Великий Ганнибал. «Враг у ворот!» - Яков Нерсесов

…Между прочим, будучи военным гением, Ганнибал безошибочно точно определял момент, когда ему лучше выйти из боя, прежде чем ситуация окончательно повернется не в его пользу. Почти всегда ему это удавалось и разгрома не случалось! А ведь отступление – самый сложный вид боя, требовавший дисциплинированности и стойкости от воинов и, конечно, слаженности действий и умения маневрировать под натиском наседавшего врага. Впрочем, мало кто из великих полководцев так часто пользовался этим тактическим приемом: быстро и зло огрызаясь, покидать поле боя с минимальными потерями…

Потеряв 8 тысяч убитыми, 700 пленными, четырех слонов убитыми и еще двух – взятыми в полон, Ганнибал ночью тихо покинул свою стоянку под Грументом, оставив на месте лагеря массу горящих костров и своих последних конных нумидийцев, чтобы «мелькали на валу и в воротах». Расчет был на то, что мобильные нумидийцы смогут в последний момент оторваться от врага и вернутся в ряды потрепанного Ганнибалова воинства. Но далеко оторваться ему не удалось, и еще одно, скорее арьергардное, чем полномасштабное, сражение, на этот раз под стенами Венусия, тоже закончилось для пунов плачевно. Они потеряли еще 2 тысячи воинов.

Потеря последних сотен нумидийцев имела для Ганнибала катастрофические последствия: он окончательно лишился этой превосходной легконогой кавалерии – без нее он оказался как бы… «без ног».

Стремительная разведка и конные засады теперь были ему уже… «не по карману»!

Положение Ганнибала стало критическим: прорваться в столь счастливую для него просторную долину реки Ауфид, где 9 лет назад под Каннами он в пух и в прах разнес грозные римские легионы и куда снова так стремился, ему так и не удалось. Следовавший за ним по пятам Нерон показал всем, чего он стоит как полководец, сделав все возможное, чтобы этого не произошло. Видя, что на север ему не пробиться, темными ночами, горными тропами, Ганнибал оторвался-таки от назойливого врага и вернулся назад – в Апулию. Авангард Нерона контролировал войско пунов, но ввязываться в бои, пусть даже местного значения, не стал.

У римского консула возникла задача поважнее, по крайней мере, так он полагал.

Дело в том, что пока Нерон с Ганнибалом мерились силами, а затем играли в догонялки, гонцы Гасдрубала проскакали почти через весь полуостров, но своенравная Госпожа Удача отвернулась от них. Они сбились с пути и в поисках Ганнибала попали по ошибке в окрестности Тарента, где уже давно хозяйничали римляне. Здесь на одном из полей их схватили римские фуражиры. Через них послание Гасдрубала брату с указанным временем и местом встречи попало в руки пропретора Квинта Клавдия, а затем к консулу Нерону.

Узнав о месте намечавшегося рандеву двух карфагенских братьев-полководцев, Нерон, у которого, как известно, был свой особый счет к брату Ганнибала, тут же понял, что у него появился хороший шанс не только отыграться за иберийский казус, но и решить исход этой кампании и, возможно, даже всей войны.

Правда, для этого действовать надо было безотлагательно и максимально стремительно.

И хотя он все же послал донесение о случившемся в сенат, но дожидаться его решения не стал, а начал действовать на свой страх и риск, пока один из братьев еще не ведал, что делает другой, в то время как римляне уже знали о том, что делали они оба. С отборным 7-тысячным отрядом (6 тысяч лучшей пехоты и тысяча лучших всадников) Нерон, зная, что Ганнибал ушел на юг, не мешкая, ночью, стремительно, увеличенными переходами (как это умели делать в экстренных случаях римские легионеры) двинулся на… север на помощь армии Марка Ливия Салинатора, призванной остановить Гасдрубала от прорыва к брату. Впереди, загоняя лошадей, понеслись гонцы с приказом, чтобы деревни по пути следования отряда доставляли к дорогам сменных лошадей, мулов и телеги – все, на чем могли перемещаться дальше усталые люди. Против Ганнибала был выставлен сильный (чуть ли не 30-тысячный; данные сильно разнятся) заслон под началом то ли Фульвия Флакка (одного из героев осады Капуи), то ли Квинта Катия, которому было приказано для обмана пунийского полководца разжигать обычное количество костров.

Против такой силы Ганнибал вряд ли мог рассчитывать на решительную победу: спустя 11 лет после прихода в Италию он уже не мог диктовать свою волю на поле боя.

…Между прочим, в Риме, узнав о самоуправстве Нерона, поначалу не на шутку перепугались. Одни опасались, что Ганнибал, прослышав об уходе Нерона, оставившего Рим без прикрытия, на север, может уничтожить и легионы Флакка и… самого Нерона, если кинется за ним вдогонку! Тем более что у смельчака было под началом всего лишь 7 тысяч бойцов! Другие сомневались, что Нерон сумеет одолеть коварного Гасдрубала, уже однажды оставившего его в дураках в Испании. Но Нерон уже был далеко, и оставалось лишь уповать на его жажду мести и на… Волю Богов…

До поры до времени Нерон скрывал от своих солдат цель своего марш-броска. Лишь значительно удалившись от Ганнибала, он все же оповестил свой спецотряд о том, куда и зачем они так спешат. Легионеры шли через края, досыта нахлебавшиеся всеми тяготами многолетней войны с пунийским агрессором, и среди мужской части населения нашлось немало добровольцев, пожелавших присоединиться к воинам Нерона, идущим отражать очередную угрозу с севера. Нерон сентиментальностью не страдал и отбирал только лучших из лучших, способных на деле усилить его и без того отборную «спецбригаду».

Глава 8. Роковая битва на Метавре – конец всех надежд Ганнибала

Всего за 7 дней почти беспрерывного 400-километрового марш-броска бойцы Нерона добрались до лагеря Салинатора, стоявшего всего в пятиста шагах напротив бивака Гасдрубала.

Ночью, под покровом темноты и в проливной дождь без шума вступили они в лагерь Марка Ливия. Последний и его офицеры настаивали на том, чтобы легион Нерона отдохнул перед боем, но Нерон, настроенный очень решительно, не без оснований уверял, что промедление смерти подобно и атаковать надо тотчас. Если дать бой немедленно, то можно не только разгромить Гасдрубала, но и успеть вернуться назад, где от Ганнибала можно было ожидать чего угодно! Как затравившие медведя гончие псы, готовились римские консулы напасть на карфагенского полководца. Нерон вел себя очень осторожно: разбивать отдельного лагеря не стал, а своих людей разместил в палатках Салинатора – «салинаторцам» пришлось здорово потесниться, чтобы вместить «неронцев».

И все же провести пунийского полководца римлянам не удалось. От его сторожевых постов не укрылось ни необыкновенное оживление во вражеском лагере, ни вид загнанных лошадей, ни то, что теперь боевые сигналы в римском лагере подавались не один раз, как прежде, а дважды: один раз – для воинов Ливия и другой – для легионеров… Нерона! Гасдрубалу стало ясно: ему противостоят силы двух римских армий, а значит – соотношение сил не в его пользу. Не зная всего в точности, он мог решить, что его брат убит, а войско его разгромлено, и решил действовать на свой страх и риск.