрясения. Их рассеянное топтание записывали на пленку несколько видеокамер, направленных на дверь, на проходы между полками и на прилавок с кассовым аппаратом.

Откуда-то из-за кассы раздался сердитый женский голос:

— Ай-х тый, пидарас, вот тый ктоу! Смотреть на парний! Как диевкай! — Презрительный смех. — Тебей наплевай, что у меняй всей стащить! Ай-х тый, пидарас!

— Что за байда, Мэй, когда я пришел, все так и было!

— Когдай тый пришей, здесь былой эти бычьи хрены на эк-раней, да? И тый на них пялитьсяй? Убирайсяй! Тый уволен.

— Ты чиво, Мэй? Что я такого сделал?

— Тый дал у меняй все стащить! А сам — сам смотрей порнай!

Мэй, хозяйка круглосуточного «мини-марта», была в черных джинсах и черной безрукавке. Вьетнамка не старше тридцати, круглое азиатское лицо, гладкая кожа и пухлые, красиво изогнутые губы. Такую соблазнительную внешность даже ругань не портила.

Ругательства и насмешки сыпались на тощего китайца лет двадцати пяти, одетого в футболку и штаны защитного цвета, такие же, как у Конрада, с чем-то вроде складного ножа в чехле и маленьким фонариком на поясе. Испуганный парень пытался жестами что-то объяснить Мэй и бормотал извинения. Кенни обернулся к Конраду и подмигнул.