"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Выбрался наверх, запутался в обеденном зале в табуретках, упал и выполз на улицу уже совершенно на карачках. Солнце вылезло из-за туч окончательно, ослепило, резануло по глазам, чуть слезы не брызнули.

– Сюда! – крикнул Егор.

Граната не взорвалась, такое случается. Я, приволакивая ногу, подбежал к нему.

Егор стоял рядом с крыльцом, нервно грыз ногти, сплевывал их в ладонь.

– Все? – спросил он и ссыпал в карман ногти. – Всех убил?

Я помотал головой. Перезарядился.

– Надо было гранатой…

– Не взорвалась, – объяснил я.

– Надо еще кинуть.

– Пойди кинь.

Егор помотал головой. На пороге сосисочной появился сумрак. Поежился от холода, на туловище у него просматривались дырки от моих пуль, не принесших ему, как видимо, никакого вреда. Он двигался лениво, полусъеженно, увидел и сразу направился к нам. Этот сумрак был перепутан веревками и поперек и наискось, веревки и за ним волоклись, видимо, когда-то этот человек занимался веревками, веревочником был, или ремнеплетом, хорошее ремесло. Только не вылечить его теперь ничем, хотя нет, есть.

Сумрак заковылял скорее. Я выстрелил.

Карабин. Как же все-таки приятно! Пуля попала сумраку в голову, сумрак свалился вперед и уже не поднялся, так и остался. Будь здоров.

Перезарядил.

И тут же из сосисочной стали вываливать остальные. Много. Грязная толпа, в лохмотьях, в бусах, с блестящими часами на руках, какое счастье, что зима и они медленны, они устремились к нам, похожие на устрашающих сверчков, ночных насекомых, даже с каким-то соответствующим согласным гудением.

Егор поднял обрез, короткоствольный, всего лишь пять патронов, оружие для ближнего боя, оружие для боя почти в упор. Егор прицелился и тут же выстрелил, конечно, промазал и крикнул:

– Бежим! Бежим!

Сумраки умеют это – внушать страх. Один раз увидишь – и потом каждый раз пот по загривку, это и я почувствовал. Егор пальнул еще раз, и снова промазал и рванул, я едва успел поймать.

– Бежим!

– Не сейчас, – сказал я по возможности спокойно. – Мы их перебить собирались.

Я выстрелил.

Сумраки приближались. Я решил остановить всех, надоели они мне, ходят здесь туда-сюда, последних людей пугают. Сожрать меня пытались, изломали всего. Курка убили. Пожалуй, из всей погани я ненавидел их больше всего.

До того, как они приблизились на опасное расстояние, я успел уложить еще двух. Егор тоже стрелял. Три раза, все три раза мимо. Попробовал перезарядить, рассыпал патроны.

– Бежим! Бежим!

Он не выдержал, прыснул в сторону проулка.

Сумраки приближались. Вступать с ними в рукопашную я не собирался, времени на перезарядку не оставалось, поспешил за Егором.

Он забыл про проход вдоль стены и продирался напрямик через колючие заросли и грузовики, ругаясь и всхлипывая. Нет, надо еще учить и учить, слишком уж легко утрачивает равновесие, такие долго не живут. Надо начать за ноги подвешивать, это чрезвычайно укрепляет самообладание. Повисишь пару часиков вниз башкой на шестнадцатом этаже – и успокаиваешься. Начинаешь смотреть на мир по-другому. На бревне еще хорошо стоять, Гомер любил это упражнение. Вкапывается бревно, не очень высокое, метров в десять. Вертикально. Человек забирается на бревно и стоит на торце сколько сможет. Развивает терпение и равновесие, нельзя ни двигаться слишком сильно, ни стоять абсолютно неподвижно. Сначала подвешу его, потом на бревно.

Я сделал несколько шагов вдоль стены, зарядил карабин. Сумраки уже пытались прорваться через кусты, я пристрелил еще одного.

Хлопнула крышка люка, этот дурак забрался в танк. Если совсем одуреет и закроется, не выкурить, нет, определенно на столб его надо выставить.

Протиснулся мимо грузовиков, запрыгнул на танк.

– Егор! Вылезай!

Егор крикнул что-то из-под брони, совсем не слышно. Показались несколько сумраков. Я сидел рядом с пушкой. Сумраки пробирались через кусты и через грузовики, я отстрелил еще две штуки, и тут показался быстрый.

