Золотая коллекция классического детектива (сборник) - Гилберт Честертон

– Выслушайте меня хорошенько, сударь, и поверьте моим словам: эта попытка побега являлась всего лишь частью моего плана.

– Я вас не понимаю, – ухмыльнулся следователь.

– И никогда не поймете, – отрезал заключенный.

А когда следователь вновь вернулся к допросу, стенограмма которого, кстати говоря, немедленно появилась на страницах «Эха Франции», Люпен воскликнул, скорчив усталую мину:

– Господи Боже мой, к чему это все? Ваши вопросы не имеют ни малейшего смысла.

– Как это так – не имеют смысла?

– Да вот так. Представьте себе, что я не собираюсь присутствовать на собственном процессе.

– Не собираетесь присутствовать?…

– Таково мое твердое и безоговорочное решение. Никто не сумеет меня переубедить.

Подобная самоуверенность и необъяснимая бестактность, проявлявшиеся каждый день, раздражали следователя и одновременно сбивали его с толку. Здесь крылась какая-то тайна, ключом к которой обладал только Арсен Люпен, – и, стало быть, только он мог раскрыть ее. Но как вырвать у него признание?

Люпена перевели в другую камеру, на нижний этаж. Одновременно следователь поставил точку в деле и передал его для подготовки обвинительного заключения. Наступила пауза.

Она длилась два месяца. Арсен Люпен провел их, лежа на койке лицом к стене. Судя по всему, перемена камеры сломила его. Он отказывался принимать адвоката. И едва обменивался несколькими словами с надзирателями.

Но за две недели до начала процесса он вроде бы ожил. Стал жаловаться на нехватку воздуха. По утрам, едва рассветет, двое конвоиров выводили его гулять на тюремный двор.

Любопытство публики, однако, не ослабевало. Каждый день все ждали сообщения о его побеге. И, можно сказать, желали ему удачи, настолько он нравился толпе – остроумный, веселый, многоликий, изобретательный, таинственный. Арсен Люпен должен был осуществить побег. Это было неизбежно, неотвратимо. Все только диву давались, отчего он так медлит. Каждое утро префект полиции спрашивал своего секретаря:

– Ну как, он еще не сбежал?

– Нет еще, господин префект.

– Стало быть, сбежит завтра.

А накануне процесса некий субъект явился в редакцию «Большой газеты», спросил судебного обозревателя и, бросив ему в лицо визитную карточку, поспешно удалился. На карточке значилось:

«Арсен Люпен всегда верен своим обещаниям».

Вот при таких-то обстоятельствах и открылось слушание дела. Наплыв народа был громадный. Всем хотелось взглянуть на знаменитого Арсена Люпена, все заранее предвкушали, как он будет потешаться над председателем суда. Адвокаты и судьи, хроникеры и полицейские, художники и светские дамы – словом, весь Париж теснился на скамьях зала суда.

Было пасмурно, за окнами лил дождь, так что лицо Арсена Люпена, введенного конвоирами, едва можно было различить. Он вошел, тяжело ступая, неуклюже плюхнулся на скамью и застыл на ней, неподвижный, ко всему равнодушный. Все это не могло расположить к нему публику. Уже несколько раз его адвокат – один из секретарей мсье Данваля, который посчитал зазорным для себя самолично взяться за это дело, – обращался к нему с вопросами. Но тот лишь качал головой и отмалчивался.

Секретарь зачитал обвинительный акт, после чего председатель суда произнес:

– Обвиняемый, встаньте. Ваши фамилия, имя, возраст и профессия?

Не получив ответа, он повторил:

– Ваша фамилия? Я спрашиваю, как ваша фамилия?

– Бодрю, а зовут Дезире.

По залу пробежал шепоток. Председатель продолжал:

– Дезире Бодрю? А, понимаю: ваше новое перевоплощение. Но поскольку это уже восьмое имя, под которым вы выступаете, и так как оно, без сомнения, такое же вымышленное, как и все остальные, то позвольте нам все-таки называть вас Арсеном Люпеном. Ведь именно под этим именем вы завоевали себе всеобщую известность. – Председатель полистал свои заметки и продолжал: – Ибо несмотря на все наши усилия, нам не удалось установить ваше подлинное имя. В современном обществе вы являетесь довольно оригинальным примером человека без прошлого. Мы не знаем, кто вы такой, откуда взялись, где прошло ваше детство, – короче говоря, ровным счетом ничего. Три года назад вы внезапно появились Бог весть откуда под именем Арсена Люпена, человека, в котором диковинным образом сочетаются ум и извращенность, аморальность и щедрость. Данные, которыми мы располагаем о вашей прошлой жизни, можно считать скорее предположениями.

