Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо

так как 18 брюмера Лефевр со всеми своими войсками перешёл под командование генерала Бонапарта и направился против Директории и Советов, с тем чтобы свергнуть правительство. Это впоследствии принесло ему немало наград от императора, который назначил его маршалом, даровал ему титул герцога Данцигского, сделал сенатором и осыпал богатством.

Я бегло описал эти события, поскольку они объясняют причины, которые привели моего отца в Италию и оказали большое влияние как на его судьбу, так и на мою собственную.

Глава VI

Отца посылают в Италию. — Как определилась моя судьба. — Я становлюсь гусаром

Сдав командование генералу Лефевру, отец возвратился в особняк на улицу Сент-Оноре и занялся приготовлением к отъезду в Италию.

На судьбы людей влияют иногда ничтожные с виду вещи. Отец и мать были очень дружны с г-ном Барероном. Однажды они были приглашены к нему на обед и взяли меня с собой. Разговаривали об отъезде отца, о хорошем поведении моих двух младших братьев. Наконец г-н Барерон спросил меня: «Марселен, что вы собираетесь делать?» — «Будет моряком, — сказал мой отец. — Капитан Сибилль обещал взять его с собой в Тулон».

Тогда добрейшая г-жа Барерон, которой я буду до конца жизни бесконечно благодарен, заметила моему отцу, что французский флот в отчаянном состоянии и что плохие финансовые дела не позволяют улучшить его качество. И что вообще французский флот намного слабее английского и, по всей вероятности, долго будет оставаться в портах. И что она не может допустить мысли, что дивизионный генерал сухопутных войск отдаёт своего сына во флот, вместо того чтобы взять его в полк, где имя и заслуги его отца могли бы ему только помогать. Она закончила словами: «Возьмите его в Италию. Это лучше, чем посылать его погибать от скуки на борту корабля, навечно запертого на рейде в Тулоне». Отцу в первый момент очень понравилось предложение капитана Сибилля, но у него всегда был очень чёткий и справедливый ум, и он не мог не оценить рассуждений г-жи Барерон. «Ну что, — спросил он меня, — хочешь ехать в Италию со мной и служить в сухопутных войсках?» Я бросился ему на шею, с радостью согласился и был счастлив, что мама разделяла мою радость, поскольку первоначальный его план ей никогда не нравился.

В то время не существовало военных школ, и в армию можно было поступить только простым солдатом. Мой отец меня тотчас же отвёл в муниципалитет 1-го округа на площади Бову и записал меня в 1-й гусарский полк (бывший полк Бершени), который входил в состав той дивизии, которой командовал отец в Италии. Это случилось 3 сентября 1799 года. Отец отвёл меня к портному, занимавшемуся пошивом одежды военному министерству, и заказал ему для меня полный костюм гусара 1-го полка, а также всё военное обмундирование и прочее.

И вот наконец я военный! Гусар! Я не помнил себя от радости! Но моя радость была несколько омрачена, потому что я подумал вдруг, насколько это может опечалить моего старшего брата Адольфа, который до сих пор учился в коллеже, как ребёнок. Тогда я составил план, согласно которому я ему должен был рассказать о моём поступлении в армию только тогда, когда я смогу ему пообещать провести с ним целый месяц моего отпуска до отъезда. Я просил отца разрешить мне пожить вместе с Адольфом в Сен-Барбе до дня, когда нам надо будет отправляться в Италию. Отец прекрасно понял мотивы моей просьбы и даже воспринял это очень доброжелательно, позволив мне на следующий же день отправиться к г-ну Ланно.

Представляете ли вы моё появление в коллеже? Была перемена. Игры моментально прекратились, и меня окружили ученики, большие и маленькие. Успех гусарской формы был полным.

Настал день отъезда. Прощание с матушкой и тремя братьями было очень болезненным, несмотря на всю ту радость, какую я испытывал при мысли о военной карьере.

Глава VII

Отъезд отца. — Встреча Бонапарта в Лионе. — Эпизод нашего появления на Роне. — Цена республиканского банкета. — Меня представляют полковнику

С тех пор как мой отец согласился принять командование в Италии, в Рейнской армии пост командующего одной дивизии оставался вакантным, и он предпочёл бы, конечно, его, но неизбежная судьба влекла его к этой стране, где ждала его кончина. Один из его соотечественников и друзей, г-н Лашез, которого я мог бы назвать его злым гением, долго занимал пост французского консула в Ливорно и в Генуе. Этот проклятый человек и увлёк моего отца в Италию, рисуя перед ним картины необычайной, но преувеличенной красоты этой страны, возможности победы там нашей несчастной армии. И это при том, что отец с полным равнодушием относился к славе, которую сулила победа армии на Рейне, положение которой было значительно лучше. Сердце моего несчастного отца уступило столь великолепным рассуждениям. Он подумал, что большей заслугой будет поехать туда, где больше опасностей, и настоял на своём, несмотря на протесты матери, мучимой недобрыми предчувствиями. Эти предчувствия её не обманули. Больше ей увидеться с отцом не довелось.

К своему адъютанту г-ну Го отец добавил ещё одного офицера, г-на Р***, которого ему рекомендовал его друг генерал Ожеро. Г-н Р*** был командиром эскадрона, он принадлежал известной фамилии Ментенон. У него были средства, и он получил хорошее образование, которым, однако, пользовался исключительно редко, поскольку по определённой извращённости ума, модной в то время, ему нравилось принимать вид и манеры хулигана, вечно ругающегося, проклинающего всё и утверждавшего, что он готов своею саблей проткнуть любого человека. У этого Р*** было одно-единственное достоинство, исключительно редкое в то время, а именно: он всегда был одет с тщательной элегантностью. Отец, принявший г-на Р*** своим адъютантом, не зная его, очень об этом сожалел впоследствии, но уже не мог его уволить, поскольку не хотел огорчить своего друга Ожеро. Отец не любил г-на Р***, но считал, и, может быть, не без оснований, что генералу надлежит обращать внимание прежде всего на военные качества офицера, не придавая большого значения на его личное поведение.

Поскольку отец не предполагал сближаться с г-ном Р*** во время длительного путешествия, он поручил ему вести от Парижа до Ниццы экипажи и лошадей и иметь под своим началом старого слугу Спира, человека преданного и привыкшего командовать работниками конюшен. Конюшни моего отца были многочисленными, у него было 15 лошадей, которые с его адъютантами, начальником штаба и