Неандертальский параллакс - Роберт Сойер

Мэри невесело усмехнулась.

— Да уж, хорошего мало.

— Вы знаете, — сказала Дария, — по-настоящему плохая новость, что на этой неделе в кампусе изнасиловали женщину. В «Экскалибуре»[64] писали.

Сердце Мэри пропустило удар.

— Господи, — сказала она. Потом снова развернулась с креслом к окну, представляя себе, что видит в нём университетский кампус.

— Ага, — сказал Дария. — Причём прямо рядом, возле Фаркуарсон-билдинг.

— Там говорилось, кто жертва?

— Нет. Никаких подробностей.

— Насильника поймали?

— Пока нет.

Мэри глубоко вздохнула.

— Дария, будьте осторожны. Будьте очень осторожны.

— Обязательно, — ответила Дария. — Джош встречает меня с работы каждый день. — Джош — Мэри не помнила его фамилии — это бойфренд Дарии, студент из Осгуд-Холла[65].

— Хорошо, — сказала Мэри. — Это хорошо.

— Ну, так или иначе, — сказала Дария, явно настроенная перевести разговор на более весёлую тему, — я звонила сообщить о Рамзесе. Скорее всего, будет какое-то освещение в прессе. Завтра к нам обещали приехать из «Си-Би-Си».

— Отлично, — сказала Мэри, почти не соображая, что говорит.

— Меня прямо распирает, — сказала Дария. — Это так здорово!

Мэри улыбнулась. Ещё бы!

— Ладно, не буду вам больше докучать, — сказала Дария. — Просто хотела поделиться. Потом ещё позвоню.

— Пока, — сказала Мэри.

— Пока, — повторила Дария и отключилась.

Мэри попыталась положить трубку, но у неё тряслись руки, и она не сразу попала трубкой в гнездо.

Ещё одно изнасилование.

Ещё один насильник?

Или… или… или…

Или это животное, этот монстр, о котором она не сообщила в полицию, нанёс новый удар?

Мэри почувствовала, как её желудок завязывается узлом, словно в быстро снижающемся самолёте.

Чёрт. Чёрт возьми!

Если бы она сообщила об изнасиловании — если бы полиция насторожилась, если бы университетская газета…

Прошло несколько недель со времени нападения на неё. Нет причин считать, что насильник тот же. Но, с другой стороны, сколько длится у насильника восторг, подъём, вызванный удачным нападением? Сколько ему потребуется на то, чтобы набраться смелости — злобной, сжигающей душу смелости — и решиться на новое преступление?

Мэри предупредила Дарию. Не только сейчас, гораздо раньше, в е-мэйле из Садбери. Но Дария — лишь одна из тысяч женщин в Йоркском университете, одна из…

Мэри преподавала на кафедре женских исследований, она была знакома с феминистской фразеологией: все взрослые люди женского пола — это женщины и только женщины. Но Мэри тридцать девять — её день рождения пришёл и прошёл никем незамеченный — а в Йоркский принимают с восемнадцати. О, первокурсницы — тоже женщины… но они ещё и девушки, по крайней мере, по сравнению с Мэри; многие из них впервые оказались вдали от дома, только-только начинают свой жизненный путь.

И этот зверь охотится на них. Зверь, которому она сама дала уйти.

Мэри снова посмотрела в окно, но в этот раз она была рада, что Торонто отсюда не разглядеть.

Некоторое время спустя — Мэри представления не имела, какое именно — дверь её лаборатории приоткрылась, и в неё просунулась голова Луизы Бенуа.

— Мэри, как насчет пообедать?

Мэри повернулась к ней вместе с креслом.

— Mon dieu! — воскликнула Луиза. — Qu’est-ce qu’il y a de mal?

Мэри знала французский достаточно, чтобы понять вопрос.

— Нет, ничего. А что такое?

Луиза перешла на английский; её голос звучал недоверчиво:

— Ты плакала.

Мэри автоматически поднесла руку к щеке, и сразу одёрнула. Она почувствовала, как её брови полезли на лоб.

— О! — тихо выдохнула она, не зная, что и сказать.

— Что случилось? — снова спросила Луиза.

Мэри глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Луиза была самым близким ей человеком во всех Соединённых Штатах. А Кейша, консультант Центра помощи жертвам изнасилований, с которой она разговаривала в Садбери, как будто находилась во многих световых годах отсюда. Но…

Но нет. Она не хочет об этом говорить; она не хочет рассказывать о своей боли.

Или своей вине.

И всё же она должна что-то сказать.

— Ничего, — сказала она, наконец. — Просто… — Она нашарила на столе пачку вегманcовских[66] салфеток и вытерла лицо.

Луиза понимающе кивнула, словно Мэри призналась ей в каком-нибудь — как бы она это назвала? В каком-нибудь affaire de coeur с несчастливым финалом. Мэри подозревала, что у Луизы было множество таких романов.

— Мужчины, — согласилась Луиза, закатывая глаза к потолку. — Ты не можешь жить с ними, и не можешь жить без них.

Мэри хотела было кивнуть в знак согласия, но… она слышала, что в мире Понтера всё не так, как сказала Луиза. И потом, Мэри не какая-нибудь школьница — впрочем, как и Луиза.

— Это из-за них мире столько проблем, — сказала Мэри.

Луиза кивнула и на это, и, по-видимому, уловила смену акцентов.

— Женщины определённо реже устраивают теракты.

Мэри была вынуждена согласиться с Луизой, но…

— Но проблемы не только от заграничных мужчин. От здешних тоже — и в Америке и в Канаде.

Брови Луизы озадаченно изогнулись.

— Что случилось? — спросила она.

И Мэри, наконец, ответила, пусть и не полностью.

— Мне звонила подруга из Йоркского университета. Сказала, что в кампусе было изнасилование.

— О Господи, — сказала Луиза. — Кто-то знакомый?

Мэри покачала головой, хотя и понимала, что не знает ответа. Боже, подумала она, а что если это и правда кто-то знакомый — кто-то из тех, кого она учила?

— Нет, — сказала Мэри, словно покачивание головой недостаточно чётко передавало смысл ответа. — Но я сильно расстроилась. — Она посмотрела на Луизу — такую молодую, такую красивую — и опустила взгляд. — Это так ужасно.

Луиза кивнула, и то был такой же мудрый кивок видавшей виды женщины, как и в первый раз, будто Луиза — у Мэри при этой мысли скрутило желудок — будто она знала, о ком Мэри сейчас говорила. Но Мэри не могла это выяснить, не раскрыв свою историю, а к этому она была не готова — по крайней мере, пока.

— Мужчины могут быть такими ужасными, — сказала Мэри. Это прозвучало легковесно, по-бриджитджонсовски, но это была правда.

Правда, гори оно всё в аду.

Глава 15

Понтеру Боддету и Тукане Пратт было присвоено (или подтверждено — в зависимости от юридической интерпретации) канадское гражданство в здании канадского парламента во второй половине того же дня. Церемонию проводил лично федеральный министр гражданства и иммиграции в присутствии журналистов со всего мира.