Бог Кальмар - Фил Фоглио

– Не беспокойтесь, юноша, я устрою нам места, – уверенно заявил профессор, когда пронзительный свист пара стих. – Пойдемте-ка, поговорим с машинистом.

– А какой смысл? – спросил лорд Карстерс. – Машинист не занимается размещением пассажиров.

Так и излучая таинственность, Эйнштейн снисходительно хмыкнул.

– А вот сейчас увидите.

В открытой кабине локомотива машинист с помощником деловито проверяли показания шипящих манометров и тикающих датчиков, в то время как мускулистый кочегар безостановочно подхватывал на совковую лопату уголь из черной горы антрацита в задней части кабины и отправлял его в пышущую огнем топку под пыхтящей машиной.

Немного подождав из вежливости, пока на них обратят внимание, проф. Эйнштейн дипломатично кашлянул, а затем громко постучал львиной головой серебряного набалдашника трости по железному листу пола.

– Да? И какого дьявола вам надо? – неприветливо бросил седой машинист, стирая грязной головной повязкой пот со лба.

Помощник машиниста глянул на Эйнштейна и Карстерса с открытой враждебностью, в то время как сосредоточенный на своей нескончаемой работе кочегар вообще не повернул головы в их сторону.

– Здравствуйте. Видите ли, сэр, – произнес профессор располагающе дружелюбным тоном, – дело в том, что нам с другом крайне важно поспеть на пароход в Саутгемптоне и поэтому необходимо сесть на этот поезд.

Чуть поодаль вдоль состава шел смазчик, касаясь колес длинным носиком масленки. Кондуктор уже закрывал двери вагонов перед отправлением.

– А мне-то что до того, господин хороший? – проворчал машинист и потянул за рычаг, выравнивая нарастающее давление в поршнях. Из сплетения железных труб на стенке машины со свистом вырвался белый пар, затянув кабину горячим туманом.

– Ну-у, – протянул проф. Эйнштейн, странными движениями потирая руки, словно они онемели, – я просто думал... – Профессор взялся правой рукой за левый локоть, одновременно стряхивая невидимую пыль с лацканов. – Нет ли чего такого... – он провел ладонью по волосам и поправил воображаемый галстук-шнурок, – ...чем вы могли бы помочь нам, заблудившимся путешественникам из далекой страны.

Профессор произнес еще лишь половину всего этого вздора, а машинист с помощником уже заулыбались. К концу же они просто сияли от удовольствия.

– Ну конечно же! Никаких проблем! – радостно воскликнул машинист. – Хоть в служебном вагоне вместе с поездной бригадой езжайте, хоть оставайтесь здесь с нами. Будет довольно сильно продувать, но у меня тут есть, чем согреться, поделимся с вами.

– Спасибо, это было бы замечательно, – с улыбкой поблагодарил профессор. Загородив обзор Карстерсу, Эйнштейн секунд тридцать обменивался рукопожатием с машинистом.

– Хватайте чемоданы, юноша, – громко распорядился профессор Эйнштейн, ставя ногу на ступеньку металлической лесенки. – Не первый класс, конечно же, зато общество, я думаю, вам покажется куда как более интересным.

– Вы все тут франкмасоны, что ли? – прошептал лорд Карстерс, передавая в кабину коричневый кожаный «гладстон». Как ему смутно помнилось, он читал статью в «Газетт», которая, кажется, намекала, будто большинство представителей технических профессий, архитекторов и ученых принадлежит к этому тайному обществу.

Принимая саквояж с туалетными принадлежностями, Эйнштейн изобразил шок.

– Лорд Карстерс, вы ведь не можете не знать, что правительство Ее Величества объявило общество франкмасонов вне закона и что членство в этом запрещенном ордене карается тюремным заключением?

Машинист с помощником закивали в знак согласия.

– А ведь и правда, профессор, – ответил Карстерс, изо всех сил стараясь сохранить на лице серьезное выражение. – Извините, ошибся.

Проф. Эйнштейн украдкой лукаво подмигнул лорду. Скрывая улыбку, лорд Карстерс продолжил переправлять в кабину многочисленные чемоданы и сумки, и едва он с этим справился, как кондуктор объявил отправление.

– Следующая остановка – Саутгемптон! – раздался победный клич профессора.

Темноту большого холодного каменного зала разрезал лишь свет единственной масляной лампы, которая была подвешена к засаленной потолочной балке.

Все пространство каменного пола занимали фигуры в балахонах; стоя на коленях, они монотонно нараспев тянули какие-то слова, раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя глаз с худого мужчины, возвышавшегося над ними. Кроваво-красный балахон предводителя был богато украшен, а голову увенчивала сложного рисунка корона, которую он постоянно поправлял, продолжая при этом изучать вполне современную карту Центральной Европы.

