От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

Каудильо в знак благодарности разрешил проводить на Тенерифе карнавалы, хотя по всей Испании их запретили…

Но сейчас канарцев запугивают не новыми фашистами, а… русскими. Советские подводные лодки якобы курсируют вокруг островов. «Москва намерена совершить на архипелаге переворот», — объявил «Голос Америки». И тут же нашел выход: в ответ на «растущую советскую угрозу» надо предоставить в распоряжение США остров Иерро. «Пусть этот остров станет базой американских «сил быстрого реагирования», — предложил «Голос».

Впрочем, предложил не он сам, передачу, без сомнения, сочинили под диктовку ЦРУ. Оно очень интересуется Канарами. Дело, конечно, не в красотах природы. Архипелаг — своего рода перекресток путей из Северной Америки и Западной Европы в Южную Африку.

Советские корабпи — частые гости на Канарских островах

В те самые дни, когда «Голос Америки» распространялся по поводу Иерро, эксперты из Пентагона тщательно обследовали остров. Их вывод гласил: Иерро вполне подходит для строительства военной базы типа Диего-Гарсиа в Индийском океане…

Теперь по поводу другого тезиса «Голоса Америки» — о русских на архипелаге. Что делают на Канарах советские люди?

В порту Тенерифе сверкают белизной суда с красными флагами на манте. Они здесь постоянные гости, их обслуживает смешанная советско-испанская компания «Совиспан».

Вокруг нового здания «Совиспан» — эвкалипты, кактусы, острова цветов. Неподалеку возвышается драконово дерево. Это уникальное растение, с помощью его смолы гуанчи мумифицировали умерших. До порта от «Совиспан» метров сто, он хорошо виден из кабинета директора Юрия Ивановича Бычкова.

— Прошло больше десяти лет с тех пор, как была основана наша компания, — говорит директор. — В семьдесят первом мы только снабжали наш рыболовный флот продуктами и техникой. Потом стали продавать рыбу, внедрили судоремонт. В разных городах у нас появились филиалы.

Компания дает канарцам работу. Кроме того, советские моряки помогают в ремонте судов. Всегда спешат на помощь шлюпке или паруснику, попавшим в беду. А однажды в аптеках Тенерифе не нашлось лекарства, которое было нужно тяжело больной женщине, и его раздобыли на нашем судне.

Об этом мне рассказывали и сами канарцы. Рассказывали с благодарностью. Они шаг за шагом преодолевают «силу инерции», наследие франкизма, когда навязывалось предвзятое отношение к Советскому Союзу.

Примерно то же самое происходит в Англии.

… — Хау а ю, Ирина? Хорошо? — мешая русские и английские слова, спрашивает медсестра, склонившаяся над детской кроваткой.

Девочка улыбается в ответ. На ковре у ее постели — матрешка и Микки Маус. На тумбочке — русские и английские книжки-картинки.

Одиннадцатимесячная ленинградка Ирина Чудновская лежала в лондонском госпитале «Бромптон», где ей сделали операцию на сердце.

— Операция была тяжелая и продолжалась больше четырех часов. Но мы довольны самочувствием Ирины, она с каждым днем набирается сил, — считает главный хирург госпиталя Кристофор Линкольн, руководивший операцией.

Линкольн окончил медицинский факультет Лондонского университета. Его специальность — операции на сердце у детей.

Не сосчитать, сколько раз приходилось брать в руки скальпель! — замечает он. — Тем не менее, делая операцию Ирине, я очень волновался. Она — наш первый русский пациент. Советские врачи с блеском провели лечение английской девочки Фионы, и нам хотелось сделать все как можно лучше.

(Семилетней Фионе Каммингс из шахтерского поселка около Ньюкасла угрожала полная слепота. Британские медики разводили руками: мы в данном случае бессильны. «Я не надеялась даже на чудо, но оно произошло», — скажет позже мать Фионы. Волшебниками оказались врачи из московского Института глазных болезней имени Гельмгольца.)

Да, сотрудничество выгодно и нам и англичанам. В СССР поступают с Британских островов станки, ширпотреб. Встречный поток состоит не только из традиционных товаров русского экспорта: леса, пушнины, цветных металлов. По дорогам Англии колесят наши «Москвичи», воды Темзы и других рек родины кораблестроения разрезают «ракеты» на подводных крыльях, на полях и фермах не редкость советские тракторы. В Лондоне и Кардиффе, Ливерпуле и Белфасте я встречал людей с фотоаппаратами «Зенит» или «Зоркий», транзистором минского или рижского заводов.

Но дело и в другом. Когда-то «Таймс» опубликовала информацию о шторме в Ла-Манше под заголовком, который с тех пор не раз цитировали: «Континент отрезан от Британии». Теперь англичанам ясно: времена подобных заголовков миновали, хотя Альбион отделен проливом от материка, он уже не может находиться в стороне от международного развития, это грозит крахом.

…С Роджером Бартоном из Шеффилда я подружился. Бывал у него дома. А однажды мы вместе посетили Шеффилдский университет.

В коридоре стенгазета на русском языке, рядом с ней карта Советского Союза. Чуть подальше портрет Пушкина, а в углу бюст Льва Толстого. Впечатление, будто я снова очутился в альма-матер — на филологическом факультете МГУ.

Шеффилдский университет был открыт в 1965 году, сейчас в нем пять тысяч студентов. На кафедре русского языка вначале училось шесть человек. Теперь студентов больше ста, и принимают далеко не всех желающих. В университет часто приходят бандероли из Донецка с учебниками, книгами.

Студенты засыпают меня вопросами о нашем образовании, литературе, спорте. Потом мы перебираемся из конференц-зала в кабинет заведующего кафедрой, и начинают расспрашивать — тоже по-русски — преподаватели. Мы стоим у окна, а внизу течет Дон.

И вдруг перед моими глазами появляется, как живая, другая река с тем же названием: могучая, неторопливая. Вижу берега с необозримыми просторами полей, со стогами свежескошенного сена, с подступившими к самой воде густыми рощами. Не могу отделаться от ощущения, что я снова дома, снова приехал к нашему тихому Дону. А когда на смену русскому пейзажу опять приходит действительность — серые бетонные настилы, обрамляющие реку, — становится очень грустно. Ностальгия — постоянный спутник тех, кто оказывается за рубежом.

И как приятно, когда на берегу чужого Дона слышишь русскую речь!

Майор Томпсон, герой повести французского писателя Пьера Даниноса, говорил: «Общеизвестно, что весь мир — English speaking, и не понимать ни одного языка, кроме родного, является привилегией англичан». Еще недавно это высказывание было справедливо. Но теперь англичане учатся говорить по-русски. И не только англичане — западные немцы, американцы, ланкийцы, японцы, кенийцы… Желание лучше знать и понимать друг друга, подняться, наконец, «на Олимп», растет, несмотря ни на что, повсюду в мире — от Гринвича до экватора…