Александра - Олег Ростов

же своих гвардейцев, Дарёнку с Фросей и некоторых других, посадили делать игрушки. Собирали шишки, красили их в разные цвета. Шили из тряпок кукол и фонарики. Из соломы. Из всего, из чего только можно делали ёлочные игрушки. Народ втянулся. Я объявила награду за самую красивую игрушку. А также нарисовала деда Мороза и Снегурочку. Показала их народу. Никто ещё ничего про этих персонажей не знал. В итоге, Снегурочку сделала одна из дворовых девушек. Практически девочек. Сделала она из соломы и тряпок, которые я дала. Сама раскрасила. Очень хорошо получилось. А вот Деда Мороза сделал Айно. Из бересты. Получилось прикольно. Девушке я дала серебряный флорин и отрез ткани. Запретила забирать у неё что-то. Причём обязала своего мужа проследить за этим. Я видела какими благодарными и преданными глазами она смотрела на меня. Ведь для неё это было целое состояние. Ну а за Айно беспокоится не стоило. Его подружка сразу подсуетилась, забрала у него флорин и ткань, всё сразу утащила в их закуток, где они жили. Она вообще преобразилась. Из глаз исчезла затравленность, забитость. Переоделась. Тем более, на своих парней я денег не жалела. Но и спрашивала с них по жёсткому. Гоняла в хвост и гриву. И не имело значение какая погода стояла. Снег, дождь, жара или холод.

Парни сразу потребовали от Айно проставится.

— Божен! — Оправдывался он. — Эда уже забрала флорин.

— И что? Ты кто? Муж или так мимо проходил? — Это они у меня научились. — Чего баба тобой командует?

Я наблюдала наезд по всем правилам. Решила вмешаться.

— А почему баба не может командовать? Я же тоже баба, Божен.

Они, увидев меня, сразу встали по стойке смирно.

— Царевна, ты это другое. — Сразу начал юлить Божен.

— Почему, Божен? Грудь у меня другая или что ещё другое? Тоже самое, что и у Эды. Не веришь? Спроси у моего мужа и спроси у Айно. Потом сравни их ответы.

Послышался смех. Это смеялись мой муж и его брат. Оба хохотали, глядя на Божена. Остальные гвардейцы тоже стали ржать. Айно уже смотрел на Божена ухмыляясь.

— Ладно, Божен. Нате вам ещё один флорин. Идите, а то смотрю, ты, мой легионер, голодным останешься, да с жажды умрёшь. А я вас всех люблю и не могу позволить такому непотребному делу свершится.

Стояла держала в руках серебряную монету.

— Царевна Александра. — Воскликнул Божен. — Другое, это не то. Ты царевна, хозяйка наша. Мы обязаны тебя слушать. А Эда…

— А что Эда? Эда жена твоего боевого товарища. А ты Айно настраиваешь против жены. А это не хорошо.

— Я его не настраивал. Просто хотел, чтобы он показал, кто у них главный.

— Божен! Главный в семье мужчина. Муж и жена связаны тысячами нитей друг с другом. Это не только чувства, любовь, это и дом, и дети и ещё много чего. Но жена не менее важна, чем муж. Скажи, Божен, кто даёт жизнь? Кто детей рожает?

— Царевна, дык, ясно кто.

— И кто? — Во дворе стояла тишина. Многие, кто были здесь молчали, глядя на нас с Боженом. Даже маман вышла и смотрела на нас и слушала наш разговор. Дядька Евсей замер, слушая нас. Мой муж с братом Василием. Челядь, дружинники. — Подумай хорошо, прежде чем ответить, баба или женщина?

— Ну дык…

— Скажи, кто я? Женщина или баба?

— Ты царевна. Какая ты баба?

— Божен, а царевна кто?

— Женщина.

— Молодец, умный мальчик. — На подворье раздались смешки. — А Эда кто?

— Ну дык…

— Божен? — Я качала головой.

— Женщина.

— Правильно, Божен. Она жена воина. Сама не праздна уже. Кого родит, Божен?

— То господь знает.

— Правильно, господь. Родит она либо мужа, либо женщину. Если мужа, то воина. Если деву, то значит будущую жену воина и мать воинов. Вот скажи в чём не права Эда? Она всё в семью. А если с Айно что-то случиться? Не дай бог. Но он воин. И его жизнь не принадлежит ему. И если такое случиться, как и с каждым из вас может, то кто позаботиться о ней, о её детях? Конечно, я не брошу жен и детей своих воев, для меня каждый из вас дорог. Дорог каждый воин, ибо его жизнь священна, так как он защищает отчину от ворога. Но жизнь жестока, Божен. Многие вдовы остаются один на один с голодом, когда кормильца теряют. И всё ложится на её плечи. Дети, как их прокормить, вырастить? Думаешь это легче, чем саблей в поле махать? Нет. Это даже тяжелее. А теперь скажи, кто важнее в семье, муж или жена?

