Работа на стороне - Джим Батчер

— Здесь нет крови, — сказала я.

Нападающий справился с ней за счет голой силы. Либо он избил её кулаками и ногами — беременную женщину легко бить, когда она инстинктивно сгибает тело вокруг своего не рождённого ребенка, поэтому удары в основном приходятся на ребра, спину и ягодицы, — или он придушил её до бессознательного состояния. В любом случае, очевидно, он подавил сопротивление Джорджии, не проливая крови.

Затем они ушли.

Я покачала головой.

— О чём ты думаешь? — спросил Уилл.

— Я думаю, тебе не хочется этого знать.

— Нет, не хочется, — согласился он. — Но мне нужно.

Я кивнула. Я повторила свою теорию и доказательства в её пользу. Уилл побледнел и затих.

— Как у нее было с рукопашной? — спросила я его.

— Прилично. Она посещала занятия по женской самообороне в кампусе. Но не думаю, что серьезно к ним относилась… — Его голос упал, когда он посмотрел на перевёрнутое кресло.

— Ты заметил что-то, чего я не смогла? — спросила я. — Я имею в виду, твои вервольфские штучки.

Он покачал головой.

— Человеческие мозги не очень хорошо сочетаются с обонянием, — сказал он. — В любом случае, не так хорошо, как волчьи. Принюхаешься… и множество запахов появляется у тебя в носу, но их очень сложно рассортировать. Я могу идти по следу, если он будет достаточно свежим. Тем не менее, когда такая смесь запахов — это дохлый номер. Тут смешались свежая краска, пролитое какао, еда за последние день или два…

Он пожал плечами.

— Магия далеко не всегда делает вещи проще, — сказала я.

Уилл тихо фыркнул:

— Дрезден повторяет это всё время.

Я почувствовала странную боль в груди. Я проигнорировала её. Я прошла на маленькую кухоньку квартиры и с минуту внимательно изучала её. Затем сказала:

— Итак, она какаоманка.

— Ну, она старалась сократить потребление.

— Она пьет растворимое?

— Ты шутишь? — Выражение и интонация его голоса слегка изменились, став чуть выше и более четкими. Видимо, таким образом, он подсознательно попытался скопировать голос своей жены. — Это оскорбление Какао!

Я вытащила карандаш из кармана, и с его помощью достала вторую чашку, на ободке которой сохранился небольшой отпечаток помады. На донышке кружки остался густой осадок, который образуется от настоящего какао из молока и шоколада. Его было так много, что он колыхался, когда чашку покачивали. Я показала это ему.

— Джорджия не пользовалась косметикой, — сдавленным голосом прошептал он.

— Я знаю, — кивнула я. — Какао в этой чашке такой же свежести, как и в остальных. Поэтому следующий вопрос, на который нам нужно ответить: кто пил какао с Джорджией, когда выбивали дверь?

Уилл покачал головой.

— Либо этот след оставил нападавший, либо кто-то, кого мы знаем. Тот, кто бывал тут достаточно часто.

Я кивнула.

— Рыжая, верно? Та, которая предпочитает обтягивающие футболки.

— Энди, — сказал Уилл. — И Марси. Она вернулась в город после похорон Кирби. Их запахи здесь тоже есть.

— Марси?

— Маленькая девушка, похожая на мышку. Тёмно-русые волосы. Она и Энди встречались в школе, а потом разошлись.

— Вервольфы без предрассудков, — сказала я. — Слова, которые очень редко стоят вместе.

— Множество людей экспериментируют в колледже, — сказал Уилл. — Как и ты, наверное.

— Угу, — сказала я. — Я пыталась играть в европейский футбол. Не получилось.

— Как и у Марси с Энди.

— Осталась давняя обида?

— Нет, насколько я знаю. Они оставались соседями по комнате, даже когда расстались.

— Но Марси покинула город.

Уилл кивнул.

— Она хотела стать мультипликатором. Устроилась на работу в «Скайуокер». Реально крутая должность.

— Настолько крутая, что она оставила её и вернулась сюда?

Уилл пожал плечами.

— Она сказала, для неё важнее быть здесь и поддержать нас. И она живет в «картонной коробке», вложив большую часть своих денег в банк. Сказала, что ей этого достаточно на данный момент.

Я решила остаться скептически настроенной к этой истории.

— Ты случайно не запомнил, пользовался ли кто-то из них губной помадой такого оттенка?

— Извини. Это не совсем те вещи, на которые я обращаю внимание, — покачал он головой.

Если я правильно понимаю, большинство парней, которые смотрят на Энди, вряд ли потом помнят вообще: была на её губах помада или нет. Но у неё в свою очередь наверняка были какие-то другие проблемы.

— Ладно, — сказала я. — Может быть, тут скоро будут копы, а может, и нет. В любом случае, я не думаю, что мы должны их тут дожидаться.

Уилл согласно кивнул.

— А что мы будем делать?

— Это вовсе не дорогостоящее звуконепроницаемое жилище. Кто-то в этом доме должен был видеть или слышать что-то.

— Может быть, — сказал Уилл, хотя в его голосе не слышалось особой уверенности.

Я повернулась, чтобы уйти, и постаралась не заметить маленькую детскую кроватку и раскладной столик, которые виднелись через открытую дверь второй спальни.

— Мы не узнаем, пока не спросим. Идём.

Опрашивать многоквартирный дом — занятие не из весёлых. Это трудно, скучно, монотонно и выматывает. Большинство людей, к которым вы обращаетесь, не хотят говорить с вами и стараются закончить разговор как можно скорее — или, в другом случае, они просто балдеют от самого процесса общения и пытаются говорить с вами, даже если они ничего не знают. Вы задаёте одни и те же вопросы снова и снова, получаете снова и снова одни и те же ответы и опредёленно выглядите, как идиот, без единой зацепки.

И если вы не в состоянии перебить их, вам вообще не следует заниматься опросом домов. Со временем вы становитесь очень толстокожими к такому роду вещей, когда работаете в полиции.

— Это ни к чему нас не приведёт, — сказал Уилл после энной двери. Его расстройство и тревога наконец-то вскипели до той отметки, что затмили страх за его жену и ребенка. Он повернулся лицом ко мне, его поза была бессознательно наполнена решимостью: плечи напряжены, грудь вперед, руки сжались в кулаки.

— Нам нужно что-то другое.

Ах да, мужская напористость — я ничего не имела против неё, пока она облегчает работу, а не делает её сложнее.

— Да неужели? — спросила я его. — Ты думаешь, лучше прогуляться вниз по улице, выкрикивая её имя, так, Уилл?

— Н-нет, но…

— Но что? — спросила я его, сохраняя свой голос спокойным, и глядя на него. И плюс с «готовностью-надрать-тебе-задницу» на Марсианском языке тела. Ты не испугаешь меня.

— Ты пришел ко мне за помощью. Я дала её тебе. Либо ты работаешь со мной, либо ты говоришь мне, что хочешь продолжить один. Прямо сейчас.