Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков

нет. Куда ни кинься – старое давайте будем рушить, а нового же никто ничего не знает. Как же мы будем идти на такие радикальные меры…”Я говорил, что надо 6–8 лет, чтобы отмерло старое и появилось новое»[170].

30 декабря заявление об уходе подал Горбачёву его помощник Н.Я. Петраков, мотивируя это тем, что его взгляды по экономическим вопросам расходятся с позициями президента…

В начале 1991 года итог подвёл и С. С. Шаталин.

Шаталин С. С.: «Вы, Михаил Сергеевич, с Вашим интеллектуальным потенциалом, соратниками, которые оказались рядом, были вольны сделать правильный ход. Вы знали и знаете его, хотя находитесь вместе с нами в жесточайшем политическом, экономическом, межнациональном, социальном, духовном и нравственном цейтноте. Это – аксиома, и я знаю это лучше, чем Ваши политические биографы, которые нарисовали Ваши портреты в независимых газетах. Значит, нужно только ответить на “простенький” вопрос: почему Вы не хотите, я подчёркиваю это, можете, но не делаете правильный ход? Почему? Я рассмотрю две возможности. Первое: Вы не хотите блага своему народу. Второе: Вы хотите блага своему народу, но боитесь, что в борьбе за достижение этой цели потеряете свою власть» [171].

Профессор Д. В. Валовой утверждал, что в программу «500 дней» не верили даже её авторы. Они, на его взгляд, преследовали свои корыстные цели и «накручивали» политический капитал. Любопытен в этом отношении ответ Шаталина на вопрос корреспондента: «Говорят, японцы сказали, что для создания рынка нам надо не 500 дней, а 40 лет…» — он ответил: «Путают разные вещи. Неужели вы думаете, что Шаталин такой идиот и не понимает, что за 500 дней невозможно изменить общество? Эти 500 дней необходимы для того, чтобы выбрать новый курс – политический и экономический, начать кардинально заменять старую социально-экономическую систему… А что касается 40 лет, то я согласен, что это приблизительно то время, которое необходимо для того, чтобы в стране вырос настоящий рынок…»[172].

В ноябре 1990 году Горбачёв встретил на каком-то совещании Аганбегяна и спросил: «Абел, что происходит в нашем народном хозяйстве? Ты анализируешь?» Абел Гезевич ответил утвердительно, охарактеризовав происходящее одним словом: «Ужас!» – «А ты не можешь мне подготовить анализ, только без предложений», – попросил президент.

Аганбегян А. Г.: «Недели через две или три я принёс ему серьёзный материал страниц на 30–40. Ив результате позже в качестве благодарности получил от Михаила Сергеевича отзыв: “Абел, ты мне испортил Новый год!”Полагаю, что настроение М. С. Горбачёва испортила концовка доклада, который заканчивался сентенцией: когда наступил критический момент в Парижской коммуне, один из зачинателей воскликнул: “Промедление смерти подобно!” Его не послушали и вскоре казнили. Впрочем, его судьбу разделили и те, кто отдал приказ казнить прорицателя.

Мысли о будущем у меня были мрачные, при этом, скажу честно, я не мог даже предположить, что СССР распадётся».

Щербаков В. И.: «Я задаю себе вопрос: "Могла ли перестройка иметь другой результат, могли ли мы действительно перестроить систему, не разрушив страну?” Думаю, могли.

Любая реформа, тем более меняющая основу и идеологию существующего строя, всегда очень болезненна для страны. Затрагиваются интересы и меняется жизнь миллионов, а в нашем случае и сотен миллионов граждан. Любые концепции и предложения никогда не могут быть приемлемыми для всех. Обязательно будет недовольство и саботаж. Для реализации реформы нужна крепкая, сильная и сплочённая команда опытных управленцев. Такая команда и реформа могут быть успешными при двух обязательных и необходимых условиях. Во-первых, существует сильная разветвлённая государственная власть (законодательная, судебная, исполнительная), обеспечивающая реализацию принимаемых законов и решений. Во-вторых, должны быть чётко определены конечные политические, экономические и социальные цели реформы, концепции и план действий по их достижению, теоретическая проработка основ новой системы и методов их построения.

Поскольку ни один из этих вопросов не был не только решён, но толком и обсуждён, всё оказалось поставлено в зависимость от решений “главного”. “Главный” же, как потом выяснилось, в 90 % вопросов не разбирался. И окружали его точно такие же помощники, мало смыслившие в управлении. Для них первостепенным было преподнести вождю то, что тому нравилось, и в той форме, какая больше нравилась.

Между собой на министерской кухне мы шутили: “Пленум ЦК КПСС – это когда новый царь собирает бояр и произносит первую тронную речь: “Тезис номер один: надо срочно сделать так, чтобы было хорошо. Тезис номер два: все идите туда, не знаю куда, принесите то, не знаю, что, но чтоб мне понравилось!”

Шутки шутками, но в итоге сработало старое правило: если, не имея плана, начинать менять сразу всё, в итоге придёшь к разбитому корыту. К нему мы, собственно, и пришли. Хотели реформировать экономику, а разрушили тысячелетнее государство.

Парадокс истории: Горбачёв, получивший при вступлении на высшую ступень в государственной иерархии реальную поддержку народа, а не просто дежурные “бурные продолжительные аплодисменты”, организуемые по сценарию в нужных местах публичных выступлений, так и не нашёл в итоге тот самый архимедов рычаг, с помощью которого смог бы перевернуть если не мир, то хотя бы собственную страну».

Горбачёв М. С.: «Под новый, 1991, год российское руководство решило сократить отчисления Союзу на 100 млрд рублей. Ельцин сразу же после этого уехал в Якутск, и я узнал об этом решении от депутатов Верховного Совета России и из сообщений прессы. Кстати, так действовал Ельцин очень часто: нашкодит – и тут же в поездку по областям»[173].

Часть IV

Вице-премьер правительства СССР

Правительство с «ограниченной ответственностью» и такими же полномочиями

Рыжков после драматических событий на съезде слёг в больницу с обширным инфарктом, не успев написать заявление об отставке. Следом накатил Новый год, и вопрос о новом составе правительства и его рулевом как бы завис в воздухе.

А пока правительство временно возглавлял опытный Лев Алексеевич Воронин – первый заместитель председателя Совмина.

«Совещание у Горбачёва 3 января 1991 года о формировании новых органов власти и возможных кандидатурах на пост премьера.

Участвовали: Яковлев, Медведев, Примаков, Бакатин, Ревенко и Гуренко.

Яковлев предложил сосредоточить усилия Кабинета министров на рыночных делах, вынеся текущие экономические вопросы за пределы кабинета, например, создать нечто вроде ВСНХ.

Примаков высказался за наднациональную, а не межнациональную структуру центральной власти, не соглашаясь с позицией Ельцина, Назарбаева, Каримова и др. В качестве премьера назвал Назарбаева.

Бакатин поддержал кандидатуру Назарбаева на пост премьера и выдвинул идею сочетания межнациональных и наднациональных структур.

Ревенко против кандидатуры Назарбаева. По его мнению, уж если брать