Работа на стороне - Джим Батчер

Столлингс — большой, костлявый человек, в меру посолидневший с возрастом, с волосами, редеющими на макушке. Он носил усы вроде Магнумовских. [69] Я была его боссом почти семь лет. Мы хорошо друг друга знали. Он никогда не относился ко мне, как младшему подчинённому — скорее, как к советнику, который был приставлен к новому командиру.

Криминалисты запечатали двери маленькой лодки полицейской лентой, собрав достаточно образцов и фотографий, чтобы задушить носорога, прежде чем кто-то заговорил.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

Он выдохнул через нос и сказал:

— Больницы проверили в первую очередь.

Я поморщилась. Ничего удивительного. Если Гарри был ранен, больница — последнее место, куда он хотел бы попасть. Он чувствовал там себя слишком уязвимым — и беспокоился о том, что присутствие чародея, разрушающее технику, могло навредить или убить кого-нибудь, нуждающегося в поддержке жизнедеятельности, или причинить вред кому-то постороннему.

Но на лодке было слишком много крови. Если он был настолько тяжело ранен, то, возможно, не мог никуда идти самостоятельно. Следовательно, любой, кто его найдёт, мог вызвать скорую помощь.

А кровавый след ведёт к озеру.

Я качнула головой несколько раз. Мне не хотелось верить, но нельзя превратить факт в ничто, сколько раз ни пытайся его отрицать.

Столлингс снова вздохнул. Потом сказал:

— Ты отстранена, Мёрфи. А это — место преступления.

— Нет, пока мы не получили подтверждения, что это место преступления, — сказала я. — Мы не знаем точно, что кто-то был ранен или убит. Прямо сейчас это просто бардак.

— Проклятье, — сказал он утомлённым голосом. — Ты теперь гражданская, Кэррин. Уматывай прочь с этого долбаного места. До того, как кто-нибудь донесёт про это Рудольфу и Адские Расследования [70] припрутся сюда, чтобы упрятать твою задницу за решётку.

— В любой другой день я бы с тобой согласилась, — сказала я.

— Меня не волнует, что ты думаешь, — сказал он. — Меня волнует, что ты будешь делать. А сделаешь ты вот что — развернёшься, пойдёшь к своей машине, сядешь в неё, отправишься домой и хорошенько выспишься. Ты выглядишь, как после сотни миль паршивой дороги. Сквозь ад.

Знаете, большинство женщин были бы слегка расстроены замечанием вроде этого. Особенно если носят слаксы, подчёркивающие их бёдра и зад, в сочетании с дорогой красной шёлковой блузкой, соответствующим серебряным ожерельем и двумя браслетами, доставшимися от бабушки, которые усеивали маленькие сапфиры. И с количеством косметики большим, чем обычно расходуется за неделю. И с новыми духами. И в крутой обуви.

В любом случае, подобное замечание оскорбительно. Тем более, если вы оделись для свидания.

Но Столлингс не пытался меня оскорбить. Оскорбление тоже было марсианским, означающим что-то вроде: «Я отношусь к тебе настолько хорошо, что решил нанести тебе это оскорбление, так что теперь мы можем получить удовольствие от слегка враждебной беседы. Видишь, как я о тебе забочусь?»

— Джон, — ответила я, обратившись к нему по имени, — ты засранец.

Перевод с марсианского: «Я тоже тебя люблю».

Он тихо усмехнулся и кивнул.

Мужчины.

Он был прав. Мне нечего было здесь делать.

Я повернулась спиной к последнему месту, где я видела Гарри Дрездена и пошла назад к своей машине.

Это был долгий день, начавшийся почти двое суток назад, включающий в себя стрельбу в здании ФБР — от которой новости продолжали безумствовать, особенно с учётом взрыва офисного здания за пару дней до того — и масштабное сражение в древнем храме майя, закончившееся уничтожением вампиров Красной Коллегии.

И после этого дела пошли по-настоящему опасно.

Я заявилась на дрянную старую лодку — новое пристанище Гарри, оделась в наряд, охаянный Столлингсом. Гарри и я собирались пойти пропустить несколько стаканчиков и… и посмотреть, что будет.

Вместо этого, я не нашла ничего, кроме крови.

Я не думала, что сумею заснуть, но двое суток без сна плюс физический и психологический стресс сделали это неизбежным. Кошмары дали о себе знать, но по большей части не произвели впечатления. В реальном мире бывало и похуже. Всё же я плакала. Я помню это — проснувшись посреди ночи от уже устаревшего кошмара, с мокрыми глазами, реагируя на события последних двух дней.

Так бывает. Вы чувствуете себя разбитыми, вы плачете, вы чувствуете себя лучше и возвращаетесь ко сну.

Если вы не понимаете, то не спрашивайте. Это и вправду не переводится на марсианский.

Я проснулась от решительного стука в мою входную дверь. Я выбралась из кровати, прихватив свой Зиг и бросив быстрый взгляд через окно на задний двор. Там было пусто, в двери, ведущей на кухню, тоже никого не наблюдалось. Только после того, как я проверила свои шесть часов, [71] я пошла к входной двери, поглядывая сквозь окно в зале по мере движения.

Я узнала крепкого молодого человека, стоящего на подъездной дорожке, и немного расслабилась. Поскольку я спала в футболке не по размеру, то прихватила пару спортивных штанов и запрыгнула в них, затем двинулась посмотреть на вервольфа, стоящего у моей двери.

Уилл Борден не был похож на вервольфа. Он был ростом пять футов и пять, может, шесть дюймов, и сложён, как броневик, с плоскими, крепкими мускулами. Он носил очки, его каштановые волосы были коротко и опрятно подстрижены, и вы никогда бы не подумали, глядя на него, что он и его друзья ответственны за сорокапроцентное снижение преступности в радиусе шести кварталов от Чикагского Университета — и это не считая изгнанных сверхъестественных хищников, которые избегали возвращения. Строго говоря, я, вероятно, должна была его арестовать, как известного линчевателя.

Конечно, строго говоря, я больше не коп. Я не могу никого арестовать. Уже не могу.

Эта мысль поразила меня в живот, как свинцовая чушка, и никакая бравада или дисциплина против неё не помогала. Так что я просто её проигнорировала.

Я открыла дверь и сказала:

— Привет, Уилл.

— Сержант Мёрфи, — сказал он, кивнув мне. — Есть минутка?

— Рановато, — ответила я, не потрудившись исправить его обращение.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал он.

Я глубоко вздохнула через нос.

Это не то, как если бы я должна была пойти работать. Не то, как если бы меня ждало горячее свидание.

Часть меня страстно желала захлопнуть дверь перед носом Уилла и вернуться в кровать. Я всегда думала, что такая эгоистическая реакция была довольно маленькой частью моего характера. Сегодня она ощущалась огромной.