Циклы 'Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

как раз в этот миг медленно приближались к дому, и передние уже стали подниматься по нешироким ступенькам входа – все замедляя шаг, как бы сомневаясь – туда ли они идут, куда нужно. Пришлось ждать, прижавшись к стене подъезда, стараясь только, чтобы его не задевали; один все-таки зацепил Пата локтем, медленно поднял на него глаза, усмехнулся криво, пробормотал хмуро: «Извини, приятель». «Да ладно, бывает», – ответил Пат, невольно отводя взгляд. И сразу же удивился. По его понятию, все это были пассажиры с кораблей, таким же образом попавшие сюда, как и он сам; но повели их почему-то не туда, куда вчера направили его, а вниз, где оказалась уже отпертой дверь в подвал, вчера запертая. Но долго удивляться некогда было: работа ждала. «Бывает», – повторил Пат уже про себя, внутренне все же обидевшись: тоже, нашел приятеля! Приятелями он тут и вообще не обзавелся, некогда было, да и в лицо почти никого не помнил, кроме разве того болтуна – как его там? Тон, помнится, а дальше? Да, Чукар вроде… Или Чубар, а может, Чудар; да не все ли равно. Запомнился он потому лишь, что все время, когда собирались вместе, мужик этот сразу начинал нарываться на неприятности, непонятно почему. «Да это его дело», – подумал Пат Пахтор, сумевший наконец выйти из дома и, раз уж вспомнился ему этот самый Тон, мельком задался вопросом: интересно, какая же работа досталась тому? Ну, какая бы ни была, но уж не монтаж во всяком случае. И это хорошо: монтажники, по крайней мере на работе, должны вести себя достойно, не подначивать друг друга на разные выходки, это дело тонкое и серьезное, важна сработанность группы, команда должна быть. А какая же может быть команда с таким вот дерганым мужичком? С таким наплачешься…

«Ладно, пересечемся как-нибудь, в столовой или еще где, – тогда и можно будет спросить насчет его работы. А сейчас – самое время думать о своей. Что же такое, интересно, предстоит монтировать?»

И он невольно прибавил шагу.

30. Для Ра входа нет

Интересно, вертелось у меня в голове…

Нет. К сожалению, в голове не вертелось. В моей, да. Не вертелось, нет.

Потому что голова моя, так же как тело, к которому она была давно и достаточно надежно приставлена, принадлежали сейчас Пату Пахтору и находились весьма и весьма далеко отсюда: в мире Улар, на окраине Галактики, а может, и еще чуть подальше. И если что в голове этой и вертелось, то разве только мысли, принадлежащие исключительно Пату и уж никак не мне. Не Разителю, для родных и друзей просто Ра. Для меня доступ в собственный организм – в полном согласии с программой, мною лично составленной и загруженной во Вратаря, – был возможен, напоминаю, только на один час каждые сутки – по теллурскому счету, он же – конвенционный для всей Федерации. Так должно было продолжаться до тех пор, пока я эту программу не отменю. И как раз теперь я это сделал бы с великим удовольствием. Но именно сейчас я оказался совершенно неспособным совершить что-либо подобное.

Чувствую, что кое-кто нуждается в объяснениях. Попытаюсь, хотя толку от этого не будет никакого.

Составленная и загруженная мною во Вратаря программа предусматривала – и в этом заключалось ее основное (во всяком случае, я так считал) достоинство, – что все во мне, что не являлось плотью, то есть – сознание, подсознание, память и прочее, загонялось в него, во все терабайты его памяти, и должно было прочно сидеть там вплоть до отмены. Раз в сутки Вратарь копировал меня и по закрытому казенному ВВ-каналу доставлял копию в тело Пата Пахтора – оно же и мое собственное. Там, на Уларе, Пат становился мною и обретал способность оценивать обстановку и принимать решения на моем уровне. То есть, строго говоря, такую способность получал здесь я, я электронный, потому что в остальные двадцать три часа я мог пользоваться только той информацией, что была получена во время последнего такого визита на Улар. Когда час истекал – моя копия там неукоснительно стиралась, Пат Пахтор вновь владел моим телом и своим собственным сознанием на следующие двадцать три часа, нимало не подозревая, что перед этим он целый час не существовал – на Уларе, я имею в виду. Я же, получив от копии всю последнюю информацию, мог тут, в ячейках памяти Вратаря, спокойно ее анализировать, делать выводы и составлять алгоритмы дальнейших своих действий. До той самой поры, пока обстановка не потребует появления на сцене стопроцентного меня – то есть отыщется след Лючаны и понадобятся мои необходимые и, как я надеялся, успешные действия.

Вот так все было задумано. И так продолжалось, ни много ни мало, целых два дня; по моему расчету времени, это была уже половина отведенного на всю операцию срока.

Два дня прошли. И вдруг оказалось, что третий никак не хочет наступать.

Подробнее: когда я был скопирован в третий раз и копия должна была доставить в сознание Пахтора мои последние указания, а от него мне – новую информацию, оказалось вдруг, что копия не проходит. Канал, по которому она транслировалась, не достигал поверхности Улара. А поскольку Пат находился именно там, то я – моя копия – никак не мог внедриться в собственное тело хотя бы на этот час, на несчастные шестьдесят минут.

Хотя – не будем сразу включать колокола громкого боя. Мало ли что бывает…

– Вратарь, повтори!

Такую команду отдал я – в форме, конечно же, электронных импульсов.

Несколько мгновений протекло, прежде чем возник ответ:

– Соединения нет. Адресат не достигнут.

– Повтори!

И еще два раза – с тем же успехом, вернее – с его отсутствием.

Полагают, что электронным схемам чужды эмоции. Чушь. Пусть спросят у меня. Я сейчас был именно такой схемой. И от эмоций – испугался я – схема могла даже сгореть. Надо было побыстрее успокоиться. И трезво обдумать ситуацию.

– Вратарь, все программы – стоп. Мощность на меня.

Мой верный союзник засомневался было:

– И охрану, хозяин?

Электронная дикция его оставалась безупречной. Просто слушать приятно было.

– Да кто к нам сейчас полезет и зачем? Выполняй.

Ну вот. Теперь можно и вдуматься в обстановку.

Мой, вернее, вратарский, сигнал не проходит. Почему?

Возможность-один: Пата Пахтора нет в живых.