Буря слов 2 - Яна Демидович

Тот, обалдевший, даже ругательные слова от шока забыл.

– А могу и без лишних железок пол тебе поменять. На трое суток. Просто, чтоб примерить, как новую одежду. Походить-пофорсить. Только… – лицо Докторши вдруг скривилось. Вытянулось и побелело, как у Пьеро, – …только от бесплодия вылечить не могу. Бьюсь над этим, бьюсь – а без толку…

Рука её легла на живот. Огладила его удивительно нежно.

Однако спустя миг Докторша встрепенулась и вновь перевела цепкий взгляд на Огрызка:

– Ну, хочешь стать дамой? Хочешь?

– Не, Док, ваще не хочу…

– Ах, как с тобой сложно! – разочарованно вздохнула жуткая фифа. – Ладно, уговорил. Глаз, руку, что там ещё? Сейчас анализы сделаем…

Следующие десять минут Огрызка вертели под гигантской лупой. И так, и сяк, и наперекосяк. Голенького, как младенца. Док, сменивший Докторшу, бесстыдно трогал его во всех, даже неудобосказуемых местах. Выступая сам себе лабораторией, брал кровь пальцем-шприцем, анализировал слюну и кусочки ткани… Бормотал, высчитывал, а потом заявил:

– Поздравляю, у тебя рак!

– Чего?! – заорал Огрызок, порываясь вскочить.

Не дали.

Из нижней конечности Дока стрельнули полосы эластичной ткани, похожей на бинты, но куда прочнее. Зафиксировали Огрызка на операционном столе.

– Не психуй, миленький. Самая ранняя стадия. Я всё исправлю! Всё-всё!

К обездвиженному Огрызку приблизился новый шприц.

– Не бойся, мои нанороботы тебе помогут! Поплавают в твоей кровке вместе с лейкоцитами… Как лодки, микро-подводные лодки, миленький… Спасут тебя, – всё приговаривал Док, аккуратно, миллиметр за миллиметром, всаживая иглу.

Что было дальше, Огрызок плохо запомнил.

Жгло кожу, жгло тело. Нестерпимо чесались остатки волос на голове. А там, где когда-то был глаз, в пустой лунке, словно копошились термиты.

Но вот…

– Вуаля, красавчик! Сейчас дам зеркало!

Сперва Огрызок решил, что модификация напрочь лишила его дара речи. Потом сумел-таки выругаться – смачно, с чувством, на всю операционную. От чего доктор заливисто расхохотался – бог, довольный реакцией своего творения.

Таким как сейчас, в зеркале, Огрызок видел себя лет двадцать назад. Тогда у него был румянец во всю щёку, гладкое лицо без шрамов и прямой, не сломанный нос. Биопротез, не отличимый от живого глаза, блестел небесно-голубой радужкой и видел всё, до последней пылинки на ногте. Удивительной чёткости было зрение. Волшебной.

К старой культе теперь крепилась механическая рука. Гибкая, подвижная, она повиновалась мысли. Двигалась как настоящая конечность…

Лысина, что обозначилась не так давно, исчезла. Заросла джунглями густых, как в молодости, волос. Дряблые мышцы подтянулись и окрепли. Налились прежней силой.

Казалось, доктор выполнил угрозу-обещание. Сделал-таки его суперменом.

– Я и в мозгах у тебя пощуровал, – гордо заявил Док, потирая множественные ручки. – Имплант добавил. Память расширил, инструкцию по использованию добавил, сообразительность чуток повысил. Смекаешь, что к чему?

– Смекаю, Док, – хрипло выдохнул Огрызок.

И тут заметил маленький, похожий на шляпку гвоздя, кругляш около шеи.

– А это что за фигня?

Видимо, новой смекалки не хватало, чтобы без подсказок разгадать назначение этой нашлёпки. Но почему-то от плохого предчувствия засосало под ложечкой.

И стало ещё хуже, когда физиономия Дока скривилась и помрачнела.

– А это… А ты разве ещё не в курсе, миленький?

– Нет.

Док вздохнул.

И, наконец, объяснил:

– Понимаешь… Это чтобы ты не сбежал никуда.

Огрызок похолодел.