Вполне возможно, что некий Роста, лет восемь назад служивший подручным у фокусника Диксона, был не кем иным, как Арсеном Люпеном. Возможно также, что некий русский студент, шесть лет назад работавший в лаборатории доктора Альтье при больнице Святого Людовика и частенько поражавший своего руководителя замысловатостью бактериологических гипотез и смелостью опытов по кожным болезням, был не кем иным, как Арсеном Люпеном. Не исключено, что Арсен Люпен был тем самым учителем японской борьбы, который обосновался в Париже задолго до того, как заговорили о джиу-джитсу. И тем велосипедистом, что, выиграв главный приз на Всемирной выставке, забрал свои десять тысяч франков и был таков. Арсен Люпен мог быть и тем ловкачом, который спас стольких людей во время пожара на благотворительной распродаже, а потом… обчистил их и скрылся. – Председатель сделал паузу и перешел к заключительной части своей речи: – Таковы факты, относящиеся к тому периоду вашей жизни, который был для вас лишь временем тщательной подготовки к борьбе против общества, временем ученичества, позволившим вам довести до высшей степени совершенства вашу силу, энергию и ловкость. Признаете ли вы подлинность изложенных фактов?

Во время этой речи обвиняемый сидел, заложив ногу за ногу, ссутулившись, уронив руки. При свете зажегшихся ламп было видно, что он страшно худ: впалые щеки, выступающие скулы, землистый цвет лица, покрытого красноватой сыпью и обрамленного редкой клочковатой бородой. Тюрьма явно надломила и состарила Люпена. Куда девалась его стройная фигура и свежее лицо, знакомые публике по снимкам в газетах!

Он, казалось, не слышал обращенного к нему вопроса. Его пришлось повторить дважды. Тогда он поднял глаза, задумался и наконец с явным усилием пробормотал:

– Бодрю, а зовут Дезире.

Председатель не мог удержаться от смеха:

– Я не совсем понимаю выбранный вами способ защиты, Арсен Люпен. Если вам вздумалось разыгрывать из себя дурачка, воля ваша. Что же касается меня, я приступлю к делу, не обращая внимания на ваше кривлянье.

И он принялся во всех подробностях описывать преступления, вменяемые в вину Люпену. Иногда он задавал вопрос обвиняемому. Тот либо ворчал что-то невнятное, либо вовсе не отвечал.

Приступили к допросу свидетелей. Одни из них давали серьезные показания, другие говорили о пустяках, причем все без исключения противоречили друг другу. Эта атмосфера неясности царила в зале суда до тех пор, пока не был вызван главный инспектор полиции Ганимар, чье появление возбудило всеобщий интерес.

Впрочем, сначала старый полицейский несколько разочаровал публику. Вид у него был не то чтобы робкий – ему доводилось участвовать и не в таких процессах, – но какой-то беспокойный, неуверенный. Он то и дело с явным смущением оборачивался в сторону обвиняемого. Вцепившись обеими руками в трибуну, он рассказывал о происшествиях, с которыми ему пришлось столкнуться, о погоне через всю Европу, о прибытии в Америку. Его слушали с такой жадностью, будто он повествовал о каких-то необыкновенных приключениях. Но в конце показаний, уже намекнув на свои беседы с Арсеном Люпеном, он дважды запнулся, словно не решаясь продолжать речь.

Было ясно, что его одолевает какая-то подспудная мысль. Председатель суда сказал ему:

– Если вы чувствуете себя неважно, не лучше ли вам прервать показания?

– Нет, нет, вот только…

Он снова запнулся, внимательно оглядел человека, сидящего на скамье подсудимых, и продолжал:

– Я прошу позволения рассмотреть обвиняемого поближе, мне кажется, что здесь что-то неладно.

Он подошел поближе, посмотрел на него еще внимательней, еще сосредоточенней и, обернувшись к членам суда, торжественным тоном произнес:

– Господин председатель, я утверждаю, что человек, сидящий вот здесь, напротив меня, не является Арсеном Люпеном.

После этих слов в зале воцарилась полная тишина. Озадаченный председатель крикнул:

– Что за ерунду вы мелете? Вы с ума сошли?

Инспектор спокойно продолжал:

– Не спорю, с первого взгляда можно обмануться: какое-то сходство между этим человеком и Люпеном существует. Но достаточно как следует приглядеться – и вы увидите, что нос, рот, волосы, цвет кожи – все это принадлежит не Люпену. А глаза! Да это же глаза алкоголика! А Люпен никогда не был пьющим.

– Хорошо, хорошо, но объяснитесь толком. К чему вы клоните?

– Да разве я знаю? Он подсунул вместо себя какого-то пропойцу, которому вы собираетесь вынести приговор. Добро, если бы он оказался хотя бы его сообщником!