– Да, – процедил сквозь зубы Верховный Жрец, проводя костлявым пальцем кривую линию по яркой цветной поверхности бумаги. – Это мне нравится. Замечательно! Лучшего места для смертельной ловушки и быть не может.

Толпа при этих словах прекратила песнопение.

– Реки, о любимый жрец, мы внемлем словам твоим! – выкрикнула женщина в балахоне, и толпа согласно загудела.

– Так слушайте же внимательно, братие, – повелел жрец. – Слушайте и повинуйтесь, во имя Бога Кальмара.

Больше не раскачиваясь, толпа замерла, внимая вождю.

– Воспользовавшись порталом, первая группа будет ждать «Восточный экспресс» в Милане. Затем, смешавшись с пассажирами, они сядут на поезд «Итальянский центральный», следующий в Рим, – жестко рубил жрец. – Они ничего не должны предпринимать до тех пор, пока поезд не проследует город Кодого; тогда они должны встать и убить всех в поезде.

– Всех? – озадаченно переспросил кто-то. – Даже женщин и детей?

– Враги наши могут изменить внешность, – рассудительно заметил жрец. – Ни одного оставшегося в живых – это гарантия нашего успеха.

Бормоча клятвы повиновения, люди в балахонах затрясли головами. О, мудрейший, Верховный Жрец Бога Кальмара.

– Одновременно, – продолжал жрец, поправляя корону, – вторая группа будет ждать момента, чтобы взорвать динамитную бомбу на Апеннинском мосту. – Его палец ткнул в карту. – Взрыв уничтожит опоры, когда по мосту будет проезжать «Центральный экспресс», и сбросит поезд и всех уцелевших пассажиров с высоты четырехсот ярдов в ледяные воды реки По.

– Но, Святейший, – перебил субъект с забинтованным носом, – разве нам не следует напасть немедленно, и если мы потерпим неудачу, отправить еще одну группу, а потом, если нужно, – еще одну?

– Мы утопим осквернителей в своей крови! – выкрикнул какой-то возбужденный фанатик.

Верховный Жрец улыбнулся своим присным. Ах, они ведь такие дети, неискушенные в порочных путях мира сего.

– План, достойный восхищения, – сказал он. – Но нет. Если мы потерпим неудачу, наша дичь может упорхнуть – сойдут с поезда и отправятся дальше каким-нибудь иным маршрутом, чем серьезно осложнят нашу задачу убить их. Нет. Наша величайшая сила в тот момент будет в их иллюзии отсутствия угрозы. Кроме того, долгое ожидание убаюкает их, внушив ложное ощущение безопасности, так что, когда мы ударим, они будут захвачены врасплох!

Эта хитроумная стратегия вызвала среди поклонников Бога Кальмара одобрительное бормотание.

– Им никак не уйти, – самодовольно ухмыльнулся Верховный Жрец, проводя костлявыми пальцами по карте Италии. – С той минуты, как они сядут в «Итальянский центральный», профессор Эйнштейн и лорд Карстерс покойники!

5

Поездка на паровозе до Саутгемптона прошла для проф. Эйнштейна и лорда Карстерса без происшествий, если не считать мелкого нарушения спокойствия, в котором были задействованы проститутка, раввин, техасец и китаец со слепым попугаем. Вследствие этого скандала Эйнштейн и Карстерс успели добраться до парома с запасом всего в несколько секунд.

Однако пролив, против обыкновения, оказался чрезвычайно бурным, и французскую шхуну, на которой они плыли, болтало во все стороны на каждой волне. Многие пассажиры, вися на поручнях или уткнувшись лицом в ведро, громко стенали по этому поводу. Они попеременно винили в штормовой погоде арктические ветры, подводные течения, капитана-парижанина и/или британский парламент.

Матросы шхуны считали, что тяжелые условия плавания имеют какое-то отношение к повороту луны. Говорят, лунный диск вызывает приливы и отливы, так если он ведет себя странно, то почему море не может? Многие пассажиры разделяли это мнение, приводя массу примеров, подтверждающих рост количества ненормальных атмосферных явлений по всему миру. Эйнштейн и Карстерс при всех этих дискуссиях и монологах упорно помалкивали.

Когда корабль причалил в Гавре, личное знакомство профессора Эйнштейна с портовыми чиновниками ускорило их с Карстерсом прохождение через таможню. Но вот добыть кэб в самый час пик в этом суетливом городе им удалось исключительно благодаря внушительной внешности лорда Карстерса. Гавр – это был просто сумасшедший дом, уличное движение – кошмар, почти как Саутгемптон в час пик.