Рокфеллеры - Екатерина Владимировна Глаголева

отмечал трёхсотлетие своего переименования: в 1664 году английский король Карл II забрал у голландцев Новый Амстердам и принц Яков, герцог Йоркский, переименовал его в Нью-Йорк. По такому случаю в городе открылась выставка, которую назвали Всемирной, хотя Международное бюро выставок и не признало её таковой. Выставка под девизом «Мир через понимание» была посвящена «достижениям человека на уменьша-ющейся планете в расширяющейся Вселенной». Выступая на торжественном открытии выставки 22 апреля, губернатор Нельсон Рокфеллер сказал: «Думая об этой теме, я не могу не испытывать огромной личной благодарности к великому бывшему президенту Гарри Трумэну» (тот присутствовал на церемонии вместе с дочерью), который «отстоял свободу своим мужеством и решительными действиями». Эти слова были встречены громкими аплодисментами.

Представлены были в основном американские компании, от производителей шариковых ручек до изготовителей компьютеров и космического оборудования, включая автомобильные корпорации. Мониторы на электронно-лучевой трубке, клавиатуры для компьютеров, телетайпы, перфокарты, телефонные модемы, бытовая химия, бытовая техника… Но за два сезона выставку посетили вдвое меньше людей, чем планировалось. Отсутствие Канады, Австралии, большинства крупных европейских стран и Советского Союза (они предпочли Сиэтл и Монреаль) сильно подпортило общую картину. Зато Испания, Ватикан, Япония, Мексика, Швеция, Австрия, Дания, Таиланд, Филиппины, Греция, Пакистан и Ирландия почли за честь открыть свои павильоны в Нью-Йорке. Индонезия тоже построила на свои деньги павильон, но в течение года отношения между ней и США резко испортились из-за антизападной политики президента Сукарно. В январе 1965 года Индонезия вышла из ООН, а в марте покинула выставку. Её павильон был конфискован и стоял заколоченный.

Поддержать мирные отношения с СССР должна была четвёртая Дартмутская конференция, проводившаяся 21–31 июля 1964 года в Ленинграде. Незадолго до неё Дэвид Рокфеллер устроил в Покантико приём для высшего руководства ООН. Узнав, что он собирается в Ленинград, Генеральный секретарь У Тан подал идею о личной встрече банкира с первым секретарём ЦК КПСС для установления «человеческих» отношений между двумя державами. Почему бы и нет? Дэвид решил взять с собой двадцатилетнюю дочь Нейву: ей это будет полезно, да и впечатлений хватит на всю жизнь. Старшую, Эбби, увлёкшуюся марксизмом и восхищавшуюся Фиделем Кастро, он брать в СССР поостерёгся…

Встреча, устроенная У Таном, состоялась уже после конференции, в Москве. Рокфеллеры, сопровождаемые агентом КГБ, провели ночь в «Красной стреле» и утром были в столице. Пока их везли в гостиницу, Дэвид сделал для себя вывод, что «Москва — город контрастов». Элегантные постройки, уцелевшие с царских времён, требовали ремонта; «сталинские дома» не отличались красотой и имели неприветливый вид; по центральным полосам широких магистралей неслись «членовозы», и немногочисленные авто уходили в правый ряд; к дверям магазинов выстраивались длинные очереди… «Во время этой своей первой поездки в сердце советской империи я начал сомневаться в экономической мощи страны, которая была предметом хвастовства Хрущёва», — напишет Дэвид в мемуарах.

