Африка грёз и действительности (Том 1) - Иржи Ганзелка

Ведь это же человек!

Нет, это всего-навсего умирающая старуха.

Невольно вздрогнешь. А люди кругом ходят, разговаривают, торгуют, просят милостыню, спят…

Мулай-Идрис заставляет задуматься о той громадной пропасти, которая отделяет богатства Марокко и его правителей от страшной нищеты арабского населения. Неправильно было бы думать, что нищенский уровень жизни — это только результат тысячелетних традиций ислама, его фатализма, слепой веры в судьбу, предначертанную аллахом. Нет. Это последствие хозяйничания всех предыдущих властителей страны, которые никогда не стремились пробудить народ от летаргии, ибо подобное состояние, отягощенное неграмотностью, было верной порукой неограниченной эксплуатации. Положение не изменилось и теперь, под властью французов.

Французские колонизаторы не тронули старой системы управления и даже не попытались изменить облик страны и характер ее людей. В богато иллюстрированных туристических справочниках для Марокко не найдешь ни потрясающих картин нищеты в Мулай-Идрисе, ни фотографий оборванных детей, просящих милостыню у стен дворцов, или голодных ремесленников, работающих в затхлых трущобах Феса площадью в два квадратных метра.

— Нам предстоит тяжелая работа, — сказал нам в Касабланке молодой докер, член Коммунистической партии Марокко. — В Марокко до сих пор 95 процентов неграмотных. Наша задача — помочь людям преодолеть их отсталость. Поэтому члены партии по воскресеньям и праздникам разъезжают по деревням и бесплатно учат читать и писать взрослых и детей. Они прививают им основы гигиены и заполняют жителям каждого селения удостоверения личности, так как иначе мало кто из них будет знать дату своего рождения…

Километрах в двух от Мулай-Идриса находятся сохранившиеся развалины римского города Волюбилис.

Строгий стиль арок триумфальных ворот, мозаичные атриумы, канализация, построенная две тысячи лет назад, жернова для выжимания оливкового масла, мостовая главных улиц и обломки архитравов, валяющиеся под стройными колоннами с коринфскими капителями, — все это напоминало о том, что когда-то здесь била ключом жизнь античной империи.

Средиземное море — Mare nostrum, — все берега которого в конце III века нашей эры оказались под властью Рима, на короткое время стало свидетелем могучего расцвета римского зодчества. На спинах своих рабов разнесли богатые римляне комфорт и роскошь столицы по всем уголкам римского мира. И на африканском побережье выросли города, во многом напоминавшие столицу империи.

Если бы житель некогда цветущего Волюбилиса мог бы посетить современный город и осмотреть его, он, возможно, изумился бы, глядя на электрические лампочки во французских учреждениях, автомобили чиновников или самолеты, при помощи которых французские монополисты сокращают при деловых поездках тысячи неинтересных изнурительных километров пути через Сахару. Меньше удивился бы он французским бетонированным и асфальтированным дорогам. И, наконец, вполне естественным показалось бы ему то, что французские власти обращаются с народом современной Мавритании с той же беззастенчивостью, с какой в свое время это делали власти славного города Волюбилис.

В сущности, за две тысячи лет здесь ничего не изменилось. При господстве римлян деспотичные цезари пользовались роскошью и комфортом, в то время как народ, изнуренный непосильным трудом, умирал с голода за стенами дворцов. Сегодня французские капиталисты заменили каменные атриумы ваннами, выложенными кафелем, античные храмы — биржевыми кулуарами, а эксплуатируемый народ по-старому изнывает в непосильном труде и умирает в нищете…

Глава II

ПО АЛЖИРУ И ТУНИСУ

Арабское слово «Аль-Джазаир», от которого произошло название Алжир, означает «острова». Неизвестно, то ли арабы, придя сюда с пустынного востока, приняли страну за райский остров или же ее назвали так случайно, имея в виду какой-нибудь из островков у побережья. Во всяком случае, совершенно точно одно — островом спокойствия Алжир никогда не был.

Как и две другие страны древней провинции Africa Minor — Марокко и Тунис, — Алжир пережил целый ряд властителей. После финикийцев — основателей Карфагена, развалины которого сохранились недалеко от главного города современного Туниса, сюда пришли римляне. Затем по стране прошли вандалы и византийцы и, наконец, появились буйные арабы, которые оттеснили берберские племена вглубь страны, к самым горам. Мавританская династия, обосновавшаяся вначале недалеко от развалин римского города Волюбилис и основавшая знаменитый Фес, за два столетия достигла небывалого могущества и проникла на севере вглубь Пиренейского полуострова, а на юге — далеко вглубь африканского континента. После распада мавританской империи страна стала ареной борьбы между Испанией и Турцией. Однако покончить с буйствами турецких пиратов удалось лишь французам, которые превратили затем Алжир в составную часть Франции, подчиняющуюся непосредственно министерству внутренних дел. Из трех основных баз французской колониальной империи на севере Африки Алжир — главный столп. Это чувствуется сразу же, как только пересечешь границу Марокко.

Выжженная пустыня, которая сопровождала нас на протяжении более 200 километров от Центрального Марокко вплоть до Уджды, исчезла бесследно, будто чудом. За отвесными скалами около Тлемсена неожиданно появились виноградники, оливковые рощи, тучные пастбища, рощи пробкового дуба и миндального дерева, благоухающие сады и необозримые хлебные поля.

Над пропастями Константины

Нельзя говорить об Алжире и не упомянуть о его горах.

Алжирские горы с их неизмеримой многогранностью создают яркий контраст унылой, безнадежной пустыне. В нескольких километрах за марокканской границей — в Тлемсене — дорога на Оран разделяется на две ветки. Путешественник не пожалеет, если изберет внутреннюю дорогу, ведущую через Мансуру. Швейцарские или австрийские Альпы изысканны и учтивы, как чичероне в автобусах, которые заранее предупреждают вас, чтобы вы приготовились к лицезрению невиданного зрелища. Алжирские горы более опытны, расчетливы и агрессивны. Без всяких предупреждений они поставят на вашем пути такие декорации, что невольно широко раскрываешь глаза и думаешь, не сон ли это?!

За Мансурой вам вдруг покажется, что вы попали в пещеру Циклопа, откуда не найти выхода. Отвесные склоны скал поднимаются к самому небу. Они кажутся бесконечными, ибо их вершины тонут в белой пене бешено мчащихся облаков. Временами сквозь облака пробивается солнце и, как театральный рефлектор, перекидывает радугу над бурными каскадами вод, которые с оглушительным шумом падают сверху и исчезают в пропасти под узким стальным мостом. Нам пришлось прикрыть объектив кинокамеры, чтобы на него не попали мелкие водяные брызги, высоко поднимавшиеся над бурлящими порогами. Мы осматриваем Мансурский водопад как раз в тот момент, когда обитатели строений, находившихся на другом берегу, эвакуируют свое имущество, готовясь к приближающемуся грозному наводнению, которое повторяется с необъяснимой точностью каждые пять лет.