Воспоминания - Илья Гинзбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уместно сказать несколько слов о содержании моего диплома. За пару лет до того Н.Н. Боголюбов и Д.В. Ширков показали, что использование уравнений ренормализационной группы в квантовой теории поля позволяет улучшать сходимость теории возмущений для некоторых физических величин (суммировать асимптотики диаграмм). Они, в частности, исследовали теорию взаимодействия Юкавы плюс четверное самодействие скалярного поля (теория с двумя зарядами). Изучая эволюцию этих зарядов с расстоянием (обобщённое дебаевское экранирование), они нашли сепаратрисы получившейся системы дифференциальных уравнений в фазовой плоскости зарядов. В моём дипломе были получены все фазовые траектории. Небольшое расширение задачи, рассмотренной Боголюбовым и Ширковым, потребовало вычислить вклады нескольких диаграмм Фейнмана и решить простую систему дифференциальных уравнений с коэффициентами, полученными из этих диаграмм. Одновременно эту задачу решал известный физик К.А. Тер-Мартиросян, разработавший для её решения остроумный и громоздкий метод «паркетного суммирования» (неаккуратности которого впоследствии заметил А.А. Ансельм). В опубликованной статье я написал, что работа К.А. содержит численную ошибку. Подробное обсуждение с ним показало, что ошибку (лишний коэффициент 2) допустил я, о чём и было сообщено в следующей моей публикации. Однако, сам факт моей наглости с заявлением об ошибке такого счётчика, как Тер-Мартиросян, произвёл впечатление на молодёжь в окружении Л.Д. Ландау, и А.А. Веденов попросил меня рассказать идеи метода. К сожалению, Л.Д. Ландау отказывался принимать этот технически очень простой метод, не находя его достаточно убедительным.
Вскоре после этого Д.В. Ширков ушел в исследования пионных систем. Через десяток лет К. Вильсон заново «открыл» метод ренормализационной группы Боголюбова-Ширкова, основываясь на очень наглядных и убедительных для многих физиков соображениях, и с большим успехом применил его к теории фазовых переходов второго рода. Вслед за тем Гросса и Вильчек с помощью ренормализационной группы обнаружили асимптотическую свободу в квантовой хромодинамике, что стало основой современной теории элементарных взаимодействий.
Мои главные учителя
Я не могу выделить однозначно кого-нибудь из своих школьных учителей. Они были неплохи, некоторые - хороши, и я благодарен им. То же я могу сказать о многих своих друзьях, коллегах и преподавателях в МГУ. Но есть несколько человек, которые определили и направили мое развитие.
Николай Николаевич Ченцов – Коля (1930-1992), в описываемые годы студент, был руководителем нашего школьного кружка по математике на мехмате. Он продемонстрировал нам стиль отношения к науке и отношений в науке – без ложной значительности, через юмор и взаимоуважение, с интересом, беспощадностью и благожелательностью. Большую часть жизни он проработал в Институте Прикладной Математики АН.
Игорь Львович Бекаревич (1934-1961) – мой лучший за всю жизнь друг и главный мой учитель физики. Он учил меня и в процессе совместного изучения наук и в процессе преподавания школьникам в физическом кружке на физфаке МГУ. Он научил меня взгляду естествоиспытателя на мир, который мы анализируем с помощью законов физики, беседы с ним и с Владиком Зерновым помогли мне яснее и бескомпромисснее понять многие явления и законы природы. Надеюсь, что мне хоть в малой мере передалась характерная для Игоря жадность к познанию всего нового и к новым умениям. Наконец, Игорь своим примером учил меня ответственности за дело. И еще он просто был замечательный человек. Все, кто его знал, согласны, что не встречали человека лучше него. Это был глубокий нетривиальный учёный. Мы убеждены, что он имел бы выдающиеся достижения в физике. Он переехал в Академгородок в 1961 г. и утонул на нашем пляже тем же летом.
И.Л. Бекаревич, 1960
Константин Арташесович Туманов (1920-1957) и Владимир Дмитриевич Кривченков (1917-1997) – мои университетские преподаватели. Они учили меня четко различать основные законы и следствия из этих законов. Полученные от них уроки я широко применял в своей преподавательской практике. Методы В.Д. Кривченкова мы перенесли позднее в Новосибирский университет. Выдающийся советский альпинист К.А. Туманов погиб при спуске с вершины Дых-тау на Кавказе.
Евгений Дмитриевич Щукин – мой преподаватель радиолокации на военной кафедре (выпускник физфака МГУ, загнанный в армию). Здесь моё счастье возникло из-за несчастья. Я ходил на специальные курсы двух кафедр, и посещал нужное число занятий по военному делу со студентами разных групп (специальностей). У Е.Д. Щукина я увидел, что можно рассказывать одну и ту же тему совсем по-разному для различных аудиторий. По мере сил я пытаюсь делать подобное в своей преподавательской практике.
Е.Д. Щукин сумел без особых взысканий не подняться выше чина старшего лейтенанта, и в 1956 демобилизовался. Он стал очень видным физико-химиком.
Николай Николаевич Боголюбов (1909-1992) – великий ученый, с которым лично я общался очень немного. Слушая его, я увидел, что зачастую лишь совсем небольшое число исходных допущений позволяет получить выводы большой значимости. Глядя на него, я осознал, что математика может быть не только простым инструментом физика, но и позволяет увидеть общность и единство внешне не связанных явлений. Я с гордостью считаю, что принадлежу к его школе.
Герш Ицкович (Андрей Михайлович) Будкер (1918-1977) – великий учёный и организатор, нетривиальный мыслитель, чрезвычайно богатый идеями. Я общался с ним больше всего по поводу организации первой Всесибирской олимпиады школьников, но я обучал студентов по его идеям. От него я воспринял идею необходимости оценок порядков величины при анализе явлений. Мне кажется, что культура оценок, развитая Будкером – Чириковым, выше того, что делают в МФТИ. Она аккуратнее и надежнее. К сожалению, воспоминания о последних годах его жизни омрачены для меня личным расхождением с Андреем Михайловичем.
Г.И. Будкер
Дмитрий Васильевич Ширков – мой первый научный руководитель. Он дал первый толчок к моей научной деятельности. Затем он пригласил меня работать в Сибирском отделении АН, за что я ему очень благодарен. Думаю, что без переезда в Новосибирск моя жизнь была бы значительно менее интересной. Правда, у меня не лежала душа к тематике, которую Д.В. развивал в Новосибирске (хотя я и пытался что-то делать в этом направлении). Свободная обстановка в созданном им отделе теоретической физики ИМ позволила мне постепенно выйти на интересную самостоятельную работу.
Д.В. Ширков
После МГУ, Москва
В те годы все выпускники ВУЗов подлежали обязательному распределению по местам работы – своеобразная плата за практически бесплатное образование. Подошло распределение на работу и для меня, и мой «заклятый друг» И.И. Ольховский (в этот момент – зам. декана) расстарался. Мне предложили место в Морском Научно-Исследовательском Институте (МНИИ-1) Гос.
