Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата

– Минутку, леди Аствелл, остановитесь.

Казалет снова повернулся к Пуаро.

– Кажется, наступает самое главное, – шепотом сказал он. – Разрезательный нож, вот что первым запало в ее подсознание. Перейдем теперь в башню. – Он продолжал настойчиво и четко: – Прошло некоторое время. Вы уже в кабинете у вашего мужа. Началась ссора, не так ли?

Она опять непроизвольно поежилась.

– Да, очень крупная ссора. Мы не сдерживаемся и говорим очень обидные вещи друг другу.

– Отвлекитесь от этого. Забудьте. Насколько ясно вы видите комнату? Она ярко освещена? Шторы задернуты?

– Нет, плафон потушен. Зажжена только настольная лампа.

– Вот вы уходите. Желаете ли вы мужу спокойной ночи?

– Нет. Я слишком рассержена.

– Вы видите его в эти минуты последний раз. Скоро он будет убит. Вы знаете его убийцу?

– Да. Это Трефузис.

– Почему вы так говорите? Что вас натолкнуло на эту мысль?

– Горб. Горб на шторе. Она оттопыривалась.

– Вы видели достаточно ясно?

– Да. Я почти коснулась шторы.

– Вы подумали, что там спрятался человек? Трефузис?

– Да.

– Почему вы уверены, что именно он?

Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, она заволновалась.

– Я... я... Из-за ножа для бумаг.

Пуаро и Казалет переглянулись.

– Леди Аствелл, вы говорите, что на шторе был выступ, словно кто-то прятался. А вы видели этого человека?

– Нет.

– Значит, вы заподозрили Трефузиса, потому что незадолго перед тем он со злобой сжимал нож?

– Да.

– Разве Трефузис не отправился к себе наверх спать?

– Да, он поднялся в свою комнату.

– Выходит, в оконном проеме он затаиться не мог?

– Не мог.

– Уходя, он пожелал сэру Рубену доброй ночи?

– Да.

– И больше вы его не видели в кабинете?

– Нет. – Она говорила все с большим колебанием, дыхание ее становилось прерывистым, она слегка застонала.

– Сейчас проснется, – сказал вполголоса доктор. – Думаю, что большего нам не добиться.

Пуаро кивнул. Доктор наклонился над леди Аствелл.

– Вы просыпаетесь. Надо проснуться, – мягко повторил он. – Сейчас вы откроете глаза.

Несколько минут они ждали. Леди Аствелл приподнялась и поочередно обвела их взглядом.

– Я в самом деле спала?

– Совсем недолго, леди Аствелл, – ответил доктор.

– Значит, вы все-таки проделали свой фокус?

– Ну, вы ведь не ощущаете ничего плохого?

– Пожалуй, некоторую разбитость. Я устала.

Оба мужчины поднялись.

– Мы вас покинем и скажем, чтобы вам принесли крепкого кофе. Это вас подбодрит.

– А я что-нибудь говорила? – догнал их уже у дверей ее возглас.

– Право, ничего особенного. Кажется, вы беспокоились о том, чтобы отдать в стирку чехлы с кресел.

– Для этого не стоило меня гипнотизировать, – сказала она с улыбкой. – Это я сказала бы вам охотно и так. А еще что?

– Вы можете припомнить, как в гостиной, сидя за кофе, мистер Трефузис вертел в руках разрезательный нож?

– Может, и вертел, но, честно говоря, я этого попросту не заметила.

– А оттопыренная занавеска? Это на что-нибудь наталкивает?

Леди Аствелл сосредоточенно нахмурилась.

– Словно что-то брезжит в памяти... – голос ее звучал нерешительно. – Но нет, ничего определенного... и все-таки...

– Не беспокойтесь, леди Аствелл, – живо произнес Пуаро. – Нет смысла напрягаться. Это уже несущественно, абсолютно несущественно!

Доктор Казалет проводил Пуаро в его комнату.

– Теперь вы нашли объяснения многому, – сказал он. – Без сомнения, когда сэр Рубен напускался на своего секретаря, тому стоило неимоверных усилий сдерживать себя, поэтому он так сжимал нож и стискивал пальцы. Что касается леди Аствелл, то сознательная часть ее существа была полностью занята беспокойством о Лили Маргрейв и лишь подсознательная работа мозга зафиксировала многие другие факты. То, что она называет интуицией, есть их правильное или неправильное толкование. Теперь перейдем к шторе с горбом. Это весьма интересно. Из вашего рассказа я представляю себе, что письменный стол расположен на одной линии с окном. Окно, конечно, занавешено?

