Птица малая - Мэри Расселл

Сопровождая первых огородников-руна, отправлявшихся к полям пика и к'джипа, Марк и Джордж помогали им доставлять в деревню рассаду. Собирались семена и отбирались побеги, которые высаживали в землю. Некоторые культуры погибали, зато другие разрастались. Чужеземцы были рады предоставить картофель, который руна полюбился, поделиться свеклой и даже попкорном, имевшим здесь огромный успех как развлечение и как еда. Когда София поинтересовалась, не может ли такая дележка земными семенами и рассадой инициировать какую-нибудь экологическую катастрофу, Марк сказал: «У всех привезенных мной сортов очень низкие показатели самосевной всхожести. Если об этих растениях перестанут заботиться, они погибнут в течение года».

Освободившись от бесконечного курсирования между жильем и естественно произраставшими источниками пищи, дополнив свой рацион продуктами с огородов, Ва Кашани и их соседи стали заметно пышней. Уровень жиров в организме поднялся. Гормоны начали поступать в концентрации, которая вызвала течку, и жизнь в Кашане и окрестных деревнях сделалась значительно интересней. Даже если бы Супаари не снабдил Энн информацией об основных принципах сексуальности руна, она в том году разобралась бы с этим сама, всего лишь наблюдая, — в жизни руна не было настоящей уединенности.

А тех, как обнаружила Энн, на самом деле весьма занимало, откуда, так сказать, пришли маленькие чужеземцы. «Земля» — не тот ответ, который их устраивал. И поскольку секс, беременность, новые семьи вдруг заинтересовали всех, Энн разъяснила руна некоторые аспекты поведения, психологии и анатомии людей. Вскоре это привело к тому, что личные местоимения руанджа стали применяться к чужеземцам гораздо более точно.

И хотя однозрачковые глаза прятали чувства, а комментарий Энн был продуманно осторожным, учитывая сексуально заряженную атмосферу деревни, невозможно было не заметить, как относятся друг к другу Джимми Квинн и София Мендес. Ва Кашани были в восторге от этой пары. Они демонстрировали свое восхищение, делаясь беспутными и похотливыми, отпуская непристойные замечания, нередко заходившие дальше предположений — в область описаний. Джимми и София принимали шутки с тем же добродушием, с каким руна их отпускали. Застенчивость была роскошью, которая здесь не приветствовалась. И, если честно, когда дружба сделалась глубже, а любви наконец, после долгого ожидания, позволили расцвести, Софию и Джимми смущал лишь один человек. Между ними тремя не говорилось никогда и ничего; разговор сделал бы реальными истины, которые поддерживались — немалой ценой для всех них — иллюзорными. Эмилио не шутил и не фривольничал по их адресу вместе с остальными, как мог бы повести себя с другой парой. Но время от времени, возвращаясь вдвоем с прогулки и видя его невдалеке, они знали, что Эмилио только что смотрел на них, и обнаруживали благословение в его неподвижном лице и спокойном взгляде.

Когда наконец это произошло — через целых два месяца после того, как София была готова согласиться, — предложение, сделанное Джимми, было, по обыкновению, комичным, а ее ответ, как всегда, решительным.

— София, — произнес он, — я с болью сознаю, что для всех практических целей последний человек на Земле…

— Да, — сказала она.

И потому пятого числа месяца станджа — приблизительно 26 ноября, 2041, — в деревне Кашан, Южная Провинция Инброкара, расположенной на лилово-голубо-зеленой планете Ракхат, Джеймс Коннор Квинн и София Рейчел Мендес вступили в брак под чуппахом, традиционным открытым балдахином еврейского венчания, декорированным по углам лентами — желтыми и пурпурными, зелеными и аквамариновыми, красными и лиловыми, пахнущими гарденией и лилией.

Невеста была облачена в простое платье, сшитое Энн из шелковистой ткани руна, привезенной Супаари. Из лент и цветов Манужаи сделал венец, который София надела на голову, — с разноцветными полосками ткани, сплетенными в корону и спадающими вокруг нее до земли. Посаженым отцом невесты был Д. У., весивший сейчас немногим больше Софии и очень слабый. Джорджа назначили шафером. Предполагалось, что посаженой матерью будет Энн, но она не могла сдержать слез и не хотела омрачить церемонию. Аскама была, конечно, цветочной девой, и эта деталь ритуала, столь близкая к их собственной эстетике, понравилась Ва Кашани больше всего. Марк Робичокс совершил богослужение по экуменической церемонии, переделав кое-какие весьма красивые стихи руанджа в свадебную мессу. Энн знала, что в конце еврейской церемонии муж должен растоптать стакан, но не смогла предложить ничего более подходящего, чем рунский флакон для духов. Затем Д. У. сказал, что, ввиду пристрастия Софии к этому пойлу, уместным символом была бы кофейная кружка, поэтому вместо флакона они использовали глиняную чашку. А в завершение службы Марк зачитал «Шеихиону», еврейскую молитву о первых плодах и новых начинаниях. У Софии расширились глаза, когда она узнала слова, произносимые с французским акцентом, а затем увидела, что Марк следит за губами своего языкового наставника. Когда она повернулась к Эмилио Сандосу, стоявшему чуть в стороне, он улыбнулся — так она получила его свадебный подарок.

Потом был пир — со множеством веточек и попкорна. И были игры и гонки, где имелись победители и проигравшие, но никого это не сделало пораи, ибо состязались не ради призов. Это было добросердечное смешение обычаев и кухонь людей и руна. Затем Энн, сделавшая для организации нынешнего торжества не меньше, чем любая земная мать невесты, объяснила всем, что в первую свою ночь Джимми и София должны быть совершенно одни. Проникшись этим, Ва Кашани соорудили дверь в квартиру, выделенную новой паре, — сетчатую ширму из сплетенных лиан, украшенную цветами и лентами. Доведенные до порога своего дома, Джимми и София, смеясь, поблагодарили всех за напутствия и наконец остались наедине; а когда село третье солнце, звуки общего веселья пошли на убыль.

Вся правда была сказана задолго до этой ночи. В восхитительные дни ожидания, которому предавались влюбленные, пока вокруг них кипела предсвадебная суета, они много часов провели в тенистом убежище хампий, устланном подушками. Им было чем поделиться: семейные предания, смешные случаи, детали биографии. Однажды днем Джимми прилег подле Софии, изумляясь совершенству ее маленькой фигуры и своему везению. У него и в мыслях не было, что она придет к нему невинной, поэтому, проведя пальцем по безупречной линии ее профиля, Джимми посмотрел на нее глубоко посаженными, улыбающимися глазами, полными эротических предвкушений, и спросил низким интимным голосом, не оставлявшим сомнений в значении его слов: «Что доставляет тебе удовольствие, София?»