Божен молчал, опустив голову. Я видела, как маман довольно кивнула. Правильно, жена тоже важна и очень сильно. Ей это нравилось.

— Царевна, оба важны. — Ответил Божен. — И жена и муж. А кто главный, дык это пусть они сами выясняют.

Я засмеялась.

— Ну наконец-то, Божен, ты это понял. Никогда не говори другому парню, кто главный в семье. Это их личное дело. Но, Божен. — Я продолжала протягивать ему серебряный флорин. — Традиции тоже священны. Насчёт того, чтобы отметить победу боевого товарища. Так что бери.

Маман качала головой с осуждением. Народ смеялся над Боженом. Но монету он взял.

— Александра. — Проговорила маман громко. — Балуешь ты их, серебро разбрасываешь щедро.

— Матушка, так что посеешь, то и пожнёшь. Да, я не жалею на них серебра. Но я уверена, если что случись, они отдадут жизни свои за меня.

— Можешь не сомневаться, царевна. — сказал Божен и поклонился. Как поклонились и все остальные мои гвардейцы.

— Я знаю, Божен. Матушка, они моя гвардия. Тем более, впереди великие времена. Государь дал добро на кадетский корпус. Будем набирать мальцов, мальчишек.

— Какой корпус? Каких мальцов, Александра? — Боярыня смотрела на меня удивлённо.

— Детей бояр, служивых дворян и даже сирот бездомных.

— Зачем?

— Будем выращивать и пестовать будущую элиту русского войска. Грядут большие перемены. И Божен, как и остальные мои гвардейцы, возьмут на себя воспитание молоди. Будут учить их тому, чему я их научила. Не даром они учились махать не только саблей, но и читать и считать. Будем выращивать русский офицерский корпус.

— Охфицерский? Это что такое?

— Это командный состав и элита армии. Те, кто войском будет командовать. Я сама их учить буду, и Елена. И самые лучшие воины. — Оглядевшись, увидела дядьку Евсея. — Дядька, станешь ли ты пестуном молоди, что придёт ко мне? Очень надеюсь на твои знания, на твою мудрость.

Он приосанился. Огладил свои усы с бородой.

— Стану, дочка, раз просишь. А чего не встать? Молодь учить надо. Правильно ты говоришь.

— Спасибо, дядька. И Иван мой учить будет, и Василий.

— Саш, ты чего? — Удивлённо посмотрел на меня муж. Василий тоже глядел вопросительно.

— Надо так, Ванечка. Для будущей славы Руси нашей. Я уже уставы пишу.

— Что за уставы, дочка? — Тут же спросил Евсей.

— Воинские законы, по которым учить будем, дядька. Мы будем строит новое войско Руси, на новых правилах и законах. И поверь дядька Евсей, мы создадим непобедимое войско. Как в своё время Великий Рим создал своё, непобедимое войско. А к этому войску, новое оружие будет. Пушки уже льют.

— Дочка, да я не против. Я же сказал тебе сделаю всё, о чём просишь.

— Вот и хорошо, дядька. Будешь главным над кадетами, в плане воинской выучки, выдержки, стойкости, ибо воин должен с честью переносить все тяготы и лишения воинской службы.

— Хорошо сказала, дочка. С честью переносить тяготы и лишения.

— Доченька, а кто содержать то будет этих… Как ты говоришь? — Тут же спросила маман. Вот что значит домовитая и расчётливая женщина.

— Часть выделит Великий Государь из казны. Остальное мы будем содержать.

— Да как же это, Александра? По миру ведь пойдём!

— Не пойдём, матушка. Наоборот, если сделаем это, слава великая будет роду Вяземских. В веках потомки помнить будут. — Подошла к ней, взяла её за руки, прислонилась к ней, словно дочь. — Матушка, те кадеты будущая элита русского воинства. Вырастут станут командовать полками. Мы будем их обувать и кормить. А кто присмотрит за этим? Чтобы не обманули и не украли что. Чтобы еду поставляли, одежду. Чтобы тепло им было. Кто, кроме как не ты, матушка. Понимаю, хозяйство большое будет, но тебе ведь не привыкать? И кого помнить они будут в первую очередь, как не тебя матушка и звать будут так