Свита падших богов: путь в Тир - Фарит Маратович Ахмеджанов

— Ну да, везде. Рим, Афины, Коринф, Александрия, Антиохия — везде так. Что это?

Осел машет головой.

— Надо сходить самому, — объявил Митра и легко встал. Осел заступил ему дорогу, Митра легко обошел его. — Нет, схожу один. Ты тут приглядывай.

Осел заревел, топнул ногой, из-под копыт полетели камни, но Митра, подняв свой лежавший на гальке посох и ловко вдев ноги в сандалии, уже скрылся между деревьев. Осел долго смотрел ему вслед, потом еще раз топнул ногой и, помахивая хвостом, удалился в кусты.

Деревья вокруг озера росли густо, но перед Митрой они словно расступались. Он прошел полосу леса, стволы сомкнулись за ним. На опушке — туман, его нити словно светятся, они скрывают деревья так, что их не видно с двух шагов.

Митра пересек полосу тумана и вышел на старую дорогу. Посмотрел на ее камни, постучал по ним посохом — два, три, четыре раза. Дорога подрагивала под его ударами. Наконец, убедившись, что все в порядке, Митра зашагал по ней.

По обоим краям дороги — поле, с травой, жесткими кустиками, кое-где торчат большие камни. Чуть дальше от дороги поле покрывается туманом, еще дальше переходит в облака. В их разрывах видна земля.

Дорога привела Митру к старому храму, одиноко торчащему посередине голой каменистой площадки. Его стены в трещинах, крыша прохудилась, ступеньки на входе полуразрушены, колонны в щербинах. Но Митра без страха зашел под его своды.

Он подошел к стене и несколько раз сильно ударил по ней посохом.

— Галга! — позвал он.

После нескольких ударов из щели вылетел Галга. Низенький, волосатый, коренастый и крепкий, он вытянулся из щели, перевернулся так, что стали видны крылья, натянутые между руками и поясницей. Легко приземлился на ноги. На плече виднелась полузатянувшаяся рана, но похоже, что она его ничуть не тревожила — рот растянут до ушей.

— Чего тебе?

— Чего это с тобой стряслось? Кто это тебя так?

— Не твое дело.

Митра усмехнулся.

— Какие новости? Что там на Олимпе случилось, знаешь?

Галга пожал широкими плечами, глаза у него плутовские.

— Откуда мне знать. Было все нормально, а потом вдруг — раз, и все будто перевернулось. Я слетал, — тут Галга замялся, явно не желая рассказывать все в подробностях. — Все выходы у себя они закрыли. Переполох…

— Переполох, — повторил Митра. — Надо бы нам, видимо, в Рим сходить, а?

Галга поежился.

— Прошлого раза тебе мало?

— Мало, не мало… сейчас у нас время есть, подготовимся.

— Апостолов своих пошли!

— Угу, — задумчиво кивнул Митра. — Пошлю, конечно. Только они одни не справятся.

* * *

Проснулся Азрик очень поздно. В животе подвывало, но это было нормально. В мешке лежала еще целая лепешка, так что пока проблем с этим не предвиделось.

Никуда не торопясь, он напился из ручья — и снова ему показалось, что вода мягко толкает его, словно играя. Он погладил ее. Папса нигде не было видно. Азрик привел себя в порядок, умылся и начал потихоньку спускаться вниз, в долину.

Склон был очень неровным, пересеченным оврагами, сам кряж описывал дугу, так что иногда для того, чтобы спуститься, следовало подняться. Азрик как раз одолел один из таких подъемов, дальнейшая дорога вниз терялась в зарослях — когда на него налетел Папсуккаль.

— Быстрее, — прошипел он. — И не туда, сюда… нет, подожди — тебя видят! Ложись!

Азрик хлопнулся на живот. Он был на узком гребне, откуда была видна площадка, на которой он ночевал. Там сейчас стояли четверо, взрослые и вооруженные. Азрику показалось, что кого-то из них он узнал.

Они словно играли в камни. Один из них, с густой черно-седой бородой швырнул перед собой биток, поводил головой, потом все они как по команде подняли головы и уставились прямо на Азрика. Хорошо, что он успел лечь — его скрывали кусты.

Чернобородый поискал биток в траве, поднял и повторил бросок — и снова все посмотрели в его сторону. Азрик так испугался, что чуть не вскочил, чтобы немедленно убежать. Его остановило шипение Папсуккаля.

Пятеро немного посовещались и быстрым шагом покинули поле зрения. Отправлялись явно за ним.

— Откуда они взялись, — шепотом спросил Азрик. — И что они там кидали?

Лоб Папсуккаля пересекла глубокая морщина.

— Мы пользовались такими игрушками, — медленно сказал он. — Они…

Он заозирался по сторонам, потом вытянул руку.

— Видишь вон тот утес? Ты должен успеть добраться туда до того, как они спустятся. Бросать здесь, на склонах, они не будут, сейчас она указывает на долину, и они думают, что ты там. Если ты успеешь туда — они подумают, что ты пошел по ней.

Азрик понял и с максимальной скоростью побежал по гребню, не забывая пригибаться. Кряж изгибался дугой, но за утесом по какой-то странной причине делал резкий поворот. Вслед за ним изгибалась и долина. Если преследователи спустятся здесь и бросят эту свою игрушку, то подумают, что он успел уйти за поворот.

С гребня он сошел в седловину, заросшую невысоким лесом и там побежал со всех ног. По усыпанной хвоей пружинящей земле бежать было легко и он даже успел, как когда-то, представить себя птицей, которая вот сейчас, раскинув крылья, взмоет в небеса. Но тут начался подъем, мысли кончились, а вскоре кончилось и дыхание.

Азрик был вынужден замедлиться, потом и вовсе остановился, держась за ствол. Нога болела — наступил неудачно на камень, хорошо еще, что не разбил. Перед глазами плясали разноцветные круги.

— Поднажми, — послышалось сверху. Там маячил Папсуккаль, его лицо было злым и решительным. — Скорее. Скорее. От этого зависит твоя жизнь!

И Азрик поднажал. На его счастье, заросли проредились, бежать было относительно легко — порой казалось, что самые крутые участки снабжены ступенями. Ему пришлось еще один раз остановиться — ноги тряслись, грудь разрывалась на части, но, подгоняемый Папсом, он наконец взлетел на утес, господствовавший над всеми окрестностями.

Он успел. Даже отдышался к тому времени, когда его преследователи вышли из леса на траву долины. Азрик снова увидел их ритуал определения направления — как и предполагалось, они все разом, как по команде, посмотрели на поворот. Проделали все заново, потом столпились и начали что-то обсуждать.

— Их было больше, — сказал Папсуккаль. — Здесь их мало — значит они разделились. Наше счастье, если решат подождать остальных.

— А если нет?

Папсуккаль не ответил. Он выпрямился, посмотрел по сторонам, потом прошелся по площадке, на которой они находились.

— Ничего странного не замечаешь?

— Чего странного?

— Ровная площадка. А тут — словно укрепление?

Действительно, с одной стороны высилась стенка, сложенная из плоских,