Неандертальский параллакс - Роберт Сойер

Правда, гори оно всё в аду.

Глава 15

Понтеру Боддету и Тукане Пратт было присвоено (или подтверждено — в зависимости от юридической интерпретации) канадское гражданство в здании канадского парламента во второй половине того же дня. Церемонию проводил лично федеральный министр гражданства и иммиграции в присутствии журналистов со всего мира.

Понтер, как мог, произнёс клятву, которую он заучил под руководством Элен Ганье; он даже исковеркал не так уж много слов: «Обещаю храныть верность э быть преданным подданным Её Велычества Королевы Елезаветы Второй, Королевы Канады, её наследнеков и преемнеков, соблюдать законы Канады, эсполнять все обязанносте канадского гражданына». Элен Ганье была так довольна выступлением Понтера, что, забывшись, зааплодировала по окончанию его речи, заслужив неодобрительный взгляд министра.

Тукане английские слова давались гораздо тяжелее, но и она в конце концов с ними справилась.

По окончании церемонии был небольшой фуршет с вином и сыром — в ходе которого, как заметила Элен, Понтер и Тукана не притронулись ни к тому, ни к другому. Они не пили молока и не ели никаких молочных продуктов; также их не интересовало ничего, произведённое из зерновых. Элен предусмотрительно накормила их перед началом церемонии, иначе они бы быстро опустошили блюда с фруктами и холодными закусками, которые также были на фуршете. Понтеру особенно пришлось по вкусу копчёное мясо по-монреальски.

Каждому неандертальцу был выдан не только сертификат о канадском гражданстве, но и карточка медицинского страхования провинции Онтарио и паспорт. Завтра они должны были отправиться в Соединённые Штаты. Но перед этим им предстояло поучаствовать в ещё одном официальном мероприятии на канадской земле.

— Вам понравился ужин с канадским премьер-министром? — спросил Селган, сидя на седлокресле в своём круглом офисе.

Понтер кивнул.

— Очень понравился. Там было много интересных людей. И мы ели большие коровьи бифштексы из Альберты — это, видимо, ещё одна часть Канады. А также овощи: некоторые из них я узнал, другие — нет.

— Надо бы и мне тоже попробовать эту корову, — сказал Селган.

— Она может быть очень вкусной, — сказал Понтер, — хотя, похоже, это чуть ли не единственное млекопитающее, которое они едят — это, и ещё разновидность кабана, которую они вывели путём селекции.

— Ах, — сказал Селган. — Думаю, это я тоже когда-нибудь попробую. — Он помолчал. — Итак, давайте посмотрим, где мы находимся. Вы вернулись в другой мир, но обстоятельства пока что не позволили вам встретиться с Мэре. В то же время вы встретились с высшими должностными лицами страны, в которой вы оказались. Вы хорошо питались и чувствовали… что? Удовлетворение?

— Да, полагаю, это можно и так назвать. Но…

— Но что? — спросил Селган.

— Это состояние продлилось недолго.

После ужина на Сассекс-драйв, 24 Понтера отвезли в гостиницу «Шато-Лорье» и поместили в его огромные апартаменты. Их обстановка была… наверное, слово «роскошный» подоходит здесь лучше всего, подумал Понтер; номер был обставлен и украшен более замысловато, чем всё, что он когда-либо видел в своем мире.

Тукана уехала вместе с Элен Ганье, чтобы ещё раз обсудить с ней детали её завтрашнего выступления перед Объединёнными Нациями. Понтеру не нужно было там выступать, но, тем не менее, он провёл вечер, читая об этой организации.

Строго говоря, это было не совсем так: ни он, ни Хак пока что не умели читать по-английски. Понтер пользовался предоставленным канадским правительством портативным компьютером, в который была загружена какая-то энциклопедия. Энциклопедия эта имела функцию преобразования текста в речь, которая читала текст раздражающе механическим голосом — народ Понтера мог многому научить глексенов в области синтезирования голосов. Так или иначе, Хак слушал английские слова, произносимые компьютером, и переводил их для Понтера на неантертальский язык.

В самом начале статьи про Организацию Объединённых Наций была ссылка на понятие «устава» этой организации — по-видимому, ещё учредительный документ. Его вступление повергло Понтера в ужас:

Мы, народы Объединённых Наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе…

Две войны — в течение одной человеческой жизни! В истории мира Понтера тоже были войны, но последняя окончилась почти двадцать тысяч месяцев назад. Она была опустошительной, но причинённое ею горе определённо не было невыразимым (Хак перевёл это слово как «не подсчитанное»). Наоборот, каждый подросток должен был знать жуткую правду о той войне, которая унесла жизни 719 человек.

Какая страшная трагедия! Но глексены вели не одну, а две войны с промежутком в какую-то тысячу лун.

С другой стороны, откуда он знает, как давно была основана ООН? Возможно, под «нашей жизнью» имеется в виду период давно минувшего прошлого. Понтер попросил Хака прослушать статью дальше и посмотреть, не сможет ли он обнаружить дату основания организации. Он смог: один-девять-четыре-пять.

Текущий год по глексенскому счёту имеет номер два-чего-то-там, не так ли?

— Сколько лет назад это было? — спросил Понтер.

Хак ответил, и Понтер почувствовал, как бессильно оседает в своём кресле. Период «нашей жизни», о котором говорилось в документе, период, в течение которого не одна, а две войны бушевали в этом мире — фактически, ещё продолжался.

Понтер захотел узнать больше о глексенских войнах. Прежде чем удалиться с Туканой, Элен оставила энциклопедию открытой на статье об Организации Объединённых Наций, но Понтеру постепенно удалось пробиться через совершенно не интуитивный интерфейс.

— Которое из слов означает «война»? — спросил он.

Хак сопоставил услышанный текст со словами, изображёнными на экране компьютера.

— Это шестая справа группа символов в девятой строке текста.

Понтер обозначил это место на экране, прижав его кончиком пальца.

— Не может быть, — сказал он. — В этой группе всего пять символов. — На языке неандертальцев «война» звучала как мапарталтапа; с тех пор, как он попал сюда, Понтер не раз сожалел о своих скудных познаниях в лингвистике — как бы она ему сейчас пригодилась! — однако одной из основ, которую он отлично понимал, было то, что короткие слова обозначают распространённые концепции.