Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966 - Лидия Чуковская

От всего этого я прямо-таки больна.

Сурков едет в Ленинград и там созовет Комиссию. Значит, без меня…

Я пошлю свои мысли с Марией Сергеевной письменно.

Сегодня у меня был Володя Муравьев, и мы с наслаждением расставляли знаки в «Поэме». Недаром его так ценила Анна Андреевна – он тонок, слух удивительный. В затруднительных случаях мы заглядывали в тетрадь 42 г., где она ставила знаки сама – в соответствии со своим чтением.

Володя сказал мне со слов Надежды Яковлевны, будто в тетради «Лермонтов» была первая страница, на которой Анна Андреевна написала, что завещает ее не то Леве, не то мне – Володя не помнит… Лунины эту страницу уничтожили.

21/VI 6 6 Москва Звонила секретарша Суркова, Елена Аветовна, с вопросом – могу ли я ехать в Ленинград, куда едет Сурков собирать Комиссию.

Я отказалась – со стыдом, с горем.

Сегодня через Елену Аветовну, которая живет у нас в доме, послала Суркову заявление со своими мыслями об архиве[232].

На днях с Эткиндом послала в Комарово, Володе Адмони, большое письмо об Ире, Ане и пр. Сегодня получила телеграмму, что он во всем согласен и сделает все возможное.

Мария Сергеевна заболела. Тарковский – тоже… Поедет ли Сурков?

Я послала Адмони еще одно письмо – об однотомнике Лениздата, который почему-то делают Ирина Николаевна и Аня. И копию своего заявления Суркову.

Позвонила Ласкиной в «Москву» и она прочла мне корректуру «Наследницы», «Подвала памяти» и 4-х строк из Requiem'a («Нет, это не я страдаю…»), которые им прислала Ирина Николаевна. В одной строке «Подвала…» переставлены слова; забыт пробел перед последней строкой; в «Наследнице» – знаки.

Они не могут сверить после машинки, перепечатывая. Они – не литераторы, не профессионалы. Для них пробел, точка, слова́ – все равно.

Какое несчастье.

Один вечер сидела с Эммой Григорьевной. Она принесла мне в подарок алфавитный указатель к «Бегу времени». Это очень нужная вещь.

Я ей дала переписать строфы в «Решке»[233]. Ей все можно и нужно давать.

Она подала заявление в Комиссию о составлении сборника воспоминаний.

Помогла мне разобрать фотокопию «для Лиды».

Я дала Деду для «Чукоккалы» сфотографировать надпись на книге («Милой Лидии Корнеевне Чуковской с просьбой вспомнить стихи, которых в этой книге нет») и титул, и страницу из «Поэмы 1942»[234].

Послезавтра – день ее рождения.

28/VI 66 Москва За это время кое-что сделала. Три дня перечитывала Дневники 1938—41 и выписывала даты стихов А. А.

(С ужасом убедилась, что одной или двух тетрадок 40 и 41 года все-таки нет).

28/VI 66 Три дня по своему Дневнику 1938—41 выписывала и устанавливала даты ее стихов.

Вообще-то она в датах – как и во всем – очень точна, но иногда нарочно ставит другие. Например, в «Беге» под «Все души милых…» и «Пятым действием драмы…» стоит 44 г., а она читала мне их до войны, говорила, что они должны стоять рядом с «Художником» – а оно 24 г… Но вообще мой Дневник очень точно совпадает с датами «Requiem'a», например.

Сурков уехал-таки в Ленинград; Мария Сергеевна вызвала из Коктебеля секретаря комиссии, Мишу Ардова; ему дали билет на день позднее и с ним, к моей большой радости, поехала Нина Антоновна. Это будет узда для Ирины Николаевны и Ани, для их вранья и интриг.

Сведений оттуда пока нет.

Миша провел полдня (23/VI) у меня; я с ним хотела протвердить ситуацию. Он хорош, т. е. в меру умен, в меру понимающ (не так озаренно, как Толя и Иосиф, но все же) и, что важно, правдив.

Кое-что рассказал мне важное, чего я не знала:

Ирина Николаевна не показывает архив Леве. Мотив: там есть записи о нем.

Миша говорит о Леве, как о колоссальном уме и своеобразии. Похож на Анну Андреевну. Гордыня. Нашла коса на косу.

Хочет отдать архив в Музей без разбора.

Толю не любит – наговоры Пуниных. Кроме того, оказывается, под именем Ахматовой часто переводил после возврата из лагеря Лева, а потом Толя… (Я этого не знала, но переводов ее почти всегда не любила. Например, египетские).

Когда, после похорон, Миша и Толя, и Иосиф спросили у Надежды Яковлевны – что делать с архивом, она ответила:

– Украсть.

Крест заказывали на кинофабрике, через Алешу Баталова; иначе его нельзя было добыть.

Анна Андреевна говорила Мише о моей «Софье»: это сестра моего «Реквиема».

До этого у меня был Копелев, из Ленинграда, а в Ленинграде он посетил Ирину Николаевну. Она сказала:

– Если меня будут заставлять отдать или показать «Лермонтова», мы вырвем оттуда ее записи.

(Стало быть, она-то их уже читала… А почему?)

Была у меня Таня Цивьян, изучающая «Поэму» с точки зрения науки семиотики. Знает довольно много, понимает не очень. Она сказала мне, что Вс. Князеву посвящены многие стихи Кузмина. Ну а Ольга была дружна с Кузминым, это я помню из рассказов Анны Андреевны[235].

29/VI 66 Москва Сегодня письмо от Володи Адмони о Комиссии. Хорошее: ввели Николая Ивановича Харджиева. Все остальное – ужасно.

Ввели Аню. Зачем?

Архив сдают в Пушкинский Дом – Лева желает, не читая. Толя никуда не допущен, может быть, будет допущен при сдаче на минутку…

Могила уже в забросе – Ирина Николаевна и Аня не смотрят за ней. Владимир Григорьевич сказал им, что друзья могут взять эту заботу на себя.

Лева вел себя по-хозяйски. Мое заявление – где говорится, что главное – архив, и что надо, чтобы Эмма Григорьевна, Ника и Толя его перед сдачей описали, – было прочтено; и такое же Марии Сергеевны Петровых; Лева сказал, что он уже сговорился с Пушкинским Домом и что он сам знает толк в архивном деле… Вот чудак! Да ведь если бы он, он, сын, знающий толк в архивном деле, взялся после смерти Анны Андреевны за архив – разве кто-нибудь навязывал бы ему третьих лиц? Но ведь он совершил предательство: бросил бумаги у Луниных на 3 месяца. Вот почему мы предлагали и Эмму Григорьевну, и Толю, и Нику.

Жирмунский будет делать том для «Библиотеки поэта». Это хорошо.

Мне звонил некто Рощин[236] из журнала «Радио и Телевидение» и сказал, что некто Скороденко[237] принес им стихи Ахматовой. Я сказала: нужно разрешение от Суркова или Л. Н. Гумилева.

Боюсь за публикацию в «Москве». Боюсь, что если возникнет скандал, Ирина Николаевна свалит ее на меня, хотя я ни сном ни духом.

Сегодня ко мне приходила Эмма Григорьевна. Ей говорил А. Тарковский, будто «Полночные стихи» посвящены ему… Не знаю. Не исключено.

8/VII 6 6 Пиво-Воды Звонил – в городе – Миша Ардов, вернувшийся из Ленинграда. Приедет ко мне сюда с подробным рассказом. Пока рассказал только, что Пунины несмотря ни на что архив сдавать не собираются. Когда Иосиф пришел фотографировать – ему дали какие-то машинописные листки…