Он оказался практически в стане врага. В СССР о братьях Рокфеллерах знали по книге, вышедшей в издательстве «Правда» под заголовком «Всегда по колено в крови, всегда шагая по трупам». В книге утверждалось, что Рокфеллеры вложили огромную прибыль, полученную от торговли нефтью во время Второй мировой войны, в производство вооружений и захватили контроль над разработкой атомной бомбы. Помощь, оказанная Рокфеллеровским фондом Энрико Ферми, Лео Силарду, Эдварду Теллеру, чтобы спасти их из лап нацистов, преподносилась как яркое тому доказательство: Ферми и Силард создали первый в мире ядерный реактор, а Теллер стал «отцом водородной бомбы». За несколько месяцев до приезда Дэвида в Мос-кву «Известия» припомнили Рокфеллерам создание Музея современного искусства: «Под руководством Рокфеллеров абстрактное искусство используется для того, чтобы играть определённую политическую роль, отвлекать внимание мыслящих американцев от реальной жизни и оглуплять их». Братьев считали кукловодами, а президента США и правительство — их марионетками. Разговор с Хрущёвым начался в том же тоне: советский лидер сразу заявил Дэвиду, что его брат Нельсон призывает увеличить оборонные расходы США для противостояния советской военной угрозе (имелось в виду исследование «Америка в середине века», проведённое на средства Фонда братьев Рокфеллеров) и что, стань он президентом, его политика не сильно отличалась бы от политики Линдона Джонсона, который вмешивается во внутренние дела СССР.

Беседа велась без посторонних: только сам Хрущёв, переводчик Виктор Суходрев и Дэвид Рокфеллер с Нейвой, которой разрешили делать записи. Сначала речь зашла о странах третьего мира. Хрущёв утверждал, что революции и перевороты в них происходят потому, что созрели условия, их вершит народ, и подстегнуть или остановить их нельзя; придёт время, и в США тоже будет революция. Рокфеллер возражал ему, что в странах Латинской Америки СССР использует местные компартии, чтобы привести к власти лояльные ему правительства; Китай старается установить своё влияние в Азии, оказывая поддержку Вьетконгу, действуя так же в Лаосе… Хрущёв приводил контраргументы, подкрепляя их ударами по столу тяжёлым пресс-папье. «Когда произошла революция на Кубе, в СССР не знали, кто такой Фидель Кастро, сам он признал преимущества социалистического строя только через полтора года после свержения Батисты… — Да, когда СССР оказал Кубе экономическую помощь! А потом вы разместили там ракеты… — Только для того, чтобы на Кубу не напали США! А накрыть США мы можем и с территории нашей страны…»

Почувствовав, как накаляется атмосфера, Дэвид решил перевести беседу в мирное русло и заговорил о торговле. Хрущёв успокоился. «Мы должны исходить из основных моментов, — сказал он, не глядя в глаза собеседнику. — Вы капиталист и Рокфеллер. Я коммунист. Вы банкир. Я был шахтёром. Вы представляете капиталистическую страну, в то время как я говорю от имени Советского Союза. Что бы вы ни говорили или ни делали, вы выступаете за укрепление капитализма. Что бы я ни говорил или ни делал, я выступаю за дело коммунизма, который, как я считаю, представляет собой силу будущего. Это философия завтрашнего дня. Мы верим, что капитализм достиг своего заката. Придёт время, когда она (он указал на Нейву) будет сторонницей моей и моих идей. Однако мы считаем, что, пока обе системы продолжают жить, мы должны работать для мирного сосуществования». При этом, продолжает Дэвид в мемуарах, Хрущёв сказал: «Мы можем вполне хорошо жить без торговли. Её ценность заключается в её политических последствиях, которые, как мы считаем, приведут к укреплению мира во всём мире». Дискуссия завершилась обменом любезностями.

Вернувшись в США, Дэвид снял копию с записей дочери и отправил госсекретарю Дину Раску. В конце августа Линдон Джонсон лично пригласил его приехать в Вашингтон для обсуждения поездки в СССР.

Эта встреча тоже могла оказаться непростой. Весной 1964 года Джонсон объявил о программе социальных преобразований под общим названием «Великое общество», целями которой были борьба с бедностью и преступностью, устранение неравенства и забота об окружающей среде. Предполагалось, в частности, привлекать образованных добровольцев для обучения людей