Сиротский дом - Лиззи Пэйдж

собрала все присланные матерью письма и уничтожила их. Она все равно теперь не смогла бы перечитать ни одного из них, не испытывая мучительных угрызений совести. Она даже смотреть на эти письма без страха не могла – все ей казалось, что кто-нибудь узнает, как сильно мать нуждалась в ее поддержке, а она ее попросту бросила.

В тот момент она совершенно не сознавала, что, уничтожая свидетельства собственной глупости и жестокости, уничтожает и то единственное, что у нее осталось от матери.

Мама, – думала Клара, сидя в этой незнакомой церкви, – моя мама, впервые позволив себе почувствовать всю тяжесть этой огромной утраты и всю силу собственной вины.

* * *

Было уже пора возвращаться. Клара направилась к дверям, но, вдруг передумав, упала на колени и стала горячо молиться – сама не зная кому: то ли Богу, то ли Христу, то ли своей матери, то ли просто Вселенной, – прося неведомо кого, чтобы позволил ей остаться в «Шиллинг Грейндж». Она просто вспомнила их последнее – ужасное! – свидание с Джуди и то, как Джуди восторгалась тем, что Клара не боится просить о помощи.

Ну вот, теперь она снова просит о помощи.

Она никогда и ничего в своей жизни так не хотела.

Поднимаясь на ноги, Клара испытывала странную и всеобъемлющую уверенность, что больше уже не одна на этом свете. Что это на самом деле такое, она не знала – она не была религиозна, – но чувствовала, что ее словно окутывают волны чьего-то одобрения. И даже если сама она и чувствует себя совершенно бессильной, то на самом деле это совсем не так, ибо она как бы является частью чего-то куда более крупного и значимого, а потому для нее еще далеко не все потеряно.

* * *

Клара первой вернулась в зал заседаний, не теряя надежды, что гуляш Аниты позволит ей продержаться до следующего перерыва. Как долго еще они собираются тратить на нее время? Разве нельзя просто приказать ей убираться восвояси и разом со всем покончить?

Через несколько минут в зал цепочкой потянулись присяжные, занимая свои места. Клара заметила, что у мистера Соммерсби в бороде застряли крошки. В воздухе отчетливо пахло солониной.

– Итак, мисс Ньютон, боюсь, что…

В дальнем конце зала вдруг раздался громкий стук, топот, двери распахнулись, и в зал вошел Айвор. Айвор? Он, правда, как бы застрял на пороге, одной ногой оставшись в коридоре и неловко поправляя воротник.

– Мы ведь не опоздали, нет? Мы прибыли, чтобы выступить перед уважаемым судом в защиту мисс Ньютон.

Кто это мы? – запаниковала Клара. Господи, только бы он детей сюда не притащил! Дети ведь на каникулах.

И тут в зал ворвалась целая толпа детей. Клара быстро пересчитала их по головам: восемь. Восемь? Ну да, там был даже Питер, даже… Морин! Морин? Милая, дорогая Морин! И где только Айвор ее нашел? И Анита тоже была там – стояла позади и слегка подталкивала детей вперед, как всегда улыбаясь своей нервной улыбкой.

Сперва дети сбились в кучку и замерли, но потом из этой кучки выбралась Рита и сразу ринулась к Кларе. Она крепко к ней прижалась, обхватив обеими руками за талию, и это словно разбудило всех остальных. Дети дружно задвигались и окружили Клару.

– Морин, как же мне тебя не хватало! – шепнула Клара, и Морин застенчиво и благодарно ей улыбнулась. На ней было нарядное, но слишком «взрослое» платье для коктейлей, которое явно было ей чересчур велико; а сама она выглядела какой-то постаревшей и страшно усталой. У Клары просто сердце разрывалось, когда она вспоминала, каким испуганным было это личико, когда Морин корчилась от боли сперва у них в саду, а затем в машине доктора.

С Айвором Клара разговаривала строго:

– По-моему, дети должны были отдыхать на море.

– Они и отдыхали, но захотели вернуться. – Айвор принарядился – надел костюм, начистил башмаки, и каблуки их громко стучали, когда он перемещался по залу. – Собственно, вернулись они всего на один день раньше срока. Чтобы поддержать тебя, Клара.

Мистер Соммерсби никакого восторга при появлении детей не выразил.

– Вы что же, сорвали детей с отдыха, который полагается им всего раз в году? Между прочим, этот отдых недешево нам стоит! И они вместо того, чтобы купаться в море, целый день провели в поезде, а теперь вы еще и в наш офис их привели?

– Да, привел. И это лишнее доказательство того, насколько для них важно то, что здесь происходит, – ничуть не смутившись, заявил Айвор. – Впрочем, приехали мы на машине, а не на поезде. И намерены выступить перед уважаемым судом со своими свидетельскими показаниями.

Клара помнила, как Айвор, который всегда боялся публичных выступлений, однажды признался ей: «Это куда хуже, чем убегать от стада коров». Что ж, сегодня, похоже, он обрел должное душевное равновесие.

– Но это же абсурд! Дети не могут выступать в роли свидетелей. И потом, факты есть факты. Мы уже выслушали заявления мистера Уайта и миссис Гаррард. – Ланч явно не уменьшил раздражительности мистера Соммерсби, однако с Айвором ему сегодня было не совладать.

– Да, но именно дети знают Клару – мисс Ньютон – лучше всех.

– Не могли бы вы для начала объяснить нам, кто вы такой? – Мистер Гудж, оторвался от созерцания своих записей и посмотрел на Айвора так, как смотрит усталый, потерявший терпение муж на свою болтушку-жену.

– Он наш самый любимый сосед, – тут же встрял Алекс.

– А вообще он обойщик мебели! – выкрикнул Билли.

– Ну да, он наш любимый обойщик мебели! – подытожила Рита.

– А он еще и подушки набивает, – прибавил Барри. (Он никогда и раньше не мог толком понять, что значит «обойщик»).

– Хотя понятие «обойщик» на самом деле гораздо шире, – возразил Алекс. – Это сложное ремесло. Что? Ну, вот я как раз и говорю, что точные определения очень важны. Каждое слово… – и этот маленький философ сделал паузу и с достоинством огляделся, – имеет несколько вполне определенных значений, и нельзя просто так их менять, даже если какому-то растяпе вроде тебя этого захочется.

– Уй, как я ненавижу, – грозно предупредил его Барри, – когда меня растяпой называют!

И тут вперед вышла Анита. Она выглядела, как манекен в витрине дорогого магазина; темно-синее платье с юбкой в складку сидело на ней идеально; шею украшали бусы; волосы были уложены в хорошенький шиньон. У нее был такой вид, словно она только что явилась из Парижа и находится в светской гостиной, а не в обшарпанном зале городской ратуши Саффолка.

– Я миссис Кардью,