Живой Журнал. Публикации 2009 - Владимир Сергеевич Березин

— это книга о творчестве. Это потом герои доберутся до города Солнечного, где почуют вкус хрущёвского коммунизма, будто переместятся в параллельный СССР 1980 года. Это будет наш город, в котором европейская утопия из прекрасного далека переместилась к нам под ноги, а граждане укорочены под размер сыроежки. А пока коротышки ходят между стеблей, как Микоян сквозь струй. Незнайка сначала хочет стать художником, его портреты узнаваемы, но его одёргивают точь-в-точь как Хрущёв абстракционистов в Манеже: "Самым последним проснулся Тюбик, который, по обыкновению, спал дольше всех. Когда он увидел на стене свой портрет, то страшно рассердился и сказал, что это не портрет, а бездарная, антихудожественная мазня. Потом он сорвал со стены портрет и отнял у Незнайки краски и кисточку".

Он пытается быть музыкантом, но ему остаётся только бессмертная фраза, кочующая из века в век: "Моей музыки не понимают, — говорил он. — Еще не доросли до моей музыки. Вот когда дорастут — сами попросят, да поздно будет. Не стану больше играть".

Наконец, в романе появляется писатель Смекайло, уповающий на изобретённый коротышками бормотограф, который нарочно оставляет в гостях и пытается подслушать чужую жизнь — но коротышки только ржут и кукарекают, зная, что бормотограф спрятан под столом. Пришельцы из Цветочного города спрашивают его о книгах, что он написал, а тот отвечает, что не написал пока ни одной: "Писателем быть очень трудно. Прежде чем стать писателем, мне, как видите, пришлось кое-чем обзавестись, а это не так просто. Сначала мне пришлось ждать, когда будет готов портативный стол. Это растянулось на долгие годы. Потом я ждал, когда сделают бормотограф. Вы знаете, как мастера любят тянуть и задерживать. В особенности этим отличается Шурупчик. Представьте себе, он два с половиной года только обдумывал, как сделать этот прибор. Ему-то ведь все равно, могу я ждать или не могу. Он не понимает, что у меня творческая работа! Конечно, бормотограф — сложный прибор, но зачем усложнять и без того сложную вещь?". Впрочем, этот борматограф у некоторых читателей прямо ассоциируется с прослушиванием диссидентских квартир и телефонов, а не с литературным экспериментом.

Но через полвека после появления, этот сюжет получил странное продолжение — десятки людей бросились публиковать на бумаге свои сетевые разговоры. Жанр публичной беседы стал разновидностью книг, что ставят на полку под видом художественной литературы. Содержимое чатов и форумов, сетевых дневников и комментарии к ним стали результатом работы новых бормотографов.

После того, как коротышки из Цветочного города делают вынужденную посадку неподалёку от Зелёного города, художник Тюбик начинает рисовать местных малышек.

Один из первых же портретов он делает льстивым: "Все говорили, что ее портрет по красоте гораздо лучше портретов Снежинки и Синеглазки, но по сходству он значительно хуже их.

— Глупенькие, — сказала им Самоцветик. — Для вас что важнее — красота или сходство?

— Конечно, красота! — ответили все".

И вот Тюбик делает то, что автор называет "рационализацией" — поскольку всем коротышкам нужно было одно и то же, он делает то, что называет "трафаретом". То есть он наносит краску сквозь отверстия в картоне и получает несколько шаблонных изображений обобщённых малышек. На следующем этапе машинизации творчества он привлекает к нему исполнителя Авоську. Причём Авоська уже гордится своим занятием и говорит и про себя и про своего начальника: "Мы — художники" (Сам Тюбик ещё рефлексирует и называет это занятие халтурой.

Один из самых известных споров архаистов и новаторов описан в четвёртой главе замечательной книги о Цветочном городе — царстве крестьянской общины, первобытном совхозе коротышек. Решив стать поэтом, Незнайка пошёл к своему приятелю, жившему на улице Одуванчиков. Знаменитого поэта звали Пудик, но в эстетических целях он взял псевдоним Цветик. Цветик-Пудик решает проверить способности незнайки, но на самом деле проверяет его знания, спрашивая о том, что такое рифма. И тут же объясняет, что "рифма — это когда два слова оканчиваются одинаково. Например: утка — шутка, коржик — моржик". Дальше происходит знаменитый диалог, Тредиаковский и Ломоносов, архаисты с новаторами, ОПОЯЗ и прочие теоретические битвы. Цветик предлагает Незнайке найти рифму на слово "палка". Тот быстро отвечает "селёдка", но ему отвечают, что тут нет рифмы. Оказывается, мало того, чтобы "слова одинаково заканчивались", нужно ещё, чтобы это "было складно": "палка — галка, печка — свечка, книжка — шишка".

Затем ему велят придумать рифму на слово "пакля", и Незнайка тут же отвечает "шмакля", когда оно не подходит он предлагает "рваклю".

Цветик удивляется: "Что это за рвакля такая"? Незнайка объясняет, что "это когда рвут что-нибудь, вот и получается рвакля". Дальше происходит диалог описывающий полвека истории поэзии в XX веке: "Врёшь ты все, — сказал Цветик, — такого слова не бывает. Надо подбирать такие слова, которые бывают, а не выдумывать.

— А если я не могу подобрать другого слова?

— Значит, у тебя нет способностей к поэзии.

— Ну, тогда придумай сам, какая тут рифма, — ответил Незнайка".

Тут с Цветиком происходит конфуз — он ходит по комнате, бормочет "пакля, бакля, вакля, гакля, дакля, макля", потом сдаётся и кричит: "Тьфу! Что это за слово? Это какое-то слово, на которое нет рифмы". Наконец, он говорит: "Сочиняй так, чтобы был смысл и рифма, вот тебе и стихи".

Незнайка становится на торную поэтическую дорогу, и начинает складывать. Сначала он пишет, разумеется, про пахана:

Знайка шел гулять на речку,

Перепрыгнул через овечку.

Знайка возмущается недостоверностью стихотворения, на что Незнайка возражает: "Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть". Вместо спора о месте мимесиса Знайка угрожает расправой, и поэт переключается на других коротышек:

Торопыжка был голодный,

Проглотил утюг холодный.

У Авоськи под подушкой

Лежит сладкая ватрушка.

Тут уже вся публика наваливается на него и вынуждает отказаться от поэзии, угрожая остракизмом.

В одном из фанфиков на тему Незнайки, с которыми ещё предстоит разобраться — откуда они выросли, есть сюжет про Пончика. Он стал знаменит после всяких приключений, в которых больше мешал, чем помогал другим коротышкам, но слава коснулась и его. Начали писать барышни. "Все письма, приходившие Пончику, были в кокетливых изящных конвертах, отчаянно пахли духами, и почти все начинались словами: "Здравствуйте, господин Пончик! Вы меня не знаете, но я всё равно решила написать вам это письмо". Даже почерки (довольно аккуратные, надо признать) и грамматические ошибки в них были одинаковые. При помощи цветных карандашей они обводились красивыми рамками, а заканчивались игривой фразой: "Жду ответа, как соловей лета!". Так вот, Пончик попросил Цветика сочинить ему шаблон ответного письма. Пончик его уменьшил