Наемники Судьбы - Юлия Федотова

Нет, папоротник будто знал, что от него требовалось. Ровным розовым светом указывал путь, а мелкие попутные клады (таких встретилось два) обозначал короткой яркой вспышкой.

Первый раз он привел их к тролльей пещере. Эльф отказался спускаться внутрь из принципа. Остальные полезли из любопытства.

– А вдруг там живой тролль? – пугала Энка Ильзу.

Девушка не поддавалась:

– Если там живой тролль, это не клад, а имущество живого тролля. Папоротник его не покажет.

Пещера пустовала лет пятьсот, не меньше. На дне вперемешку с костями людей, нелюдей и оленей под слоем вековой пыли лежали кучи монет чеканки Старых Царств, золотые украшения в стиле Ренессанс, давно вышедшие из моды, неуклюжие старинные доспехи, а главное – оружие! Оно занимало целый угол, качеством не отличалось, зато почти треть его была выкована из драконьего серебра. В эпоху Старых Царств на магический металл еще не вышел запрет.

Кладоискатели с радостным визгом расхватывали кому что понравилось. Теперь они не были беззащитны пред лицом некромантской нежити.

– А ты не хотел лезть, – укоряла Энка эльфа, прибежавшего на крик.

Аолен признал, что был неправ, пренебрегая даром Сил Судьбы. Когда папоротник просигналил во второй раз, эльф первый принялся настаивать на извлечении клада. Остальные энтузиазма не проявляли. Новый клад был зарыт в земле, копать мерзлый грунт никому не улыбалось.

Тогда Хельги решился. Аккуратненько запустил «глаз» под землю.

– Ерунда, – сообщил он. – Обычный лепреконовский горшок… Ой, мамочки мои! Застрял!

Горе-демон судорожно дернулся, почву рассекла глубокая трещина, едва не поглотившая нерасторопного Орвуда.

– Все у нас не как надо! Демон и тот дефективный! – сетовал гном.

– Зато грозный и могучий, – огрызнулся Хельги, – у других и такого нет.

Два дня двигались путники на север, Рагнар с цветком в кармане торжественно возглавлял процессию. Папоротник разгорался все ярче, но вдруг погас, словно отказывался дальше светить, пока они не сообразили свернуть на восток. Путь лежал в горы.

В сугробе возле приметного камня, похожего на собаку, закопали ставшие бесполезными лыжи. Наверх пробирались преимущественно ползком, рассредоточившись, скрываясь в тени валунов. Рагнар с великой осторожностью перепрятал цветок за пазуху – свет был таким ярким, что пробивался сквозь сукно кармана. Об отдыхе у костра и речи не шло – сужая круги, парила над горами огромная птица.

– Спустилась бы пониже, зараза, я бы ее дротиком достал, – с раздражением сказал Хельги, глядя в небо.

– Она же скотина безмозглая! – хмыкнула сильфида.

– А ей ничего плохого не будет. Она бессмертная, вроде дракона. Полетает прозрачная, потом вырастет нормальная. Зато охраннику мало не покажется, когда с высоты рухнет.

Благоразумная диса возразила:

– Он будет орать и выдаст нас.

– Я могу целиться ему в глаз. Пикнуть не успеет.

– Исчезновение охранника насторожит врага. Оставь его в покое, пусть летает.

Хельги шипел и провожал птицу нехорошим взглядом.

Подъем занял сутки. Он оказался не слишком тяжелым, но если бы они шли не таясь, поднялись бы вдвое быстрее.

И наконец вот он – вход в роковое подземелье. Отвесная стена, один ее участок гладкий, будто шлифованный. И на нем – серый металлический прямоугольник два роста высотой. Если открыть такую дверцу, проедет всадник, даже целая груженая телега. Хельги потрогал пальцем заиндевевшую поверхность скалы.

– Камень чужой, – шепнул он. – Не из нашего мира. Чувствуете?

Ильза только что не облизала скалу, но так ничего и не почувствовала. Наверное, это доступно было лишь демонам.

Избавители крадучись обследовали вход: ни замочной скважины, ни дверных ручек, ни щелей, ни петель – ничего, кроме маленького прямоугольничка с прорезью, они не обнаружили.

– Туда, наверное, мой медальон запихивают, – предположил Хельги. – Как раз по размеру.

Меридит подобралась по стеночке, налегла, толкнула – дверь даже не дрогнула.

– Силой не открыть, – постановила она. – Давайте траву.

Хельги развязал мешок, собрался извлечь растение, но тут Ильза ухватила его за руку. Лицо девушки стало жалким, губы мелко дрожали.

– Мы прямо сейчас туда пойдем? СРАЗУ?

– А чего ждать? – удивился демон. – Пока нас засекут? Внезапность – главное наше преимущество. Если не единственное.

Ильза некрасиво терла нос кулаком, морщилась. Она чувствовала, что сейчас разревется.

– Я понимаю… А только… Давайте подождем до завтра! Пожалуйста!

– Да зачем?!

– Я… боюсь. Вот мы войдем внутрь – и вдруг все закончится? Мы можем и не победить, правда? И Мир пропадет, и мы с ним вместе… Страшно! Вот мы все шли, шли, и казалось, так далеко еще, так долго. Вдруг раз – и пришли. Все, конец! Я не могу так сразу… я должна привыкнуть… Пожалуйста!

Эдуард заскулил. Слезы щипали глаза, внутри возник холодный, твердый комок, мешающий глотать, – сумбурный монолог Ильзы как нельзя более точно выразил его собственные чувства.

Энка на четвереньках подобралась к юным страдальцам:

– Глупые! Ну чего вы скуксились? Как только станет ясно, что Мир совсем рухнул, Хельги просто перенесет нас в другой.

Ильза вздохнула с надеждой, но принц не был столь доверчив.

– Да-а! Он нас даже здесь не перемещает, а уж в другой…

– Потому и не перемещает, что боится случайных разрушений. А если все погибнет, то и рушить будет нечего – он спокойно сможет нас переместить… Правда, сможешь?

– Смогу! – убежденно брякнул Хельги. – Я все могу. – И добавил про себя: «Особенно врать».

– Так мне дадут траву? Или я до завтра буду карпоидею изображать? – потеряла терпение Меридит. Она стояла сбоку от двери, прижималась спиной к холодному камню, стараясь слиться с субстратом, и отчаянно мерзла.

– Кариатиду, дура! Карпоидея – это вымершая морская дрянь, Хельги собирал их в Аль-Оркане. Правда, Хельги?

– Правда. Примитивные иглокожие.

– Мне траву дадут?! Вы нарочно время тянете?

Несклонная к долгим колебаниям и душевным терзаниям диса схватила пучок вонючего сушняка и, действуя исключительно по наитию, ткнула им в прорезь для медальона. В первую секунду ничего не произошло. Энка совсем уж было собралась зашипеть: «Ты неправильно делаешь», но тут тяжелые створки медленно разъехались. Папоротник за пазухой Рагнара полыхнул ярко и кроваво.

– Вперед! – скомандовал рыцарь.

Когда Ильзу спрашивали, какой момент в ее жизни был самым страшным, она даже несколько лет спустя отвечала без колебания и промедления: «Когда выло и мигало в коридоре».

Они что есть духу неслись вперед по бесконечному коридору, оглушенные и ошарашенные. Гнусный, ни с чем не сравнимый вой – курганники воют приятнее – сводил с ума. Красный неживой свет – Хельги называет такой «достижением» и «электричеством» – загорался и гас с равными промежутками. Что-то кричало вокруг на незнакомом языке, а голос отдавал металлическим эхом, голос чужого мира.