Невозможное - Тиана Макуш

первым и отметил, как я замерла, вслушиваясь в эмоции очередного соискателя. Заметил и сразу подобрался, хоть и присутствовал рядом всего второй день. Да и вчера появился лишь после обеда, зато довольным — о назначенном поединке знала со слов Алекса.

Вопросительный взгляд пока проигнорировала, поскольку выбирала в шквале показной восторженности и готовности следовать правилам недавно вошедшего в кабинет пумы, тщательно спрятанные отголоски холодного интереса и просчитывания следующих шагов. Ну вот и активизировались Вожаки, решив, что выждали достаточно и наша подозрительность, если таковая вообще была, сошла на нет из-за отсутствия происшествий.

Перевела взгляд на Себа и мысленно послала приказ выступить в роли провожающего якобы на новое место поселения, а самому завести в укромное местечко и скрутить. Для всякого рода допросов под полицейским участком обнаружился замечательный и хорошо звукоизолированный подвал. Вскоре из дверей кабинета мэра вышел молодой самец, смотрящий на всех открыто и немного наивно. Превосходный актёр! Самые лучшие шпионы всегда получались как раз из бет: в них не было горячности и порывистости альф, но и искренней наивности и открытости омег никогда не отмечалось. Так что парень немного перегибал палку.

Себ не насторожил пуму ни в малейшей мере, попросив следовать за собой, словно это в порядке вещей. Невозмутимый вид напарника-рыси, также мысленно проинструктированного мной, лишь успокоил возможные опасения. А желающих сегодня было не так и много, так что пума не знал, как всё происходит на самом деле. Через полчаса пантера вернулся, кинув картинку, как он передаёт бессознательное тело рысям в участке. Вот и славно. Мы же не спешили — путь шпион подумает, понервничает до вечера. Никуда он не денется теперь. А как дальше повернётся его судьба, я ещё не решила. Всё будет зависеть от поведения беты.

Поведение оказалось отвратительным. Сначала взвинченный парень, основательно привязанный к стулу, пытался возмущаться и угрожать судом за неправомерные действия. Потом кричал, как всем расскажет о подобном произволе в клане Кирсанд, что здесь добропорядочных оборотней кидают в тюрьму без малейшего повода. Когда пленник взял передышку, а мне надоело слушать вопли, задала простой вопрос:

— Так ты не являешься шпионом? Если ты сейчас искренне и честно скажешь, что мы ошиблись, тебя отпустят и принесут извинения. Ну же.

Пума поперхнулся воздухом и зло прошипел:

— А со шлюхами я вообще не намерен разговаривать! Я требую, чтобы меня отвели к Вожаку! Я буду жаловаться на подобное самоуправство…

Новый поток воплей прекратила увесистая пощёчина от Ральфа — волк как раз завершил движение, начатое ещё при словах о шлюхе. Так-так, значит, засылатель шпиона не потрудился раскрыть ему некоторые нюансы? Сам не знал (тогда это не Вожак) или просто не счёл нужным? Пума сам себе подписал приговор, теперь никто его никуда уже не выпустит. Слишком несдержан. А это развязывает мне руки. Мой заместитель как раз замахивался для очередного удара, но вынужден был застыть на середине движения.

— Ральф, назад!

В глазах шпиона в тот же момент появилось понимание и страх. Что ж, мозги у него варят неплохо, но это уже не важно.

— Ты хотел на что-то пожаловаться Вожаку клана Кирсанд? Жалуйся. Но сперва ответь на вопрос.

Парень подобрался и постарался придать голосу убедительности.

— П-простите… Я не думал… Но я не шпион!

Вот только сложно врать в глаза оборотню, даже если сам им являешься. И помимо убедительности в голосе должна быть ещё непогрешимая вера в собственную правоту. Я умела так врать, он — нет. И это почувствовали все, находящиеся в подземной камере. На лице Ральфа расползлась хищная улыбка.

— Прости, недостоверно. Он ваш, мальчики, мне нужно всё, что сможете вытянуть из этого умника. И хочу примерно оценить уровень его Вожака. Так что первая попытка за Лиамом.

Конечно, при допросе можно использовать пытки. Если много свободного времени и крепкие нервы — слишком уж это дело долгое и кровавое. Особенно с оборотнями, особенно со специально натренированными на такую возможность шпионами. Думаю, мы бы в итоге справились, но впереди ждал ужин, а портить аппетит не хотелось. Как и заставлять Криса ждать и переживать за остывающую еду — добровольно взятые на себя обязанности повара он так и не спешил снимать. Чудо, а не парень.

Пленник был бетой, так что здесь поступить можно гораздо проще: переподчинить, сломав волю и привязку к Вожаку. Для шпиона процедура сама по себе болезненная, как и здорово деморализующая. Особенно если увенчается успехом. А она увенчается — уж Себ в любом случае сумеет подчинить пуму. С альфой в этом случае было бы посложнее, у них привязка прочнее и устойчивость к слому выше. А сломленный пленник расскажет всё, что от него потребуют. Такая ломка применяется лишь в строго определённых случаях, в которые наш, к счастью, вполне вписывается. На Земле, как и у меня на родине, к шпионам и предателям относились очень жёстко. Так что действия вполне укладывались в рамки закона.

У Лиама ничего не получилось. Но, судя по отчаянию, горевшему в глазах пленника, парень понимал, что спасти сегодня его ничто не сможет — мощь оставшихся двух альф, в отличие от моей скрытой, он чувствовал отчётливо. Ральфу не хватило совсем немного, чтобы дожать шпиона — тот скулил от давления и боли, но привязка к Вожаку ещё держалась. Тогда вступил Себастьян. Много времени ему не понадобилось: уже через несколько секунд пума громко болезненно вскрикнул, съёжился на стуле, рефлекторно пытаясь сделаться как можно незаметнее, и запросил пощады.

Оставалось лишь задавать вопросы. Ничего особенного: правая рука Вожака одного из многочисленных кланов пум решил самостоятельно выяснить правдивость множества слухов, ходящих о моём клане и обо мне лично. Радовало лишь, что это оказался не родной клан Лиама. Выяснив всё, что только можно было, я быстро подошла к несколько заторможенному шпиону и резким движением свернула ему шею. Никто из альф не проронил ни слова — красноречивых вопросительных взглядов было достаточно.

— Преступник, совершивший особо тяжкое преступление, лишается права на жизнь. Если тот, на чьей территории совершено преступление не решит иначе. Шпионаж является именно таким преступлением, а я не решила иначе.

Себ удивлённо вскинулся.

— Но он же был подчинён! И теперь ни за что не посмел бы