Наемники Судьбы - Юлия Федотова

Ошеломленный Аолен потребовал связных объяснений, каковые незамедлительно получил, и окончательно расстроился: несчастный замерзший ребенок, невинная жертва некромантии, скорее всего, даже не понимал, что с ним происходит. Но от этого он не становился менее опасным.

Наверное, им плохо удавалось скрывать эмоции, и зомби учуял, что разоблачен. Он напал ночью. Меридит перехватила его руку в последнюю секунду, когда нож уже был занесен над горлом Орвуда. Не установи они тайный караул, Угги тихо перерезал бы всех спящими.

Справиться с ним оказалось нелегко. Проще, чем с Багорой, но тоже пришлось помучиться. Оружие опять не действовало, выручила эльфийская магия. Слово «зомби» направило разум Аолена в нужное русло – и подходящее заклинание выплыло из недр памяти.

С неприятным шипением Леннарт осел в снег, задергался в конвульсиях – и в считаные минуты на месте живого сприггана лежало усохшее от многолетнего вымораживания, твердое, как камень, тело.

Никакой радости победа не принесла. Эдуарда вырвало. Ильза плакала. Хельги старательно отворачивался от окружающих, разглядывал то небо, то снег под ногами. Ему было тошно как никогда. Ему представлялся маленький, одинокий, никому не нужный, озлобленный и несчастный спригган, медленно замерзающий в ледяной мгле и даже после смерти не нашедший покоя.

Остальные тоже были подавлены, даже Энка подозрительно шмыгала носом. Если некромант ставил целью деморализовать врага – ему это удалось.

– Надо думать о мщении! – убеждал Рагнар. – Мы отплатим врагу за все!

Но Хельги только рукой махнул:

– Некромант подобрал на дороге труп, нарядил в цверговские тряпки, и все. В гибели Угги он не виноват. Просто мир такой поганый. Уж не знаю, стоит ли его спасать. Может, есть смысл переселиться в другой, а этот пусть пропадает?

Меридит не согласилась категорически:

– Тебе хорошо говорить, у тебя родни почти нет. А у меня мама, сестры, бабки, прабабки, тетки, племянницы. Даже внучатая племянница есть, я не хочу, чтобы они пропали.

Ильза вытаращила мокрые еще глаза.

– Как это – внучатая племянница?

– Дочь моей племянницы, Гудрун.

– Я не про то. Сколько же ей лет?

– Гудрун? Около двадцати, она ненамного меня младше.

– А племяннице?

– Сорок с чем-то. Я ее, честно говоря, терпеть не могу, Терезку. Она меня в детстве лупила нещадно! Я ей говорю: «Ты как с теткой обращаешься? Стыдись! Есть у тебя дочь, ее и бей. А на тетку руку поднимать не моги!» Бесполезно. Совершенно не поддавалась воспитанию.

– Вот видишь! – буркнул брат по оружию.

– И ничего я не вижу! Если среди доброй сотни родичей попались одна-две или две-три… короче, несколько мегер, это еще не повод позволять уничтожить все. Взялись спасать – будем спасать. А после можем и переселиться, если тебе захочется.

На том и порешили. Но не слова дисы убедили Хельги. Просто он сообразил: вместе с тварями разумными, а значит ответственными за творящиеся вокруг безобразия, погибнут и все животные – создания ни в чем не повинные. Этого он допустить не мог.

Горы вырастали из-за горизонта стеной. Величественные, огромные, не подпирающие, а пронзающие низкое северное небо.

– Насчет палеозоя это я зря! – восхищенно выдохнул Хельги.

– А летом их не было! – Голос принца звучал почти обиженно.

– Были, – ответил эльф, – только мы не знали и не могли их видеть.

Ильза решила не отставать от Энки по части мудрости.

– Лучше поздно, чем никогда! – сказала она важно.

Эдуард озирался с опаской.

– Будь я некромантом, я бы здесь на каждом шагу скагаллы поставил.

– Молодец, – похвалила Меридит, – стратегически мыслишь! Но от них зимой толку нет. Внешний круг заносит снегом, и ничего не действует.

– Хорошо! – обрадовался стратегически мыслящий принц.

– Не очень. Нет скагалл – найдется что-нибудь другое, о чем мы не знаем, – поспешила разочаровать сильфида.

Хельги, за редким исключением, предпочитал смотреть на жизнь с оптимизмом:

– Может, некромант настолько уверен в надежности рыбьего склада, что не считает нужным его охранять?

Подтверждалось второе предположение. До самого подножия гор путники добрались беспрепятственно. Даже облеты на рохе прекратились.

– Не к добру это, ох не к добру! – как старуха каркала Энка. Меридит настойчиво призывала подругу заткнуться.

Итак, до гор добрались: подъем местности становился все круче, а берега Иткелен все выше, река ныряла в гигантское ущелье, похожее на горло дракона изнутри. Остановились.

– И куда теперь? – озвучил гном общий немой вопрос; из-за сильного ветра ему приходилось орать.

Хельги устремил глубокомысленный взор вперед, на расселину, по которой Иткелен несла свои ледяные воды из страшного Инферна в счастливый Аваллон.

– Очень необычное явление… – изрек он задумчиво.

– Какое? – спросил гном.

– Как правило, реки берут начало в горах и текут вниз. Текут вниз! – Порыв ветра заглушал его голос. – А Иткелен прорезает насквозь молодой горный хребет, при этом исток ее находится на равнине. Странная ситуация. Если только предположить, что в этом месте, – он кивнул на ущелье, – проходит действующий разлом…

– Тьфу! – плюнул Орвуд. – Кто о чем, а гурр о помойке!

Ильза была любознательной девушкой:

– А зачем гурру помойка? И я не помню, кто такой гурр.

– Помнишь, по дороге на Трегерат волосатый бежал? Мы его спасали. А помойка ему нужна затем, что он с нее питается.

Ильза сочла нужным оскорбиться:

– Хельги не гурр, по помойкам не шатается!

Хельги хихикнул немного смущенно. В его бурной жизни всякое случалось. Когда бежишь из плена по вражеской территории, не приходится быть слишком разборчивым.

– Мне не интересно, где он находит себе пищу, – ворчал гном. – Мне интересно, о чем он думает. А думает он о чем угодно, но не о деле. Нам нужна конструктивная идея, что делать дальше.

– А кто у нас главный специалист по горным недрам? И вообще, если в твоей голове помещается только одна мысль, это не значит, что у других так же. Хочешь идею – пожалуйста: рыбы прячутся под землей – это своего рода клад, а у нас есть папоротник.

Пользоваться этим магическим цветком никто не умел, действовали наугад. Рагнар вышел вперед, держа его на вытянутых руках. Сделал несколько шагов на восток, свернул к югу, вернулся назад. Папоротник лежал в его ладонях, сухой и безжизненный. Но стоило рыцарю повернуться лицом на север – из глубины «соцветия» полилось слабое, но вполне различимое свечение.

– Туда нам и надо! – обрадовался рыцарь.

– Хочется верить, – вздохнул Хельги. Его аналитический ум усмотрел изъян в собственной конструктивной идее: как знать, нет ли в здешних местах других кладов кроме рыб и не станет ли папоротник гонять их по горам, пока они не обойдут все тролльи норы и старые разбойничьи схроны?