Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Молодая следователь некоторое время внимательно изучала убитую, потом задумчиво облизала губы и перешла ко второму телу — оно находилось дальше, лежало рядом со столом около сеновала.

Тело определенно передвигали доморощенные следователи. Брат Алексий был полностью обнажен, его ряса и подштанники валялись около стола. Там же молодая следователь, вооружившись длинной высохшей веткой, обнаружила и кокетливые женские трусики.

— Эта девушка пришла сюда на любовное свидание к этому убитому монаху, — задумчиво заметила она.

— Это был послушник, — поправил Дмитрий Зубатов, сзади подходя к ней. Петрозаводский следователь и его помощник о чем‑то говорили поодаль. — Двадцати пяти лет. В миру — Евгений Гранов. Всего год в приходе.

— Вы всё это мне представите в отчете, но не думаю, что это имеет значение, — прервала женщина. — Монах он или только собирался им стать, но мирские страсти были ему не чужды. Эта молодая девушка — из села?

— Да, Ева Бенедиктовна. Мария Александрова, старшая дочка в семье. Что с ее матерью‑то будет, как я ей скажу? Дочка‑то, золотце, отрада и надежда. В институт собиралась ехать, в Петрозаводск, школу там окончила — жила зимой у бабки…

— Она пришла сюда на любовное свидание, — продолжала женщина, пропуская мимо ушей стенания участкового, — и оно, по–видимому, началось или почти началось — однако некто умертвил брата Алексия посредством удара булыжником. После этого перепуганную девушку стянули со стола, схватили со стены конский хлыст и убили ее довольно зверским образом. Лёшка сказал, что ее, вероятно, изнасиловали — откуда информация?

— Этот петрозаводский помощничек, юнец, медицинский колледж окончил — он осмотрел тело, говорит, похоже. Но нужно на экспертизу. Что же это творится, Ева Бенедиктовна? Кто проклял наш скромный край? За какие грехи?

— Успокойтесь, Дмитрий Сергеевич. Выполняйте свою работу. Вот раскроем с вами убийства — глядишь, такую карьеру сделаете…

— Да что вы, Ева Бенедиктовна! Тут же люди все — родные. Тут же на деревню всю нашу — пятнадцать семей да монастырь. Я же каждого знаю… Как детей своих каждого теряю. И всё теряю… Бедная Маша, горе‑то какое.

— Вы, Дмитрий Сергеевич, проследите, чтобы, как только результаты экспертизы из города придут — они у меня оказались. Где отец настоятель?

— Плохо ему стало, в ризницу унесли. Я туда, как вы велели, и всех братьев отправил. Побеседовать хотите? Вас провести?

— Сама схожу.

Женщина развернулась и, через плечо еще раз окинув взглядом кровавое побоище, пошла к храмине. На ступенях стоял, кутаясь в тонкую рясу, очень старый бородатый монах. Он выглядел измученным и печальным. Завидев молодую женщину, монах улыбнулся ей с сочувствием и кивнул, поджидая, пока та подойдет и поднимется к нему на ступени. Когда женщина оказалась рядом, он плотнее притворил двери церквушки и поклонился ей.

— Доброй ночи, миссис Саузвильт, — тихо сказал старик. — Страсти у нас тут сегодня…

Глава II: Несколько слов о теологии, политике и революциях

— Доброй ночи, брат Гавриил. Ну, что же: вы видели вашего подозреваемого?

— А у вас что, есть и свой, миледи? — в свою очередь спросил монах, прищуриваясь.

— Пока нет, но и вашего я не имела чести лицезреть. Более того, лорд Генри четыре дня не спускал глаз с вашей могилы — а тем временем этот «мистер Уткин», — она закатила глаза, — геройски расправился с окружающими врагами.

— Господь с вами, миссис Саузвильт! Не говорите так под сенью Святой Церкви! — старый человек набожно перекрестился, повернувшись лицом к прикрытым дверям.

— Мы стоим на пороге, — напомнила ему женщина с улыбкой сожаления. — Нам с вами нужно поговорить, брат Гавриил. Пойдемте, прогуляемся по окрестностям — у вас тут очень живописно, а уже светает.

Они спустились со ступеней и медленно пошли по боковой аллее в сторону от конюшен. Гермиона — а нашей героиней всё еще является она — подала монаху руку, но тот учтиво покачал головой.

— Я не должен бы и говорить с вами, миссис Саузвильт. Я ушел от мира и весь принадлежу теперь только Богу.

— Мир добрался до вас и здесь, брат Гавриил. Ваш мир.

— Давайте не будем опять начинать этого разговора, — смиренно попросил старый монах. — Я родился волшебником, но это не помешало мне прийти к Господу. Вы знаете мои правила и убеждения.

— Я не всегда уверена в этом, брат Гавриил. Вы больше сорока лет не прикасались к волшебной палочке, однако нашли необходимым при первых же своих неясных подозрениях написать в Министерство магии. Мне это не понятно.

— О, но это не подозрения, мадам, это твердая уверенность! — горячо возразил спутник молодой женщины. — И уж коли Бог привел меня именно в эту обитель, возможно, именно мне Он судил спасти ее от бесчинств того, кого никто здесь не может ни остановить, ни увидеть.

— Вы несказанно правы, брат Гавриил, — ласково остановила его Гермиона тоном, дающим право подозревать всю полноту холодного сарказма, — именно в этом проблема. Кроме вас, его никто не в состоянии увидеть — даже другие волшебники. А убийства тем временем продолжаются.

— Но ведь сегодня никто не следил за могилой?

— Перед убийством Уткиных — следили. Вы же не станете убеждать меня, что этот случай не имел к графу никакого отношения и был простым совпадением? Позвольте не поверить в то, что в этой мирной деревеньке на пятнадцать домов возможны подобные случайности. Иначе это уже не призрак графа, а Содом и Гоморра, Перст Божий.

— Кто знает, миледи, почему земля всколыхнулась, чтобы освободить этот призрак. Господь всесилен — и он посылает нам испытания.

— Так почему же вы не сразились с графом, раз вам послано испытание? — с легкой тенью насмешливости спросила Гермиона.

— Миссис Саузвильт, я монах — пред лицом смерти я вознесу свою мольбу Богу, но не прибегну к колдовству во спасение своего бренного тела. Однако я и не безумец. Когда на моих глазах призрак разит неповинных…

— Так ли они неповинны, если это Перст Божий? — пожала плечами Гермиона. Они шли по усыпанной листвой аллее; уже совсем рассвело. — Вы немного запутались в своих убеждениях, брат Гавриил. Я не стала бы смущать вас этим разговором, хотя мне и интересно понять вашу психологию, однако должна спрашивать в интересах дела, ради которого вы же позвали меня сюда. Я не полицейский, то есть, простите, не милиционер, — скривилась женщина, — чтобы искать маньяка, и не психиатр для местного люда. Я прибыла сюда помочь магглам в борьбе с кровожадным призраком — но призрака нет, а кровь тем не менее продолжает литься.

— Вы усомняетесь в моих словах? — остановился брат Гавриил. На аллее было ветрено, раннее утро после дождя выдалось очень холодным. Гермиона поежилась.