Мир приключений 1983. Ежегодный сборник приключенческих и фантастических повестей и рассказов - Александр Беляев

А к осени 1929 года — именно тогда девятилетний Рэй Брэдбери, роясь в книжных стеллажах в доме дяди Биона, натолкнулся на Берроуза — ЭРБ был уже автором нескольких «марсианских» книг, десятка книг про Тарзана, трилогии о «затерянном мире» где-то около Южного полюса и цикла о вымышленной подземной стране Пеллюсидар. Этого вполне хватило, чтобы в жизнь мальчишки вошел новый кумир.

Как ни прекрасны были грезы о далеком Марсе, а земная действительность давала о себе знать. И Рэй Брэдбери никогда бы не стал Рэем Брэдбери, если бы перестал замечать ее, уносясь мыслями в заоблачные дали.

Той же осенью, когда Рэю открылся Берроуз, Америку потрясло событие, от которого она еще не скоро оправится. Как геологический катаклизм, оно жестоко встряхнуло нацию, нежащуюся в эйфории процветания, а сейсмическая волна гулко прокатилась по всему земному шару.

В 8 часов утра 29 октября, только открывшись, тут же «лопнула» нью-йоркская биржа: начался Великий Кризис, такой, каких западный мир еще не знал.

За три недели акционеры лишились в общей сложности 50 миллиардов долларов, и в те же дни на Уолл-стрит из рук в руки перешло около миллиарда (!) бумажек-акций — многие из них тут же становились просто бумажками — на невообразимую сумму в 125 миллиардов (!!). Хлесткие газетные шапки, сообщавшие, что небо над Нью-Йорком потемнело от обилия человеческих тел (то были маклеры, пачками вываливавшиеся из окон гостиниц и контор), уже не воспринимались как образец черного юмора…

Вот когда пришло время научно-фантастических журналов! Они были дешевы. Они давали надежду сильным духом, а для слабых служили чем-то вроде наркотика, позволявшего снять нестерпимую боль. В этих бесхитростных изданиях, отпечатанных на плохой желтовато-серой бумаге и украшенных аляповатой обложкой, среди массы благоглупостей случалось вычитать и приговор обществу, допустившему ТАКОЕ, подумать над альтернативами, а то и просто забыться. И журналы начали расти как грибы после дождя.

Уровень их пока невысок — даже по самым скромным критериям. Еще не пришло время серьезных размышлений о проблемах настоящего и будущего, да и чисто профессионального литературного мастерства молодым писателям явно недостает. Но сам бум фантастики в годы Кризиса знаменателен. Миру стало не на шутку худо — и в фантастах возникла нужда.

Эта литература в Америке потом не раз испытает свой звездный час, и это будет не случайно: сначала в конце сороковых — начале пятидесятых, когда появятся слова «бомба», «холодная война», «маккартизм». А затем через двадцать лет, когда на повестке дня будут стоять «Вьетнам», «молодежная революция», «расовый вопрос», «экология». Пока же, в самом преддверии тридцатых, идет раскачка: только через десять лет пополнит эту литературу поколение, которое критики, не сговариваясь, назовут золотым. В него входит и Рэй Брэдбери.

Но вернемся в 1931 год. Нашему герою исполняется одиннадцать лет, и он пробует писать. Пока это всего лишь наброски на рулоне оберточной бумаги, выдающие к тому же нетвердое знание автором правил правописания, но мысль стать писателем уже накрепко засела в этой упрямой голове. Тем более, что к одному кумиру, Берроузу, прибавился другой.

Жюль Берн! Попробуйте найти писателя-фантаста, который посмел бы в знак признательности не склонить головы перед Почетным Гражданином страны Фантазии. Конструктором «Колумбиады» и «Наутилуса», первооткрывателем Центра Земли и Таинственного Острова. Отцом капитана Немо, Робура и десятка-двух уважаемых и известных во всем мире людей. Год тысяча девятьсот тридцать второй прошел для Рэя под знаком Жюля Верна. Мальчик запоем поглощал книги, которые, как он признается впоследствии, «могут заставить 10-12-летнего ребенка сгорать от нетерпения в ожидании того, кем он станет. Это именно тот возраст, когда нельзя терять ни минуты, чтобы стать капитаном Немо и изменить мир». Благодарный читатель и сам оказался из породы жюль-верновских героев: такой же любознательный, нетерпимый к несправедливости, такой же восторженный и чуть наивный.

Много лет спустя, в 1959 году, в кабинете на чердаке своего нового дома знаменитый уже автор «Марсианских хроник» и «451° по Фаренгейту» напишет первое из трех предисловий к новому изданию романов Жюля Верна. А спустя четыре года — сценарий для телевидения под названием «Немо». И еще через десять лет — поэму, названную точно так же…

Год между тем подходит к концу, и в самый разгар Кризиса отец теряет работу. Вновь путешествие, на этот раз — по знакомому маршруту: в далекий Таксон, где Рэю предстояло поступать в местную школу. Снова поездка через всю страну, но глядит он теперь по сторонам совсем другими глазами. Грустное это путешествие — что-то ждет их там, в Таксоне?…

И все- таки год кончается на радостной ноте — да и как же иначе, в рождество! Чудесный подарок: игрушечная пишущая машинка, на клавиатуре которой одни заглавные буквы. Но это нисколько не смущает Рэя: он тут же садится за машинку, чтобы отстучать — что бы вы думали? Новые приключения Джона Картера «Марсианского»…

А темп событий нарастает, все быстрее крутятся шестеренки «машины времени», самой жизни.

И года не прошло, а семья вновь возвращается в Уокиган, но и на этот раз, как выяснилось, ненадолго. Все же летом тетя Нева успевает свозить Рэя на чикагскую выставку 1933 года, проходившую под девизом «Век Прогресса». Езды от Уокигана до Чикаго не больше двух часов, но за эти два часа словно переносишься в другую эпоху. Из провинциального, живущего прошлым веком городка — в бурлящий, сверкающий мир стали, стекла и бетона, в шумный водоворот выставки, где подростку предоставляется соблазнительная возможность глянуть одним глазком на «часы», отбивающие ход истории.

У Рэя разгорелись глаза. Вот он — тот самый Прогресс, о котором столько писали фантасты, о котором он и сам когда-нибудь напишет. В голове у парня проносятся планы, строятся оптимистические проекты, и вряд ли знал он в те дни, он — мальчишка из захолустья, — что девиз выставки выглядит мрачной иронией на фоне последних вестей из Европы несколько месяцев тому назад в далекой Германии к власти пришли нацисты [18].

А на следующий год опять затрясло Америку пошла волна еще одного кризиса Снова Леонарду Брэдбери не везет, он теряет работу Значит, опять паковать чемоданы и баулы, сниматься с насиженных мест, куда-то ехать в поисках удачи?… Неизвестно, какие причины заставили главу семейства Брэдбери остановить свой выбор на Лос-Анджелесе, но выбор оказался на редкость удачным По крайней мере, с точки зрения его сына Хотя разве мог знать тогда Рэй Брэдбери, что проживет в городе-гиганте, нежащемся на берегу Тихого океана, как минимум полвека!