Он влетел на кабину грузовика, ударил лапами по крыше, и железо продавилось. Быстрый. Не до невидимости, но раза в два быстрее, чем я мог отследить. Я прицелился, выстрелил и попал в пустоту, и тут же сумрак плюхнулся на меня. Боднул, ударил кулаком в грудь и вышиб дыхание, отшвырнул карабин и впился зубами в плечевой щиток и тут же схватил меня под мышки, поддернул вверх и ударил спиной о железо. И головой тоже.

И еще раз. Со второго раза у меня звезды в глазах завертелись, крупные, с лапками и хвостиками, и внутри опять что-то треснуло, в районе позвоночника. Сумрак собирался продолжить, и сил мне достало только на то, чтобы вытащить нож, а вогнать его между ребрами уже нет, не получилось.

Наверное, с третьего раза он вышиб бы из меня сознание. Вырваться из этих лап не получалось, я попробовал пнуть тварь коленом в живот, с таким же успехом я мог бы пинать водокачку. Я приготовился к удару, стараясь привести мышцы в полурасслабленное положение, успел увидеть равнодушные сумрачьи глаза…

Над ухом грохнуло. Сумрак обмяк и повис на моих плечах. Показался Егор, столкнул погань в сторону. Схватил меня за шиворот и втащил в люк, вниз головой, я ударился сразу о множество острых углов, больно.

Егор захлопнул крышку люка.

Я лежал, уткнувшись головой в холодное железо, задрав ноги. В танке оказалось тесновато. Полежал маленько и вывернулся, сел. Повезло. Отбрыкались. Если бы не холод, если бы сумраки оставались в силе и не тормозили… Так легко не отделались бы. Отец Егора не дурак, зачищал территорию в мороз.

Теперь бы из танка выбраться.

– Не переживай, тут все есть, – сказал Егор.

– Что есть?

– Все, что надо. Отец после того сидения тут запасы оставил. Вода, еда, свечи. Даже книжки есть, чтобы читать и не умереть от скуки. Оружие с патронами, запасы небольшие, но все-таки достаточные для обороны.

– Мудро, – оценил я.

На самом деле, мудро, я мудрость люблю, когда она настоящая. Вон Гомер, сколько раз мне велел в прикладе три заряда запасных держать – мудро ведь, сколько раз жизнь мне спасало!

– У нас тут везде нычки. В разных местах. Отец хотел распространить зону безопасности, почти в каждом доме можно отсидеться неделю-другую.

Егор зажег свечу. Действительно. Бутылки, коробки, пластиковые ведерки. Наверное, при желании можно не две недели, а целый месяц просидеть, а то и больше. Даже вдвоем. Хотя вдвоем сложно, одному еще кое-как можно было пристроиться и спать на боку, вдвоем придется сидеть. Хорошо хоть стульчики припасены.

Устроились в этих сиденьях и стали смотреть на свечу.

Я люблю свечи, от них успокаиваешься. От запаха, от равномерного потрескивания, от света. Жаль, что Егор и его папаня почти все свечные запасы спалили, осталось мало, ящика три, теперь зажигаем по одной штуке по вечерам, смотрим на нее. У Егора в слоне и особые свечи есть, праздничные, в виде елок, в виде цветков, в виде сказочных существ, он их не разрешает зажигать, бережет для праздника. Я спрашивал, когда должен праздник приключиться, хоть какой-нибудь, но Егор не отвечал, подозреваю, что не знал он ничего про праздники. Но свечи не давал, берег.

По свечке побежал расплавленный воск, я собрал его и стал разминать пальцами, приятное вещество.

– И что дальше будем делать? – спросил я.

– Ничего. Посидим немного. Морозы ударят, они сразу и разбегутся.

Понятно, подумал я. Не хочет идти на север. Придумывает оправдания. Танк вот подвернулся. Удачно…

Как-то чересчур удачно. А может, он нарочно? Придумал все, поперлись в эту сосисочную… Нет, вряд ли нарочно, не стал бы Егор жизнью рисковать, чуть не сожрали ведь.

– А если морозы не ударят? – спросил я.

– Ударят, – пожал плечами Егор. – Морозы всегда случаются. А сейчас выходить нельзя…

Снаружи по броне ударили, царапнули острым.

– Слышишь?! Это они! Выходить нельзя! Они тут всех выели. Всех, только они одни остались. Никаких других существ. Ты рассказывал про других существ. Про волков, про кенгу… Кенга – это кто?