– То есть…

– Да. Если попробуешь сбежать – будет ба-альшой взрыв.

***

Вечеринка была в самом разгаре.

Огрызок – нет, какой он теперь Огрызок? Он спелое, наливное Яблочко! – подумал бродяга, недобро ухмыльнувшись, – проводил цепким взглядом парочку хвостатых девиц. Послал им вдогонку цветистый комплемент, которому бы позавидовал сам Казанова.

«Да. Яблочко. Причём в самом соку».

И плевать, что через трое суток придётся опять идти к Доку на операцию. Он успеет потусить в Парадизе. Успеет запомнить всё.

…Когда ему открыли правду, Огрызок выругался по новой. Только мысленно.

«Ах ведь хитрые жуки! Так и знал, что с этой чёртовой Лотереей не всё в порядке!»

Все знали, что модификация давалась лишь временно. Ну, в большинстве случаев.

Однако мало кто ведал, что часть победителей давно отправилась в мир иной. А родня даже не думала об этом – их просто уведомляли, что оставили победителя жить в Парадизе, запрещая общаться…

На деле же, если модификант хотел сбежать с территории Парадиза, чтобы остаться совершенным навсегда, – срабатывала мгновенная микро-бомба, вживлённая в шею. Те, кто выиграл в Лотерею, писали расписку о неразглашении столь страшного секрета.

К счастью, тем, кто вёл себя прилично, хоть заболевания не возвращали. Так что спустя несколько дней Яблочко вновь станет одноглазым, одноруким и безобразно старым бродягой… Однако хотя бы здоровым.

«Ну и плевать! Хоть три дня покайфую!» – тряхнул шевелюрой Яблочко, бросаясь во все тяжкие.

Как и те, кто был рядом с ним. Элита Кибер-града и лотерейные счастливчики.

Первые сутки пролетели со скоростью света. Помолодевший, Яблочко кадрил девиц и бессовестно ими пользовался. Обжирался экзотическими блюдами, немыслимо быстро, чисто для развлечения, учил иностранные языки и общался с такими же «знатоками». Надев спецочки, бродил в четырёхмерном нео-интернете, где сайты представляли собой комнаты и многоуровневые высотки…

А на вторые сутки приметил знакомого.

Точнее, знакомый приметил его.

– Огрызок? Ты ли это, дружище?

Яблочко присвистнул.

Знакомые глазки доброй собаки, уши с пучками волос, знакомое лицо…

А вот ниже лица всё незнакомое.

Туловище киборга. Мини-бар вместо торса. На ножках с колёсами. И шёлковая бабочка официанта на жестяной панели.

– Мастиф, ты? – аж поперхнулся Яблочко. – Я-то думал, что ты сдох, амиго!..

Яблочко шагнул было вперёд, раскрыл объятья… Передумал.

Мастиф хмыкнул.

– Что, брезгуешь?

Яблочко открыл было рот. Закрыл.

– На вот, отпей глоточек. Полегчает, – металлическая рука залезла в холодное нутро встроенного холодильника и вытащила запотевшую бутыль с чем-то вишнёво-красным.

Яблочко принял, отпил из горла. И правда полегчало. Даже спросить смог:

– Ты почему здесь? Да такой ещё…

– А я – как ты. В Лотерею выиграл. Помнишь, каким я был?

– Конечно помню!

Безногий бродяга, что славился своей добротой. Один из тех, кто раньше ошивался в забегаловке у Марты. Катался на тележечке. А потом пропал. Вот кем был Мастиф каких-то несколько месяцев назад. А сейчас…

– Я ж всегда людям помогать хотел. Когда ноги были – в кафешке работал. Нравилось! – улыбнулся Мастиф. – Вот и вспомнил молодость. Такую модификацию захотел. А потом – заметили меня, остаться позволили. Я ж смирный, без амбиций каких… Так и работаю в Парадизе.

– Дела-а-а… – покачал головой Яблочко.

– Здесь, в общем-то, хорошо, – сказал Мастиф, почёсывая искусственной рукой седоватую голову. – Но иногда по старой жизни скучаю. Как там, в Ретро-полисе? Ты к Марте ходишь?

Яблочко надулся. Снова