– Да, mon ami, на нем шторы из черного бархата.

– И амбразура окна достаточно глубока, чтобы там мог спрятаться человек.

– Пожалуй так.

– Значит, это не исключено. Но был ли это секретарь? Ведь двое видели, как он покинул комнату. Виктора Аствелла встретил выходящим из кабинета в башне Трефузис. Лили Маргрейв тоже отпадает. Кто же этот неизвестный? Ясно одно, он должен был проникнуть в кабинет еще до того, как сэр Рубен поднялся к себе в башню из гостиной. А если капитан Нэйлор? Не мог спрятаться он?

– Почему же нет? – протянул задумчиво Пуаро. – Он, видимо, отужинал в гостинице, но как установить момент, когда он оттуда вышел? Хотя возвратился более точно: полпервого.

– Выходит, убийство мог совершить он, – констатировал врач. – Повод имеется, оружие при нем... Но мне сдается, такое решение вас не привлекает?

– Вы угадали. В голове у меня вертится совсем другое, – признался Пуаро. – Скажите-ка, M. le Docteur[163], а если на секундочку предположить, что мужа убила сама леди Аствелл, то выдала ли она бы себя во время гипнотического сеанса?

– Что? Леди Аствелл – убийца?! Вот уж никогда бы не подумал. Впрочем, и в этом есть вероятность: ведь она оставалась с сэром Рубеном последней и позже его уже никто живым не видел... Что касается вашего вопроса, то я склонен ответить «нет». Под гипнозом она бы выдала себя, если бы твердо решила скрыть собственную вину, не тем, что созналась, но просто не смогла бы с такой искренней убежденностью обвинить другого...

– Понятно, – пробормотал Пуаро. – Я ведь и не сказал вам, что подозреваю леди Аствелл. Одна из версий, не более.

– Дело чертовски интересное, – произнес доктор после минутного размышления. – Подозрение падает на стольких людей! Хамфри Нэйлор, леди Аствелл и даже Лили Маргрейв!

– Вы пропустили Виктора Аствелла. Он утверждает, что оставался в своей комнате, приоткрыв дверь и поджидая Чарльза Леверсона. Но мы не обязаны верить ему на слово!

– Тип, про которого вы мне говорили? Этот невоздержанный скандалист?

– Вот именно.

Доктор с сожалением поднялся.

– Пора возвращаться в Лондон. Вы обещаете держать меня в курсе? Чертовски занимательно, какой оборот примут эти странные события.

После отъезда друга Пуаро позвонил Джорджу:

– Чашку травяного настоя, пожалуйста. Я чувствую, что превращаюсь в комок нервов!

– Сию минуту подам, мосье.

Вскоре он вернулся с дымящейся чашкой, налитой доверху. Пуаро с наслаждением вдохнул аромат.

– В этой истории, мой милый Джордж, нас должен вдохновлять пример кошки. Она проводит утомительные часы перед мышиной норкой, сидит не шевелясь и не покидая своего поста.

Пуаро с глубоким вздохом отставил пустую чашку.

– Я просил вас уложить чемодан с расчетом на три дня? Завтра вы отправитесь в Лондон и привезете вещи на две недели.

– Слушаюсь, мосье, – отозвался невозмутимый слуга.

Назойливое присутствие детектива на вилле «Мой отдых», казалось, раздражало многих. Виктор Аствелл заявил невестке форменный протест.

– Вы его пригласили, Нэнси, прекрасно! Но вы не знаете, что это за беспардонные типы! Он прямо-таки присосался к нам, нашел даровое жилье, устроился с удобствами чуть не на месяц, а ваши денежки ему между тем идут и идут!

В ответ леди Аствелл с твердостью заявила, что способна сама заниматься своими делами.

Лили Маргрейв пыталась не показывать волнения. Поначалу ей казалось, что Пуаро ей верит, но теперь в нее закрадывались сомнения.

Свою игру маленький детектив вел так, чтобы нагнетать вокруг нервное напряжение. Спустя пять дней после своего водворения в «Моем отдыхе» он принес в гостиную – о, только для забавы! – маленький дактилоскопический альбом. Довольно примитивный прием, чтобы снять у всех отпечатки пальцев. И никто не осмелился уклониться от этого! Едва коротышка бельгиец удалился со своим альбомчиком Виктор Аствелл вскипел: